ХРИСТИАНСКОЕ ЮРОДСТВО И ХРИСТИАНСКАЯ СИЛА (К вопросу о смысле жизни)(1)

Истинно говорю вам: если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное

(Мф. 18:3).

Несколько лет назад в нашем Религиозно-философском обществе мною был прочитан доклад о жизненном значении заповедей Христовых в понимании их смысла вселенской Церковью и человеческой совестью. Тогда мо­ей задачей было показать, что учение Христа — истинный свет нашей жизни, залог жизни лучшей, совершенней­шей, радостной и свободной. Сегодня я буду говорить на ту же тему о жизненном значении слов Христовых как залоге такой именно жизни. Но сегодня я буду говорить об этом несколько в иной плоскости, характеризовать уже не самые заповеди, но наш человеческий путь жизни по этим заповедям, говорить о том, что можно назвать смыс­лом христианской жизни в мире.

Вопрос о смысле жизни имеет одно удивительное свойство: он безусловно во всякое мгновение жизни уже ре­шен каждым, кто живет и что-либо делает; но в то же время этот самый вопрос бесконечное число раз перере­шается при каждой смене настроений, при каждой перемене дела. Величайшие умы человечества, умы, перед ко­торыми преклонился мир, решали этот вопрос для себя и для других. И однако, эти ответы не заглушали личного искания, личного спрашивания. Все ответы мировых авторитетов разделялись на две группы. Первая группа отве­тов была ниже запросов человеческого ума и совести, и последние перерастали постепенно своих учителей. Дру­гая группа давала такой ответ на вопрос о смысле жизни, который, бесспорно, отвечал высоким запросам наше­го духа, но ставил перед последним такие задачи, открывал перед ним такие необъятные горизонты, что сам-то человек чувствовал себя бесконечно малым и незначительным, не мог смотреть на свою жизнь иначе, как на что- то случайное, малоценное. Самый пафос расстояния между истиной и нашим знанием, между идеалами и жизнью не столько мог воодушевлять человека, окрылять его душу в стремлении к вечному и истинному, сколько ослеплять духовный взор, угнетать сердце и совесть изображением прекрасной дали, вечно недостижимой, всегда холодной...

Только религии в своих ответах на вопрос о смысле жизни ближе касались внутреннего мира человека, самой его души. Конечно, и религии в истории разделяли судьбу величайших философских авторитетов. Эти религии го­ворили людям от имени Бога, но нередко те же человеческие ум и совесть перерастали своих религиозных учите­лей и руководителей. Но, во всяком случае, только ответы религий пленяли сердца и волю широких групп челове­чества и были светочами на их пути. Великое преимущество всех религиозных ответов было в том, что они стави­ли самого человека в личное и живое отношение с бесконечным или, во всяком случае, неизмеримо высшим существом, благодаря чему ограниченный и слабый человек чувствовал в себе печать высшей силы и питал соз­нание высшей ценности своей жизни. Религии, и лишь они, властно вели человека на путь умиротворенной совес­ти. Но и на этом пути еще ужаснее было пробуждение сознания условности и ограниченности мнимо Божествен­ного откровения, ошибочности и бесцельности указываемых им путей. Слепая вера была чересчур дорогой ценой за тот душевный мир, который возвещали различные религии, и разочарование несло ужас не в отдельные толь­ко сердца, но порой этот ужас охватывал целые эпохи и громадные группы человечества.

Так было в истории. Авторитеты величайших мыслителей сменяли друг друга, авторитеты различных религий ос­паривали друг у друга право на непогрешимое решение вопроса. И оставался одинокий человек со своим огра­ниченным умом и совестью среди всей человеческой мудрости и среди религиозного шатания и нередко терял ве­ру в самую возможность решить вопрос о смысле жизни, или же пассивно подчинялся господствующей традиции, лишь бы самому не искать и не добиваться того, к чему вечно стремились и никогда не находили покоя мятущие­ся умы людей и жаждавшие правды сердца их.

И велико была сила рутины и жажда покоя во все времена. Тысячи и миллионы людей от одного призрака внутренней борьбы слепо подчинялись великому кумиру, называемому духом времени, закрывали на все глаза, ог­раждали сердце от ударЪв в него волн сомнений и далеких голосов, говорящих о надземных идеалах. Не будет, думается, клеветой на человечество сказать, что ответ на вопрос о смысле жизни нередко состоял в том, чтоб убитъ, заглушить в корне страхом ли, насмешкой ли или другим чем самый вопрос о смысле жизни. Широкие мас­сы бессознательно делали то, что в наши дни с такой откровенностью поставил задачей будущего человечества Мечников в своей надежде через успех естественнонаучного знания упразднить, исчерпать самый источник беско­нечных вопросов — зачем и для чего жить.

Но ни ослепление авторитетами, ни арах перед призраками плаванья в безбрежном море, ни засасывающая рутина обыденной жизни не были достаточно сильными на протяжении многовековой истории для того, чтобы заг­лушить внутренний голос тревожного ума и совести человека, спрашивающий о смысле жизни. Порою вопрос "за­чем я живу" и "так ли я живу" заглушал все другие интересы человеческого существования и требовал ответа с такой настойчивостью, перед которой все было вынуждено отступить на второй план, все казалось неважным, ненужным. Картины отдельных трагедий душевной жизни — это только поражающий сознание показатель того, как важно для человека решить вопрос о смысле жизни, если только он возникает в глубинах его души. А вся исто­рия многовековых исканий и заблуждений человечества свидетельствует о широте его запросов. И последние не умолкают совершенно даже тогда, когда найдено авторитетное слово, решающее вопрос о смысле жизни, когда искренно принято известное религиозное исповедание. Жизнь становится осмысленной лишь в том случае, если общее сделалось и моим частным, если слово внешнего авторитета стало и моим внутренним достоянием, если религиозное откровение озарило жизнь моего сердца. Только тогда слепая вера сменяется убежденной, внешнее преклонение по мотивам страха и тревоги сменяется поклонением в духе и истине.

Индивидуум, эта ничтожная песчинка бытия, поднимается в своем сознании на высоту собеседника с Богом, дерзновенно спрашивающего о Его путях в мире и борющегося с Ним за свое понимание правды жизни. Челове­ческий разум и совесть, не пригнетенные до степени отказа от самой своей природы, противопоставляют себя всем земным и небесным авторитетам, судят их своим внутренним судом. Тяжелая борьба постоянно предшеству­ет благоговейному преклонению, и величайшее смирение не может и не должно подавлять чувства сыновней сме­лости, спрашивающей у Отца света о настоящем имени жизни.

Так вообще в религии, так особенно в отношении человека к христианству и к его слову истины. Не усыпить лич­ную совесть пришел Христос Спаситель, открывая человеку путь в жизнь, но, напротив, пробудить все духовные си­лы человека, побудить его не зарывать талантов в землю, не быть трусливым и безответным рабом перед своим Гос­подином, но с сыновней свободой работать на ниве и в винограднике своего Отца. Бог захотел свободной любви человека, самого глубокого, искреннего общения с Ним. Христос для каждого верующего — путь, истина и жизнь. Пе­ред Его лицом, явленным миру, стоит христианин, Его любовью живет, Его благодатью питается, в Его свете видит свет жизни. Но к Нему же несет свое горе и радость, свои тревоги и сомнения, свой восторг и свой ужас от жизни.

И потому именно, что Христу нужна была свободная любовь человека, Он не мог пожелать ни легионов ан­гелов для защиты Своего дела и Своей жизни, ни внешнего крушения тех идолов, которым до Него служило чело­вечество и после Него продолжает служить. В мире неизменно остается много богов и много господ, зовущих на служение себе человека. Если Христос говорит: "Придите ко Мне", то с таким же призывом обращаются к чело­веку и все другие владыки, почитаемые на земле; если Христос пленяет сердца, указывая высочайшую и святую цель жизни в общении с вечным светом любви Отца, то от этого не потеряли своей привлекательной силы все те цели жизни, какие всегда господствовали нсд сердцами людей. Христианин также стоит перед всеми этими голо­сами, призывающими к жизни во имя той или другой ценности, так же колеблется, как каждый человек, так же спрашивает себя: во имя чего жить и как жить. И так до тех пор, пока свободно не придет ко Христу и так же свободно не отвергнет всех других богов.

вернуться

1

Доклад, читанный в закрытом собрании Киевского Религиозно-философского общества.