В данный момент я соображаю, в чем бы таком на этот чертов вечер пойти. Со мной всегда так, если я возбуждена. Вот почему одним некоторым мужчинам это дано, а другим нет? Бог знает. Ну, да ладно. Так я размышляла, пока выкладывала все вечерние наряды из чемодана на диван, кровать и кресло. Хотела ведь взять черное платье с кружевами. Как раз бы кстати. Я в очередной раз огляделась. Надену белое. Оно такое, в стиле Дианы Китон, только еще забойнее. Длинное, талия занижена, золотая вышивка по пышному подолу, а на груди небольшой вырез. Не очень, конечно, открыто, да и открывать-то особо нечего. Я разглядывала себя в зеркале, когда зазвонил телефон. Это он. Ни у кого больше нет моего номера. Хотелось дождаться третьего звонка — но зачем?

— Алло? — Я схватила трубку после первого.

— Ты готова к буги? — начал он.

Вот это напор! Мне нравится такой стиль! Какой он живой! Все черные, которых я встречала, то есть те, у кого есть специальность, всегда такие напыщенные, а он — нет. Хотя отлично помнит, что он сам черный. Послушать, что он днем говорил, ясно — он родства не забывает.

— Сейчас спускаюсь, — ответила я.

Он ждал меня напротив лифта. Вид у него был ослепительный: великолепно сшитый синий костюм, желтая сорочка и галстук с желто-оранжевым узором. Я улыбнулась, как старшеклассница. Он оглядел меня и покачал головой:

— Такие вещи надо запрещать!

— Ты и сам порядочный франт!

Он подхватил меня под руку. Неужели мы только с утра знакомы? Отчего же мне так хорошо? Так, будто я его сто лет знала. Как стремительно все происходит. Не понимаю. Но в эту минуту я и не искала ответов. Какая разница, как все случилось? Главное, что случилось хоть что-то, и я рада.

Мы вышли из гостиницы. На улице Чарльз спросил, поедем ли мы на такси или пойдем пешком. Туфли я надела на низком каблуке, так что могла и пройтись.

— Отлично, — согласился он, — я чувствую, что я могу гулять с тобой хоть всю ночь.

— А что ты ел на обед? — спросила я.

— Ничего. А ты?

— То же самое.

— Ты-то отчего не ела?

— Не хотелось.

— Мне тоже, — добавил он. — Это ты мне весь аппетит перебила, Саванна. Я совершенно потерял душевное равновесие. Представляешь, у меня всего с собой два костюма, так я битый час голову ломал, какой надеть. Если я здесь ничему на семинаре не выучусь, только ты будешь в этом виновата.

— Перестань, Чарльз. Смутил вконец.

— Вот и славно. Я и добиваюсь, чтоб у тебя голова, как и у меня, кругом пошла.

— Кажется, уже добился.

Мы взялись за руки и двинулись по дорожке. Рядом, тоже рука об руку, шагали другие пары. Мне наконец показалось, что я понимаю, что происходит. Наверное, Чарльзу передалось мое чувство. Он крепко сжал мою руку, а я пожала его.

Наконец мы добрались до нужной гостиницы. В зале, где устраивался вечер, было полным-полно белых. Наших легко можно было пересчитать по пальцам. Мы нашли свободный столик, но не сразу сели: Чарльз предложил потанцевать. Я радостно согласилась. Он двигался уверенно. И наблюдал за мной. А я за ним. Он улыбался, глядя на меня. А я — в ответ. Не знаю, под сколько песен мы протанцевали, но наш столик оказался уже занят. Мы не огорчились.

— Ты мне нравишься, — сказал он.

— Что?

— Я говорю, ты мне нравишься. Мне нравится, кто ты. Мне нравится, какая ты Мне нравится, как ты думаешь, нравится, что ты делаешь, нравится все, о чем ты говоришь. Мне ужасно нравится, как ты двигаешься. Сегодня великолепный вечер.

— Да ты и сам в моей жизни как что-то освежающее, — ответила я.

— Значит, поболтать еще мы можем?

— Я вся внимание, — поддразнила я.

— Ты могла бы потанцевать со мной еще один раз? — Он сделал умоляющее лицо.

— Только один и последний.

— Ой, знаешь, я голодный, как волк. А ты?

— Ты не слышал, как у меня в животе бурчало?

— У-у. Ты была слишком далеко. Еще несколько минут потерпишь? Уже час сплошной рок-н-ролл. Следующая, наверно, будет что-то помедленнее. Сил нет, так интересно, какая ты на ощупь.

— Чтоб узнать, какая я на ощупь, не обязательно ждать медленного танца.

— Это правда? — Он вздернул брови.

— Конечно.

— Не хочу спешить, — ответил Чарльз, — я бы прямо сейчас тебя схватил и покрыл поцелуями. Но есть одно „но". Если уж на то пошло, я хочу вести себя как джентльмен. Поэтому еще весь ужин придется сходить с ума от любопытства. Договорились? — Он подставил мне руку.

Я подала свою, и понеслось!

За ужином я почти не ела. На обратном пути мы зашли в казино при „Цезаре". Чарльз спросил, люблю ли я азартные игры.

— Я уже в игре, — ответила я.

Он странно взглянул на меня. Не знаю, что вдруг на меня нашло, что толкнуло на такую смелость. Да какая разница, просто сердце неслось на автопилоте, и я наслаждалась каждой секундой.

— Что же у тебя за игра?

— Это не игра, — ответила я.

— Я рад. Для меня тоже.

Тут справа кто-то вскрикнул. Я обернулась и увидела, как зажегся красный фонарь на одном из автоматов.

— У кого-то джек-пот^[11]! — закричала я.

— Кажется, у меня тоже, — ответил он.

— Погоди, это можно понимать двояко, Чарльз.

— Ты отлично знаешь, как надо понимать. Уж в это ты со мной не играй. — Он опустился на табурет у игрального автомата.

— Ладно. Тогда серьезно. Скажи, ты чувствуешь, что тебе выпало счастье, или просто пришла хорошая карта?

— Ты не поняла, Саванна. Если ты думаешь, что я только хочу с тобой переспать, ты ничего не поняла.

— А, так, значит, не хочешь? Я правильно поняла?

Он достал из кармана двадцать пять центов, бросил в прорезь и опустил рычаг. Подождали. Он выиграл вишню. Из автомата выпало два двадцатипятицентовика.

— Вот это везение. — Он протянул монетки мне. — Разумеется, я хочу спать с тобой. Я совру, если скажу нет. Было бы странно, если б я не хотел. Наш выигрыш в твоих руках. Тебе и решать когда.

— Пойдем, — сказала я и повела его к лифту. Вместе с нами поднималась пожилая пара. Не успела дверь закрыться, как Чарльз прижал меня в угол и посмотрел сверху вниз.

— Как хорошо, что сегодня я тебя встретил, — произнес он и поцеловал меня в губы. Я едва удержалась на ногах. — Как хорошо, — повторил он.

Пожилые спутники не подали вида, что заметили, чем мы занимаемся. Когда мы вышли из лифта, вслед нам донеслось: „Счастливого медового месяца!"

Я извинилась за беспорядок в комнате и кинулась собирать раскиданные вещи. Чарльз действительно был джентльменом. Он не перешел, что называется, сразу к делу, а сел на диван, вынул из внутреннего кармана пиджака маленькую красную книжечку, нашел нужную страницу с отогнутым уголком и стал смотреть, как я заканчиваю уборку.

— Когда в последний раз вы пели в одиночестве?

— Что?

— Когда в последний раз вы пели в одиночестве?

— Не знаю. Эту книжку ты хотел показать?

— Да. Я тебе ее оставлю. Забавная книжечка. Заставляет думать о вещах, которые никогда бы не пришли в голову.

— Как называется?

— „Спроси себя", — ответил он. — Что бы вы изменили в мире, если бы вам было дано изменить что-нибудь одно?

Я отложила купальник, который складывала.

— Я бы кучу всего изменила.

— Мне надо что-нибудь одно.

— Ну, одно из моих самых горячих желаний, это чтобы люди, особенно с разным цветом кожи, относились друг к другу доброжелательно и уважительно. Но еще мне бы хотелось иметь такую власть, чтобы уничтожить нищету, и особенно наркотики.

Он кивнул.

— Если бы вы могли поселиться в любой точке земного шара, где бы вы предпочли жить?

— Не знаю.

— Выберите, к чему стремитесь в жизни больше всего: первое — к безопасности, второе — к любви, третье — к власти, четвертое — к удовольствию, пятое — к деньгам.

— Ко всему. Но прежде всего — к любви. Она, надеюсь, дала бы ощущение безопасности, силы, радость жизни еще больше, чем я чувствую теперь. И, надеюсь, я не была бы бедной.