Смирненски Христо Димитров

Цветочница

Витоша вечор сегодня скрыта дымкой осторожной,

что фиалковый оазис в лунно-влажном серебре.

Над её печальным гребнем, словно в боли безнадёжной,

в воспареньях тонких тонет звёзд осенних томный бред.

И огромный и усталый, пряча в хладную волынку

тьму увечных душ, стихает стерегущий город-гад —

и под лунным покрывалом он, открывший сказок крынку,

вечным шёпотом заводит еженощный маскарад.

А цветочница-малышка меж фонариков столичных

из кондитерской в кафешку поспешает, как пчела.

А оркестрики ликуют мелодично и ритмично,

но в наигранном веселье скрыты мука и печаль.

Глазки влажные печальны у изгнанницы-ундинки.

Семеня между столами, предлагает всем она

золотые хризантемы в соблазнительной корзинке,

а смиренная улыбка столь рубиново-нежна.

А по телу молодому, по её фигурке стройной

словно щупальца у спрута, взгляды чёрные скользят

и сквозит запрос в улыбках иронически-циничных:

"Хризантемы продаются, а тебя купить нельзя?"

И роняет вздох оркестрик, тихнут слёзные аккорды,

гаснут, молкнут, но по знаку повторяют свой забег:

крылья плавные возносят, воспаряют смело, гордо —

и легонько ниспадают, что приятный, мягкий снег.

Но меж столиков слоняясь, тычет публике корзинку,

русокосая ундинка, чей невесел скромный взгляд,

а огромный и усталый, пряча в хладную волынку

тьму увечных душ, стихает стерегущий город-гад.