В норильских тундровых стихах по страницам разлита любовь к Таймыру. Все краски у поэтов учтены и отмечены, все нюансы. Они романтики, и это нормально.

В публицистической литературе, в отчетах экспедиций тоже много чего написано о таймырской тундре и лесотундре — и почти всюду ее описывают как бедное красками суровое пространство, скучное и безжизненное… Зимой, пожалуй, так оно и есть, но летняя тундра фантастически прекрасна! Длинный полярный день неспешно сменяется восхитительными закатами и рассветами продолжительностью в несколько часов, мечта фотографа! Белыми ночами можно сутками бродить по озерцам и лайдам и всё никак не наглядеться на игру красок, на волшебные пейзажи, на чудесные оттенки. И пусть внутренние районы Таймыра несколько менее богаты жизнью, чем побережья, но тут попадаются совершенно неземные ландшафты — такие, как в этих путоранских предгорьях.

Через достаточно узкий каньон противоположный склон был отлично виден во всех деталях, картинка совершенно романтическая. В распадке напротив — маленький ручей, весь в почти пересохших водопадах; он спускался в ущелье, постепенно превращаясь в небольшую речку. Сам каньон генерировал в наблюдателе сюрреалистическое желание немедля увидеть за следующим поворотом тропы классический киношный подвесной мост, по рассыпающимся досточкам которого вам, приготовив запасные трусы, предстоит пройти вместе с полоумным ишаком и женщиной на шпильках.

Кто сказал, что пещер в Путоранах нет? Пещера (все-таки грот) имелась, хвала «источнику информации», там, где ей и полагалось быть по расчетам заказчиков. Площадка в двадцать квадратных метров оказалась ровной, как стол. Ни кострища, ни следов стоянки, все чистенько. Грот был глубокий, емкий. Вот тут следы людского пребывания наличествовали: потолок прилично закопчён, два кострища по бокам круглого камня-столешницы. Правда, ни следов пепла, ни остатков несгоревших дров в очагах не было, огонь в последний раз разводили очень давно. Зазвенели молнии, зашипели липучки кейсов и чехлов. По стенам грота побежали всполохи от вспышек фото-видеотехники. Все торопливо снимали самый главный объект — почти метровую фигуру идола, вырезанного из лиственницы и установленную на земле с краю камня-стола, которому определили место в самом центре пещеры.

— А фигурка-то новодельная, господа исследователи! Халтурку нам подсовывают. Этого божка совсем недавно ваяли, точно говорю, Игорь, посмотри, — злорадствующий Сержант скептически оглядывал грубо вырезанные глазницы.

Лапин послушно подвинулся поближе и безжалостно вынес вердикт:

— Мешанина, фьюжн. Совершенно дурацкая помесь лесного эвенкийского идола и мифическими злодеями из компьютерной игры.

Софи и немец были обескуражены больше всех. Канадка еще раз внимательно осмотрела изваяние и согласилась.

— Мне кажется, неизвестные скульпторы старались даже отобразить что-то из культуры ирокезов. Эта коса, бритый затылок…

Юрген Крауф, коротко переглянувшись с канадкой, достал из кармана кейса черно-белую фотокарточку не самого лучшего качества и молча протянул ее Майеру. Ну, сам-то грот узнавался сразу. А вот деревянная статуя была не та… Совсем не та! С фотографии на Сержанта глядела настоящая старина — кондовая, добротная, аккуратно состаренная бережным и неторопливым временем. И куда же, а главное, кто упер оригинал?

— Но эта «статуя», как мне кажется, не играет никакой информационной роли, это ведь просто символ, — тихо сказал Игорь Лапин, смотревший на фото из-за спины Сергея. — Тут важна лишь вот эта стрелка, не так ли, София?

Он указал рукой на выдолбленную в «столешнице», судя по всему, давным-давно, узкую стрелу, указывающую на выход из мещеры.

Софи сконфуженно молчала, но по всему было ясно, что так оно и есть. Лишь секунд через двадцать Рита и финн тихо перекинулись парой-тройкой фраз на каком-то скандинавском, обеспечивая секретность обмена мнениями.

— Напряженная драматургия паузы утвердила меня в мысли, что Игорь попал в самую тютельку, — бухнул Майер, подходя к ним.

— Ладно, господа, вы тут занимайтесь научной деятельностью, а я уж снаружи посижу, — неопределенно хмыкнул Лапин, легко встал и спокойно направился к выходу с биноклем в руках. — Посмотрю, как там внизу нашим «шерпам» стоится.

Тем временем сосредоточенный Юрген, словно забывший о существовании всех напарников и до сих пор не ввязывающийся ни в какие оценочные и описательные разговоры, тщательно установил прямо на выдолбленную стрелку вытащенную видеокамеру, строго совместив оси. После чего он развернул ЖК-монитор на себя, прикинул обзор и запустил с пульта управления режим съемки. Сержант, внимательно следивший за всеми манипуляциями немца, с удивлением увидел на дисплее что-то типа самой настоящей прицельной сетки, сориентированной точно по центру кадра. Марка указывала на одну из бесчисленных вершин плато Путорана.

«Это они пеленг на о б ъ е к т определяют… Значит, где-то еще должны быть подобные целеуказатели, и именно поэтому в нашей программе поездок числится несколько мест для посещения, — моментально сообразил Сержант. — Двух точек пеленга им для определения вполне хватит. Вот теперь ясно, что они делали на Ары-Масе. Но не нашли».

Пока искатели таинственного манипулировали камерами и замеряли двумя рулетками все, что попадется им под руку (а настойчивая в выполнении своей колдовской программы Рита не преминула снова воспользоваться своим эзотерическим прибором), он подошел к черным стенам, подсвечивая их фонарем и стараясь разглядеть в приличном слое копоти какие-либо знаки-петроглифы. Пусто, излишней украшательной символики в пещере не было, хорошего помаленьку. Да и не музей же здесь…

Гулкий выстрел снаружи отвлек членов экспедиции от увлекательного геодезического занятия. Вслед за первым выстрелом тут же последовал второй и… звонкий шлепок тяжелой пули о габбро-диабазовые морщины стены каньона. И сразу же — бабах! — третий раскат легкого стрелкового грома.

Во, дела!

— О боже, что там происходит? — громко охнула Рита, инстинктивно пригнувшись.

— Тише, Рита, тише. Спокойно. Спрячемся пока за этот камень, похоже, в городе появился новый шериф, — попробовала отшутиться Софи, встревоженная, впрочем, ничуть не меньше подруги.

Сержант, успев одёргивающе махнуть остальным, что бы сидели на месте и не дергались, стремительно подкатился к Лапину. Тот, хоть и спрятался за обломком скалы, продолжал рассматривать соседний склон в бинокль.

Пока тихо. Чёрт, кто это? Рядом азартно дышал Сергей.

— А у нас тут, смотрю я, всё по старому: пальба, дым клубами, — с удовлетворением истинного искателя приключений тихо отметил Майер. — Ну что там?

— Пугает, сволочь, — так же шепотом уверенно сообщил Игорь, — он нас просто пугает. Это сторож. Психует, что мы в грот залезли.

— Ты уверен? — недоверчиво прищурился на склон Майер.

— Абсолютно. Прицельно стреляет, гад, но всегда чуть выше кромки, — сообщил Игорь и поинтересовался через плечо чуть громче: — Наши дамы спрятались?

— Конечно! — бодро донеслось из темноты.

— А где стрелок? Ты его видишь? Это не наш ли дед? — с надеждой прошептал Сержант.

— Только что видел, вон там мелькал, чуть повыше левого лавинного прочеса, — Игорь протянул назад бинокль. — О, глянь!

Сержант так быстро навел оптику в указанном направлении, что еще успел заметить заключительный проблеск прицела винтовки.

— Раз так, тогда и мы его пуганем, — прошипел он.

И с этими словами доктор быстро положил пяток пуль вокруг места предполагаемого схрона нападавшего. Эхо выстрелов волнами прокатилось по каньону.

— Что делаем дальше, hombre? Может, подержишь его на мушке, а я вниз сбегаю, а? — задумчиво предложил Майер.

— Я могу вам помочь… это… подержать его на мушке, — тихий голос неожиданно появившегося за спиной немца заставил их вздрогнуть.

— Герр Юрген, ведь я же вас просил! — искренне возмутился Сергей. — Спрячьтесь вы от греха подальше, не мешайте!