Они снедали. Обеденный перерыв. Абсолютно все азиаты ели молча, с равнодушными лицами. Жевали, не поднимая глаз и не обращая никакого внимания на окружающих. Зато чавкали громко, зазывно… Китайцы ели свой неизменный, до оскомины анекдотов, рис из маленьких фарфоровых чашечек. Ели они по-китайски, притянув чашки вплотную к зубам, очень сноровисто, автоматически закидывали палочками в рот нехитрую снедь, заправленную дешевым соевым соусом. Малайцы не оригинальничали, они тоже трескали рис, но уже ложками. А вместо сои приправляли эту кашу соленой рыбой.

И индусы. Казалось, этим флегматичным личностям вполне уютно в земном Раю. Хотя нет… Сержант вспомнил, что в Сатья Сантана Дхарме (этим общим названием обозначаются индуизм, вайшнавизм и его шраманистические ответвления) есть представления о том, что «райский сад» располагается, на самом-то деле, на Луне (американцы якобы высаживались совсем на другое небесное тело, а про «Аполлон» нагло наврали), а индуистские божества живут на планетах, метеоритах и астероидах. Сходные представления были свойственны и античному греко-римскому языческому…

Анклав индусов располагался как бы отдельно. Вроде бы и рядом с остальными сидят, рукой дотянешься, но… межнациональная дистанция чувствовалась. Старые разборки, тысячелетние. Индусы подчеркнуто медленно жевали свернутые в трубочки маленькие блинчики «муртабу» из тонкого, почти прозрачного теста. Каждый из них по очереди тыкал ими в большущий банановый лист, куда был преобильно налит густой соус «карри» темно-коричневого цвета.

Сергей Майер, имеющий печальный опыт употребления этого жгучего соуса, занимающего передовое место в ряду «кулинарных взрывчатых веществ», с содроганием смотрел в судовой бинокль за такими дозами… Во дают, черти! У него рефлекторно сжались челюсти, страхуясь от попадания столь нечеловеческой пищи…

Лишь один индус валялся, безмолвный и неподвижный, на брезенте, наброшенном поверх каких-то деревянных ящиков и мешков, возможно с цементом, — больной, пожалуй. Никто про него не вспоминал и еду не носил.

«А может, этот человек и есть пария?» — подумал Сержант.

Охранники появились позже.

Трое белых с короткоствольными пистолет-пулеметами. Потом один из них куда-то исчез, а двое остались наблюдать. Чувствовалось, что служба у них не пыльная. В их поведении не было никакой настороженности, готовности к пресечению побега или локального бунта. Рабочие на этом острове явно не буйствовали и о сопротивлении не помышляли. Потому и охрана была расслаблена, — оружие за спиной, громкие разговоры, минимум взглядов на обедающих. Куда они отсюда денутся…

Внезапно Виктория чем-то заинтересовалась и, неожиданно для Сергея, начала подползать поближе к громко беседующей охране. Майеру ничего не оставалось, как последовать за ней, царапая локти о пересохшие колючки.

А между охранниками тем временем назревала ссора, грозящая вылиться в поножовщину. Участники ожесточенно спорили, от скуки выбрав ту тему, которая была хорошо знакома обоим. Половину фраз из столь эмоционального диалога Сергей так и не понял до конца из-за обилия слэнговых выражений и специфического австралийского произношения.

Спор касался сортов пива.

— Пойми, дубина! В Австралии есть только одно настоящее пиво — «Горькая Виктория» или V.B., как мы его называем, — вещал невысокий толстяк в широкой белой панаме, — V.B. — самое потребляемое в пабах пиво на юго-восточном береге в Австралии, где, собственно, практически все нормальные австралийцы и живут. Конечно, много всяких барахловых сортов варят и в других регионах, но это не черта не значит! Там так жарко и сухо, что ты будешь пить хоть грязь из лужи, лишь бы утолить жажду!

И закончил вовсе уж надменно, сплюнув через зубы на песок:

— Короче, тамошнему народцу не до изысканного пива. Так что, передавай привет твоей Западной Австралии и Квинслэнду особо…

Его куда как более высокий оппонент с короткими волосами и обгорелой шеей нехорошо щурился, мял в руках синюю выгоревшую бейсболку, но пока терпел:

— Забудь об этом! Всем известно, что нормальное пиво на юго-восточном берегу не продается уже лет как двадцать, чтоб я лопнул! Мужчины на Юго-Востоке и в Виктории давным-давно превратились в городских пижонов, которые посасывают «шардоне» и пьют лишь слабый чай на светских вечеринках, оттопырив мизинчик и обсуждая дизайн и фасоны одежды. — решительно возражал он.

Его оппонент только хмыкнул и полез за сигаретой.

— Так и есть! Ваши мужики становятся утонченнее, заботливее, с чувством вкуса и стиля, — дохляки, в общем! Зато женщины становятся все мускулистее и агрессивнее. Дело дошло до того, что уже не отличишь одних от других! Оба пола носят аккуратненько вылинявшие джинсы, напомаженные короткие волосы и черные кожаные пиджачки, — Высокий постепенно наливался гневом, а голос его звучал все громче и громче. — Если они и пьют пиво в своей долбаной части континента, темной и грязной, то это только гнусное «деликатесное» пойло, подающееся со всякими ароматизаторами и подсластителями, типа медового или бананового пива.

— Не перегибай палку, мистер! — отмахнулся толстяк. — Всем известно, что все эти ваши «настоящие осси» пьют лишь то, что в Лондоне подают в это же время… И вообще Лондон — второй австралийский город.

— Брось! Ты и сам знаешь, кто на континенте круче! — зло оборвал его высокий, вскочив с деревянного насеста.

Сержант сразу отдвинулся поглубже в кусты, потянув за собой и Викторию. Но спорщикам было не до контроля за местностью. Высокий рубанул рукой воздух и продолжил:

— Настоящие австралийцы — это лишь те парни, что вечером заваливаются в оловянный сарай-паб, покрытый мокрой красной пылью и овечьим навозом. Они выковыривают из зубов остатки непрожаренного кенгуру, шлепают свои огромные мясистые передние конечности на стойку бара и пугают до смерти, полуодетую официантку своим рыком: «Gizzamiddielove!» Такое можно встретить только в Западной Австралии, Северных территориях и самых удаленных частях Южной Австралии! А Южная Австралия скоро превратиться в южную часть Калифорнии.

И тут осознавший нешуточную опасность физического столкновения толстяк скис. Или решил отодвинуть сведение счетов на потом.

— Да ты более чем прав, Грег… — примирительно выдавил он, стирая пот со лба мягкой панамой. — Все именно так и получается в этих наших чертовых Больших и Дымных Городах. Это-то и делает Запад Австралии таким соблазнительным! Веришь — все хочу туда наведаться… Ну, ничего, теперь, когда мой братец женился на девушке из Перта, у меня уже и выхода не остается. Боюсь только, что не дадут мне достаточно «Горькой Виктории» на самолете. Да ну вообще, слов нет, забудь и ты…

— А еще есть тут филиппинское пиво «Красная лошадь» — превосходная штука, — спокойно принял свой выигрыш в споре высокий, — и хотелось бы мне, что бы что-нибудь подобное было здесь и сейчас… Пробовал?

— Еще нет, — кисло улыбнулся собеседник.

— Бомба! Там 750 миллилитров в бутылке и 15 градусов крепости. Две-три бутылки на солнце — и тебя как будто эта самая лошадь копытом лягнула…

Победитель улыбнулся и выпрямился, отодвигаясь от товарища. Однако, накопившаяся злость, почти переполнившая его к концу спора, требовала выхода наружу. И он решил проблему разрядки радикальным способом. Резко вскинув ствол, он пропорол короткой очередью воздух над головами медленно жующих людей, которые только пригнулись ниже, не в диковинку… И тут же поднял к губам рацию, сообщая кому-то, что все у них нормально. Так, профилактика.

Эта сцена Сержанту очень не понравилась. Очень… А кому может понравиться готовность стрелять без всякого повода?

Через десять минут, когда они с девушкой уже удалились на безопасное расстояние от «столовой», Майер, переводя дыхание, нервно спросил у Виктории:

— Интересно знать, дорогая Ви, какой черт тебя туда понес? Я уже подумал, что это твои знакомые…

— У меня когда-то был парень из Австралии. Я даже ездила с ним туда, посмотреть на страну, знакомиться с его родителями, — проворно отозвалась она.