Взяв её за локоть, Миф взошёл по трём скрипучим ступеням. Пасть подъезда разинулась им навстречу. Оттуда ничем не пахло, будто старый дом был стерильным. Деревянные лестницы скрипели на все голоса.

В руках Мифа оказалась гремящая связка брелков. Там, Маше почудилось, она различила знакомый оскал летучей мыши, но тут же потеряла его из виду.

— Зачем вам столько брелоков?

— Это вещи живых людей. Пока они у меня, сила этих людей меня охраняет.

Миф втолкнул её в крошечную прихожую, набитую хламом, о который Маша раз пять споткнулась, и включил свет. Лампочка закачалась, и Маша увидела, как с потолка разбежались штук десять толстых тараканов.

— Это чистый дом? — удивилась она, вспоминая скрипучие лестницы и пасть подъезда — в таких домах, казалось бы, должны водиться самые жуткие сущности.

— Ну да. Он приготовлен под снос, поэтому здесь почти никто не живёт. — Миф запер входную дверь и постоял, привалившись к ней спиной. Он выглядел старше своих лет, и Маша вспомнила тот день, когда столкнулась с ним в коридоре, так запали глаза и кожа обтянула выступающие скулы. Она испугалась.

— Что с вами?

Миф криво усмехнулся.

— Со мной проклятье, ты ещё не поняла? Раздевайся и марш на кухню.

Раздеваться она не стала: квартира не отапливалась, а на старой газовой плите работала всего одна горелка. Ручки остальных были выломаны. Кран долго плевался ржавчиной и грязью, а из-под чайника выскочил ещё один таракан. Маша посмотрела на него почти что с нежностью.

Миф вошёл и тут же опустился на табуретку.

— Подай мне белый пакет. Да не там, бестолочь, шкафчик слева от плиты.

Проглотив замечание о том, что она не обязана знать, что где лежит в чужой квартире, Маша вынула шуршащий пакет и подала ему. За полиэтиленом проглядывались упаковки с надписями — лекарства, скорее всего.

Маша стояла, прижавшись спиной к кухонной тумбе. Она смотрела, как Миф подрагивающими пальцами развязывает тугой узел на полиэтилене. Морщился, ругает весь мир вполголоса, сжимает уставшие пальцы в кулаки.

Она отдавала себе отчёт в том, что могла сбежать. Перевес сил был на её стороне. Просто сбежать — вон из квартиры, вниз по лестнице, в чужой город. Плевать, что в чужой. Главное — вокруг будут люди, а не сущности. С людьми можно договориться. В конце концов, она найдёт отделение полиции и потребует позвонить в институт.

Но она не могла бросить Мифа в таком состоянии.

— Давайте я помогу.

Пакет вывалился из его рук на пол, Маша наклонилась и подобрала с бледного линолеума пузырёк с жёлтыми таблетками, старую бумажную упаковку средства для желудка.

Миф выхватил пакет из её рук, выдавил на ладонь несколько таблеток из скрипучего блистера и разом проглотил, даже без воды. Стало очень тихо, только шуршала вода в закипающем чайнике. За окном было совсем черно — ни звёзд, ни фонарей.

— Знаешь историю, — сказал вдруг Миф. — Один человек поехал, значит, на дачу, хотел кое-какие вещи собрать. Ночь была, темно. Оставил машину у гаража, чтобы фары светили внутрь, занимается своими делами. Вдруг слышит детский голос: «Я тебя вижу».

Глядя мимо неё, он стащил очки и повертел их за дужку. Стёкла отбрасывали на столешницу круглые жёлтые блики.

— Он решил, что чей-нибудь ребёнок гуляет. Походил вокруг, поискал. Никого не нашёл. Снова занимается своими делами, и снова голос: «А я тебя всё равно вижу». Он уже испугался слегка, крикнул в темноту, поругался, обошёл всё вокруг метров на тридцать. Вроде тихо везде. Вернулся к машине, и снова голос: «Я тебя вижу». Он струхнул окончательно, прыгнул в машину, по газам дал и уехал к чёртовой матери, даже гараж не закрыл.

Зашумел чайник, и Маша обернулась, чтобы выключить газ. На крошечной кухне это было просто — только протяни руку. Но Миф молчал, ждал, когда она снова к нему обернётся. Очки покачивались в его руке.

— Ехал, пока не успокоился. Был уже на трассе, но остановил машину, решил выйти подышать воздухом. Выходит, и тут снова голос: «Я тебя вижу».

Маше, слышавшей истории и похуже, стало жутко, по спине пробежались мурашки. Остановившийся взгляд Мифа казался пластиковым.

— Ничего не хочешь спросить?

Она сидела, сложив руки на столе, как примерная школьница.

— Хочу. Какого демона этот человек потащился ночью на дачу?

Взгляд Мифа наконец стал осмысленным. Он надел очки. Мигнула лампочка под потолком, и стало слышно, как где-то рядом стучит по рельсам поезд.

— Потому что самоуверенный идиот. Потому что ему интересно стало, видите ли. Думал, что его не коснётся, потому что он особенный. И я такой же. Полгода бегаю от девчонки-третьекурсницы, а она всё: «Я тебя вижу, я тебя вижу». И достаёт же в другом городе, в другой стране достанет. А что скажешь, девчонка, которая запросто вызывает к себе любую сущность — это не интересно? Да здесь на докторскую диссертацию материала наберётся. Жаль только, что жизнь дороже.

Маша сжалась на табуретке, руки втянула в куцые рукава форменной куртки.

— А что с тем человеком стало?

— В психушке. Сущность мы от него быстро отцепили, а детский голос он до сих пор слышит.

Миф поднялся и подошёл к окну. Его лицо больше не было лицом смертельно больного. Может, помогли лекарства и отдых. А может, Мифу стало легче в чистом доме. Маша налила кипятка из чайника в кружку со сколотой ручкой. Отпила, морщась. Вода была сладковатой на вкус.

— А ты жалостливая, — сказал Миф, нервно потирая руки, словно замёрз. В его устах это звучало вовсе не комплиментом. — Я знаю про Алекса, я думал, ты его сразу попытаешься проклясть. Парень в тебя влюблён, как идиот. Ты его пожалела, выходит.

Маша долго сопоставляла факты друг с другом.

— Откуда вы всё знаете?

— Просто. Он мне сам обо всём рассказал, мы давние знакомые с его матерью. А телефонный номер и правда раньше был мой, потом я отдал его Алексу.

Просто отлично — какой же непрошибаемой дурой она выглядела, когда просила у Алекса достать адрес Мифа. Как он стонал, что это муторно и долго. Неплохие актёрские способности.

— Миф, если всё так, что нам делать? С этим вообще можно что-то сделать?

«Пока я не попала в психушку, а вы — на кладбище», — добавила она в мыслях.

Он спрятал глаза. Может, и не нарочно, но Маша видела, как Миф отворачивается, сжимая пальцами виски.

— Собственно, всё, что мы можем попытаться сделать — лишить тебя этого дара и понадеяться, что тогда проклятье исчезнет само.

Он всё равно был не такой, как обычно. Маша изо всех сил старалась не замечать этого, но оно лезло в глаза: и наигранные жесты, и взгляд в сторону.

— На тебя зацепилось уже несколько сущностей, троих ты забрала сама, ещё одно — которое на кладбище. Все довольно сильные. Отсюда до них слишком далеко. Если они потянутся за тобой, у тебя просто кончатся силы. Если уж и так не получится уничтожить проклятье, тогда я не знаю. Это уже как ковровая бомбардировка, понимаешь? Демоны побери, откуда ты вообще взялась на мою голову!

— Хорошо. Давайте попробуем так, — сказала Маша, пытаясь скрыть дрожь в руках. В кружке плескалась вода. На стол выбежал матёрый рыжий таракан, поводил усами и шмыгнул обратно в щель между столешницей и стеной.

«Чистое место», — подумала она почти что с ужасом. — «Здесь нет даже намёка на какую-нибудь сущность».

— А это надолго? Пару дней хватит?

— Откуда я знаю, — огрызнулся Миф. — Сколько понадобится. Я запру дверь снаружи. В доме никто не живёт, справа — стройка, слева — промышленный склад. Окна ты, конечно, можешь разбить, но прыгать не советую. Пятый этаж всё-таки. Расшибёшься, двор глухой, никто не поможет.

Он говорил, глядя в сторону. Маша молчала, а тревога внутри всё росла. Наконец она не выдержала.

— Зачем? Я же сказала — давайте попробуем. Это значит, что я не убегу. Я не хочу, чтобы меня запирали!

— А придётся. Если ты, к примеру, запаникуешь, будешь не в себе?

Голос Мифа звучал фальшиво, как сладкое сюсюканье с младенцем. Маша тряхнула головой.