Само дублирование человеческого потомства Вивасвата наводит нас на мысль, что первоначально в мифе шла речь лишь об одном его сыне, бывшем сначала прародителем и царем людей, а затем, после своей смерти, — царем умерших, однако удвоение это произошло в достаточно ранний период, поскольку РВ знает одновременно как Яму, так и Ману, который упоминается в этом памятнике гораздо реже своего брата. Одна из причин этого удвоения видна невооруженным глазом: дети Вивасвата занимают свои места на небе (Ашвины), правят на земле (Ману) и в загробном мире (Яма), т. е. маркируют собой все три сферы мироздания ведийской вселенной, что предполагает верховную власть над всем мирозданием у их отца — бога солнца. По мифам, старшим сыном Ману и основателем Солнечной династии был Икшваку. Кроме него, по некоторым вариантам мифа, у Ману было еще восемь сыновей. К Солнечной династии принадлежали многие цари и герои древнеиндийского эпоса, самым прославленным из которых был Рама. Согласно одной из версий, зафиксированной в «Махабхарате» (1,75,3188), именно с Ману связывается разделение человеческого рода на сословия-варны: «Брахманы, кшатрии и другие варны произошли от Ману, поэтому они манавы». Ему же, как первому правителю, приписывали создание «Законов Ману» — самого авторитетного сборника законов в Индии. Показательно, что седьмой Ману, сын Вивасвата, был кшатрием по рождению[568].

Следует подчеркнуть, что, зная свое происхождение от Ману, а через него и от бога солнца Вивасвата, индийские арии великолепно осознавали и свою светоносную природу, говоря о свете, «что заложен в сердце» (РВ VI, 9,6). В другом гимне они прямо утверждают следующее: «Три арийских народа светоносны» (РВ VII, 33,7). Еще в одном гимне говорится о «блеске, что у пяти народов» (РВ VI, 46,7).

Отголоски мифа о первом царе, сыне солнца, присутствуют и в иранской мифологии. В иранской традиции отсутствует аналог Ману, однако есть пара отец — сын, генетически родственная Вивасвату и Яме. В «Хом-Яште», «Ясна», 9 речь идет о священном напитке Хоме (Хаоме), тождественном ведийской Соме, который от своего имени описывает производимое им действие и рассказывает о тех, кто с его помощью совершал жертвоприношения: «Я есмь… Хома праведный, устраняющий смерть… Вивахвант был первым человеком, который выжимал мой (сок) для телесного мира. Та на него благодать снизошла, та его постигла удача, что у него сын родился — Йима, блестящий, богатый стадами, сиятельнейший среди рожденных, солнцеподобный между людьми, что сделал в свое царствование бессмертными и животных и людей, незасыхающими и воды и растения, дабы питались пищей неувядаемой. В царствование Йимы могучего ни мороза не было, ни зноя, ни старости не было, ни смерти, ни зависти, дэвами порожденной»[569]. Легко заметить, что иранские Вивахвант и Йима являются довольно точной аналогией индийских Вивасвата и Ямы, что свидетельствует о возникновении мифа об этой паре как минимум в период индоиранской общности. Хоть Вивахвант в данном тексте назван человеком, а не богом, стоит вспомнить, что Заратуштра считал богом одного только Ахура Мазду и последовательно отказывал в этом статусе остальным божествам древнеиранского пантеона. Соответственно, нигде в «Авесте» мы не найдем утверждения, что Вивахвант был богом солнца, однако об изначальном существовании подобных представлений у иранцев красноречиво свидетельствует тот факт, что из четырех эпитетов его сына Йимы три непосредственно связаны с солнцем («блестящий», «сиятельнейший», «солнцеподобный»). О чрезвычайной устойчивости связи Йимы с дневным светилом свидетельствует и тот факт, что в среднеперсидскую эпоху он был известен под именем Джемшид, образованным из собственного имени Джем (т. е. Йима) и эпитета «шид» — лучезарный. Однако сохранявшиеся на протяжении многих веков солярные черты Йимы логически предполагают как его происхождение от бога солнца, так и их наличие у его отца Вивахванта. Благодаря индийским параллелям мы можем утверждать, что богом солнца как раз и был Вивасват-Вивахвант, от которого и произошел первый земной правитель. Если в Индии Яма был царем мертвых, а его брат Ману — царем людей, то «Авеста» однозначно называет Йиму верховным правителем всей земли. Описывая те блага, которые получали обращавшиеся к богине вод и плодородия Ардвисуре Анахите, «Ардвисур-Яшт» сообщает следующее:

Таким образом, и на иранском материале восстанавливается мифологема о сыне солнца — верховном правителе на Земле.

Представление о собственной светоносной сущности прослеживается и у ираноязычных кочевников. Массагеты, одно из кочевых племен, обитавшее в районе Каспийского и Аральского морей, почитало солнце не просто верховным, но даже единственным своим богом, как про это говорит Геродот: «Единственный бог, которого они почитают, это — солнце»[571]. Данное утверждение «отца истории» подтверждается и тем, что в минуту опасности царица этих кочевников клянется «богомсолнца, владыкой массагетов» (1,212). Все это показывает, у ираноязычных народов некогда был если и не миф о своем солнечном происхождении, то во всяком случае четко выраженная тенденция к его созданию. Подтверждение этого мы видим у северных ираноязычных кочевников, не подвергшихся влиянию зороастризма. Так, одно из аланских племен (происходящих, как уже отмечалось выше, от массагетов с их развитым солярным культом), называлось роксоланами. В.И. Абаев, сближая первую часть их самоназвания с др. — иран. rauxsna — «свет», «светить», перс, ruxs — «сияние», согд. roxsn — «светлый», осет. roxs — «свет», «светлый», понимает это слою как «светлые аланы». В связи с этим традиционным пониманием названия роксолан Н.Н. Лысенко справедливо замечает: «Представляется, однако, что такая трактовка этнонима («светлые аланы») не совсем точна, поскольку подменяет несомненно сакральный, духоподѣемный аспект этнонима дежурным указанием на физический тип роксоланов (светлые — т. е. белокурые, блондины). Известно, что у других иранских народов присутствие божественного начала, прикосновенность к божеству, царство небожителей ассоциировалось со светом, с могучим источником божественного сияния, царством вечного света. Поэтому этноним «роксоланы» следует буквально переводить как «сияющие светом аланы», «испускающие свет аланы», «светозарные аланы»»[572]. Тот факт, что данное представление независимо друг от друга встречается нам у оседлых и кочевых иранцев, говорит о том, что данный миф о своем собственном солнечном происхождении или тенденция к его созданию существовали еще до разделения предков иранцев на северных и южных, кочевников и оседлых. Все эти факты свидетельствуют о том, что подобно тому, как славяне осознавали себя «Дажбожьими внуками», так и иранцы в древности считали себя потомками дневного светила.