«В ложе Теодора Доброго Совета в Мюнхене было несколько братьев с умом и сердцем, уставших от бесконечных колебаний, ложных обещаний и споров масонства, – писал Мирабо. – Руководство решило привить к своей ветви другую тайную ассоциацию, дав ей имя ордена Иллюминатов»...
Благодаря деятельности Адольфа фон Книгге, Баадера, Ксавье Цвака, маркиза де Констанца, графа Савиоли и других энтузиастов иллюминаты получили большое количество приверженцев.
В конце 1779 года иллюминатом становится член ордена Строгого послушания барон Адольф фон Книгге, молодой человек двадцати восьми лет, ставший впоследствии писателем-моралистом. Он мечтал об объединении всего человечества в единый справедливый союз, без религиозных противоречий и войн, без национальных границ... Он считал, что для достижения этой цели достаточно «благого обмана» и строгой конспирации.
Два клинка не помещаются в одних ножнах: отношения между Вейсгауптом и Книгге стали обостряться, и в 1784 году Книгге вышел из ордена.
«Неужели невозможно направить самих масонов против иллюминатов, – заклинал маркиз де Люше, – показав им, что в то время, как они трудятся над сохранением гармонии и порядка в обществе, другие повсюду сеют семена раздора и готовят окончательное разрушение их ордена».
И это не было гласом вопиющего в пустыне: мы слышим дружный хор современников, требующих того же... совершенно бессильный хор:
«Это заговор против христианства... заговор не только против королей, а против любой власти, против всего общества и даже против всякой собственности»...
Аббат Баррюэль, очевидец и исследователь французской революции.
«Было создано общество, поставившее своей исключительной целью искоренить все религиозные установления и свергнуто все существующие правительства в Европе»...
Профессор Джон Робинсон, генеральный секретарь Эдинбургского Королевского Общества.
«Исключительной целью [иллюминатов] является искоренение и уничтожение христианства и свержение всех гражданских властей»...
Иегуда Морс, американский священник и географ.
«Иллюминизм становится грандиозной силой. От него жестоко пострадают и короли, и народы, если предвидение и благоразумие не сломают эту страшную машину»...
Франц Карл Беркхейм, начальник полиции Майнца.
«...Масонское общество постигло науку управления, искусство господства над обществом, известные только им и никому другому из законодателей и философов в мире; я имею в виду не только, что они умеют опознавать друг друга по условным знакам к жестам, непонятным для посторонних, но и их удивительную систему, заставляющую всех мужчин, а, вероятно и женщин, строго хранить тайны общества. Если это искусство найдет применение для отказа от общепринятых норм общественного поведения и введения в них политики и неподчинения правительству, при дальнейшем сохранении тайны, то совершенно ясно, что эти знания и такие общества могут быть использованы для всех злых целей, которые уже давно подозревались».
Президент США Джон Адамс, 1798 г.
НОВИКОВ
Раз пробужденная любознательность требовала себе удовлетворения, быть может, даже с большей настойчивостью, чем в наше время, и жадно бросалась на всякую умственную пищу. Бесчисленное множество сочинений разного рода переводилось, печаталось и переписывалось людьми всякого звания. Все, что было тогда сколько-нибудь замечательного в числе произведений современной французской или немецкой литературы, можно смело искать в русском переводе.
Для российских масонов пока все оставалось по-прежнему.
За год перед тем русское масонство сделало одно из самых значительных «приобретений»: масоном стал Николай Иванович Новиков. Шестнадцатилетний Новиков в 1760 году «за леность и нехождение в класс» исключен был из «французского класса» университетской гимназии. Вскоре он поступил на службу в Измайловский полк, и в день воцарения Екатерины стал унтер-офицером – как часовой у подъемного моста измайловских казарм. В 1767 году Новиков был отобран для ведения протоколов в комиссии депутатов, разрабатывавших новое Уложение; сама императрица предписала
«к держанию протокола определить особливых дворян с способностями».
Он лично делал Екатерине доклады о работе комиссии. Выйдя в отставку в 1768 году, Новиков стал издавать сатирические журналы: сначала «Трутень», затем «Живописец», за ним – «Кошелек». Не удовлетворенный результатами этой работы, он приступил к циклу исторических изданий: «Древняя Российская Вивлиофика, или Собрание разных древних сочинений, яко то: Российские посольства в другие государства, редкие грамоты, описания свадебных обрядов и других исторических и географических достопамятностей и многие сочинения древних Российских стихотворцев»; «Повествователь древностей Российских, или Собрание достопамятных записок по истории и географии Российской»; «История о невинном заточении боярина А.С. Матвеева»; «Скифская история из разных иностранных историков, паче же из Российских верных историй и повестей, от Андрея Лызлова прилежными трудами сложенная и написанная лета 1692»... Материал для изданий Новиков черпал из древлехранилищ частных, церковных, а также государственных; доступ в них ему был открыт в 1773 году императрицей, поддержавшей издание «Вивлиофики» щедрыми субсидиями. Впоследствии Новиков выпустил 22 нумера «Санкт-Петербургских Ученых Ведомостей».
С 1775 года Новиков стал масоном, сначала – в ложе Елагина, затем нашел «истинное» масонство в системе Рейхеля, где
«было все обращено на нравственность и самопознание».
Совместно с М.Н. Муравьевым и И.П. Тургеневым, Новиков приступает к изданию «Утреннего Света» – журнала, где публиковались главным образом переводы из немецких и французских писателей, моралистов, пиетистов и мистиков. Куратор московского университета, масон Херасков, отдал Новикову в аренду университетскую типографию. В Москве Новиков органически вошел в круг масонов, в котором состояли В.И. Лопухин и С.И. Гамалея, И.Е. Шварц и И.П. Тургенев, князь и княгиня Трубецкие.
Обладая одной из самых значительных типографий в Москве, он посвятил свою жизнь изданию всей европейской религиозно-философской литературы, вышедшей за последние двести лет, начиная с работ Якоба Боме и кончая трудами Сведенборга и Сен-Мартена.
Осенью 1776 года рейхелевские и елагинские ложи сочли нужным и возможным слиться, объединив под своим управлением 18 лож. На уступки пошел Елагин: он отказался от английской системы в пользу шведско-берлинской. 2 октября 1776 года Елагин сообщает Великой национальной германской ложе, что счастлив видеть
«во всей России одного пастыря и одно стадо».
Впрочем, объединение это было промежуточным шагом, оно не удовлетворило почти никого. Князь Репнин заметил Новикову, что
«истинное масонство скрывается у истинных розенкрейцеров, но их весьма трудно найти, а вступление в их общество еще труднее»...
У розенкрейцеров, заметил далее Репнин,
«скрываются великия таинства, а учение их просто и клонится к познанию Бога, натуры и себя».
Последующая деятельность русских масонов идет под знаком «поиска истинных розенкрейцеров»...
«Отрицательное отношение значительной части масонов к Екатерине и симпатии к Павлу Петровичу, – указывает Г.В. Вернадский, – выясняются вполне определенно в конце 1770-х годов. 3 сентября 1776 года, при соединении Елагина с Рейхелем, великим поместным мастером сделан был гр. Н.И. Панин. Не прошло двух месяцев после того, как и внучатый племянник Панина и близкий друг Павла кн. А.В. Куракин был отправлен в любимую Паниным Швецию составлять истинную масонскую партию».