Сзади Вадим остался доводить марафет, а Никита очутился с внешней стороны рынка, окруженной синими коммерческими ларьками.

Зорким охотничьим взглядом он нашел поверх голов массы людей нужную, быстро удаляющуюся в сторону остановки спину. Затем увидел, как обезумевший Асхат, чувствуя неожиданную свободу, ринулся через дорогу для маршрутных автобусов. Прямо под колеса начавшего торможение 'Икаруса'.

Услышав скрип колес, сигнал клаксона и визг женщин возле проезжей части, Никита сразу обо всем догадался. Имитируя спокойного, обычного прохожего, остановив выскочившего прямо на него Вадима, он медленно направился в противоположную от места происшествия сторону. Друг, недоумевая, последовал за ним. Так они и шли, размеренно шагая по тротуару и потирая ушибленные места.

Асхату повезло, если так можно выразиться! Повезло, что остался жив. Повезло, что автобус уже, в принципе, тормозил перед остановкой, что попал не под колеса, а под передок, сбивший его. Но какой ценой! Сотрясение мозга, переломы черепа, ключицы и предплечья, два треснувших ребра и куча ушибов. Инвалидность на всю оставшуюся жизнь!..

Около семи вечера, когда солнце уже засело за крышами двухэтажных домов и кронами серых тополей, в стоящей на улице Челюскинцев у дома номер 51 (что напротив дома 30) 'восьмерке' оживилась возня. Двигатель завелся, но надо отметить, не с первого раза. Тонированное боковое стекло водителя опустилось, и в глубине машины показалось трудноузнаваемое, хорошо загримированное лицо Топоркова.

Затем оконный проем затмила черно-зеленая прямоугольная коробка с двумя отверстиями на торце, напоминающими сопла космической ракеты. Это была РРПУ 'Оса', принятая на вооружение морских десантно-диверсионных отрядов спецназначения в прошлом году. Еще такие штуки появились в Чечне, но только, что странно, у боевиков Саманова.

Два часа наблюдения за коттеджем с цифрой на табличке '30' не пропали напрасно: на втором этаже кирпичного замка были замечены айзер, какая-то шалава, затем задергивал шторы балконной двери еще один хачик - это все Никита видел в окуляр 'УБН-40', которое он часто использовал при слежке за представителями 'ДЕСЯТКИ'.

Рыжая грудастая 'соска' делала Ашоту минет, отчего тот утробно мычал и грубо сжимал ей голову. Это было любимое занятие бригадира Геймуратовской группировки.

Рядом, на кушетке, покрытой махровым одеялом, пыхтели и голосили Гасан с худенькой беленькой Людочкой. Последняя усердно скакала на чёрном, толстоватом хачике, изредка поправляя в себе его член, норовивший выскочить наружу. Гасан жадно, торопливо и больно мял ей маленькие, но аккуратные груди с торчащими, готовыми проткнуть ладони сосками.

В дальнем конце зала, на массивном плюшевом диване, за скрывающей от остальных членов компании спинкой орудовали друг с другом Чабан и русский парень Володя Чмагин, двадцати восьми лет от роду. Зрелище было противным и более того, ужасным, но кое-кому это доставляло неописуемое удовольствие.

За дверью подслушивал все эти 'охи' и 'ахи' водитель 'мерса-280', автомобиля Ашота. Онанировать ему не хотелось, участвовать он не мог, поэтому молча глотал в пересохшем горле слюну...

... Залп из обоих стволов 'Осы' оставил над улицей только тоненькие дымовые полоски. Мощные, фугасные, ракетные заряды разорвали помещение с развлекающейся компашкой, выплеснули через окна и двери коттеджа огненные тучи, куски плоти и обломки мебели. Страшное жгучее облако моментально рассеялось, оставив дом полыхать, как целиком зажженный спичечный коробок.

Захлопнулась дверца, предусмотрительно открытая для отдачи залпа и звука, и машина с тонировано-зеркальными стеклами, набирая скорость, помчала по улице.

Только трещал огонь, валил удушливый дым, застилая соседние коттеджи, да кричали редкие в этом фешенебельном районе простые смертные горожане, ставшие очевидцами очередных разборок.

Месть свершилась!..

... Их осталось только трое: Никита, Олег и Маринка. От отдельного сводного отряда партизан!

Чернел сумеречный лес, гнулась к земле от ветра сухая осока, перешептывались недовольно пожелтевшие листья березнячка напротив. Где-то за чащей трещал МГ, бабахнула граната, и эхо взрыва гулом пронеслось по всему массиву.

Беззвучно и смело сквозь деревья и кусты шли немцы и от этой безмолвной надвигающейся опасности становилось еще страшнее.

Вскоре стали заметны свастика и знаки различия на темно-серых шинелях 'эсэсовцев', видны черные отверстия стволов их автоматов, неверно называемых в народе 'шмайсерами'.

- Готовы? - спросил Никита, грея дыханием руку.

- Готов, - ответил Олег, припадая к прикладу 'ручника Дегтяря'.

- Да! - отозвалась пышная, румяная Мариночка, поводя ППШ.

- Ну и я тоже... готовность номер один, - вздохнул Топорков и, прицелившись, нажал спусковой крючок.

Его длинную очередь из пулемета подхватил шквал друзей. Немцы повалились на землю, энергично выискивая прикрытия, но таковых было мало - один чистый молодой сосняк. Десяток фрицев сразу выбыл из списка живых. Другие корчились от боли, третьи вжимались трусливо в хвою. От бывалой храбрости не осталось и следа. Еще бы немного и фашисты отступили, но...

... Никита проснулся. Показалось ли ему или нет, он не мог сказать. В последние смутные доли секунды сновидения парень отчетливо различил глухой шлепок между ним и Олегом немецкой противопехотной гранаты. Затем крик друга и медленно-медленно разрывающаяся оболочка с толстой деревянной ручкой. Так медленно, что видны были разделяемые неведомой силой металлические осколки, несущиеся в разные стороны. И все! Никита перестал ерзать в кровати и попытался снова уснуть, но вдруг подумал, а стоит ли. Наверняка, сон кончается не самым лучшим образом. Что было делать? Никита нашел выход - стал ласкать и нежить любимую женщину. Татьяна потянулась, вздохнула от неожиданного удовольствия и крепче прижалась к мужу.

Когда через пятнадцать минут Никита почувствовал на своих пальцах теплую влагу возбужденной спозаранок милой супруги, та уже и вовсе потеряла сонливость. Мягкие тонкие руки обвили мужа и извивались по его телу лианами, губы сами находили неприкосновенные места, возбуждая эрогенные зоны. Никита неожиданно сморщился.

- Ой, извини, Никит! Больно? - шепнула Таня, слегка ощупывая синюшную ссадину на его плече.

- Да так, чуть-чуть.

- Милый, хороший мой! Мой мальчик! - ворковала девушка, поглаживая миниатюрной ладошкой мужское тело.

Размеренно тикали настенные часы с позолоченной стрелкой (другая была серебряной, а третья в виде хрусталинки), шумела с минуту ТЭЦ, выпуская какие-то пары по утрам и шипящим эхом оглашая пол Шумени, по комнате с зашторенными окнами разносился аромат бардовых роз, подаренных жене на небольшой семейный праздничек - полугодие совместной жизни.

- Кстати, ты не рассказал еще, дорогуша, где ты взял эти туфли! - заявила Татьяна увлеченному эротической игрой мужу.

- Там уже нет! - были единственные слова Никиты заведенной девушке, балдевшей от ласк.

- О-о, где мой Малыш?! - спросила она игриво, и, нащупав торчащий монументом мужской орган, защебетала ангельским голоском. - Вот он, мой Мальчик, мой Малыш, такой хорошенький! Какой он стал!

Через мгновения Никита вошел в любимую. Осторожно, чуть раздразнивая разгоряченную жену, глубоко и легко. Вот это была любовь! Вот это был секс! Вот это гонки!..

За праздники, посвященные Дню Победы, длившиеся целых три дня, Никита снова вплотную занялся Чисткой города, сделав в этом направлении много полезных приготовлений. Повторил и набросал схему наблюдений за третьей жертвой, подстраховался, проанализировал. Попутно вышел на готовящуюся сделку с привлечением крупной суммы денег, причем аферу затевал один из членов 'чёрного списка'. Но подробнее и доскональней Никита решил расследовать это чуть позже - время и обстоятельства пока позволяли.