Глава 33

       Мы с Алэком в детской читаем сказки из книжки, в которой, когда открываешь страницу, надувные персонажи сами набирают воздух и становятся объёмными, и тогда ребёнок может их хватать и тискать, а они пищат.

       -- Динь-дон-ток! -- заливается птичка, из которой Алэк вознамерился выжать сок, судя по усилиям.

       -- Ди-до-до! -- радостно вторит ей ребёнок.

       Я зеваю, едва не откусывая ему голову. Тирбишева матушка идёт на поправку, и я изо всех сил желаю ей скорейшего выздоровления, хотя и из корыстных соображений. Привыкла всё-таки за шесть месяцев, что у меня и помимо ребёнка какая-то жизнь есть, в особенности утренний сон.

       У Алэка же энергия хлещет через край: книжка дочитана, надо срочно выплеснуть полученные эмоции. Ребёнок просачивается у меня между коленками и как заводной ползёт в угол, где хранится сложенный туннель. Ну что ж, я не сплю, так и остальным чтоб неповадно было...

       Туннель у нас огромный, разветвлённый, с окошками. В разложенном виде занимает всю детскую и половину гостиной. Ребёнок, впрочем, не дожидается, пока я расставлю всё, а смело ползёт внутрь, выскакивает с другого конца и требовательно пищит, чтобы я скорее уже ставила следующие сегменты. Заодно выясняю у него, куда ставить: направо, налево? В результате получается такая паутина, что я бы там внутри давно померла от клаустрафобии несмотря на окошки, а ребёнок ползает кругами и восьмёрками, сообщая о своём местонахождении радостным визгом. Моей паранойе, правда, этого недостаточно, поэтому у нас туннель с детектором и выводит мне на планшет карту со светящейся точкой -- где искать чадушко, если оно там, скажем, заснёт.

       Кир с Айшей возвращаются с прогулки с Филином. Зимой на снегу он не пачкается, и я разрешаю пускать его в жилую часть без предварительной санобработки. Туннель, впрочем, Филину не нравится: у него паранойя получше моей, так что он принимается скакать через цветную трубу там и сям, гавкая и пытаясь выкурить Алэка на воздух. Не на того напал, у меня норный ребёнок. Он радуется, хохочет и быстро-быстро убегает. Филин пытается пролезть в окошко, но габариты не позволяют, всё-таки дворцовых собак хорошо кормят.

       -- Ну чё ты орёшь! -- возмущается Кир. -- Зайди с торца и ползай там сколько влезет! Ну во-от, смотри!

       Кир подводит пса ко входу в туннель, Филин со всем пастушьим рвением туда ныряет... скулит, пятится и поджимает хвост.

       Кир на всякий случай заглядывает внутрь -- там ничего.

       -- Ты норки испугался? -- презрительно спрашивает он.

       Филин прижимает уши и выглядит пристыжённым.

       Айша хихикает и тоже заглядывает в туннель, а потом и залезает внутрь. Ей это несколько легче, чем Филину, по размеру. Пёс в ужасе заходится лаем, пытаясь донести до хозяина, что происходит что-то ужасно неправильное. Мы с Киром хохочем.

       На лай из дальней комнаты выходит Хос в кошачьем обличье, чёрный и хмурый как туча. Открывает огромную розовую пасть и зевает. Филину большего и не надо -- мгновенно затыкается и -- юрк в туннель. Страха как не бывало. Мы с Киром заходимся ещё пуще.

       Наш гогот, видимо, окончательно убеждает гостей, что спать кончилось. Дверь распахивается с треском, и взъерошенный Алтонгирел в едва накинутом диле являет нам своё гнев.

       -- Вы совсем тут охренели в такую рань так орать?! -- вопрошает он гнусаво.

       Похоже, он оправился от вчерашних потрясений. Мы с Киром покатываемся с удвоенным усердием. Хос, которому не нравится, когда у него над головой гнусаво вопрошают, трясёт ухом и лениво шипит. Алтоша замечает его, делает в воздухе еле заметный простому глазу пируэт и как-то неожиданно оказывается за спинкой дивана, на котором валяемся мы с Киром. Понятное дело, нам это членораздельности не придаёт.

       -- Вы что, тоже яиц объелись? -- благодушно спрашивает Азамат, выходя из спальни. Он уже умыт, причёсан и одет на работу. А я так надеялась его ещё повалять до ухода...

       Из окошка напротив меня высовывается собачья морда и озабоченно тявкает. Метрах в трёх в соседнем витке Алэк приподнимает крышу и машет папе ручкой. В дальнем конце комнаты Айша выпадает из выхода и сдувает с носа наэлектризованную прядь волос.

       -- Почему ты не запрещаешь им так шуметь? -- продолжает возмущаться Алтоша из безопасного укрытия. -- Люди же спят!

       -- Ладно тебе, -- укоряет его Эцаган, выползая из гостевой комнаты. Он не завитый и от этого выглядит очень непривычно. -- Мы же сами вчера напросились остаться, забыл уже?

       Алтонгирел бросает на него быстрый взгляд, по которому понятно, что он всё прекрасно помнит, но предпочёл бы сделать вид, что нет.

       -- Ну это же дети! -- вступается трепетный Азамат. -- Им надо побеситься, как же можно такое запрещать?

       -- Мне лень, -- отрезаю я. -- Заказывайте завтрак, а то мы с Алэком всю кашу съели и вам не оставили.

       К завтраку Филин всё-таки выгоняет Алэка на свет божий и обеспечивает ему более мирные игры: покидать собачке игрушку, например. Алэк очень старательно кидает, только иногда забывает пальцы разжать, а Филин искренне ведётся на ложный бросок. Хос хихикает, не превращаясь, только приподнимает одно мурло и трясёт усами, постепенно засыпая обратно прямо посреди комнаты. Айша, судя по всему, пытается жестами рассказать Киру анекдот, или во всяком случае, что-то очень смешное, но даже его спообностей к расшифровке на это не хватает.

       -- Когда займёшься подопечной? -- с улыбкой интересуется Азамат у духовника. Улыбка у него этакая покровительственная и немного насмешливая, как у родителя, который спрашивает ребёнка, мол, жеребца завёл, а чистить когда собираешься? Тьфу-ты, эти муданжские аллюзии.

       Алтонгирел поджимает губы и косится на Айшу, которая по-прежнему занята невербальным общением с Киром.

       -- Не знаю, -- еле слышно произносит он. -- Я не умею учить детей.

       -- Ну привет! -- развожу руками я. -- А ради чего тогда вся эта нервотрёпка была? Тебя, вроде бы, никто не заставлял.

       -- Я сделал то, что обязан был сделать как порядочный духовник! -- шипит Алтонгирел, защищаясь.

       -- Угу, и Совет Старейшин счёл тебя готовым взять на себя такую ответственность, -- киваю я.

       Эцаган смотрит на меня укоризненно, мол, что вы его шпыняете, он и так натерпелся.

       -- Тебе, кстати, перед Советом ещё надо показываться? -- переводит тему Азамат.

       -- Только зайти подписать пару документов, -- поспокойнее отвечает Алтонгирел. -- Что я прошёл испытания, они и так уже знают.

       -- Отлично, -- радуется Азамат. -- Я пойду с тобой. Там сегодня один Унгуц на дежурстве. Вот мы сядем все вместе и обсудим, с какого конца тебе браться за дело. Договорились?

       Алтонгирел передёргивает плечами.

       -- Ни ты, ни Унгуц не духовники, чего вы там наобсуждаете? Только время своё потратишь на меня, как будто мало...

       -- Чушь! -- резко обрывает его Азамат, привлекая внимание детей, но продолжает мягче: -- Мы, может, в духовном деле и мало смыслим, но я знаю тебя, а Унгуц знает детей. Вместе что-нибудь да сообразим. Ты взялся за хорошее дело, малыш. Хорошее и трудное. Я понимаю, что тебе сейчас это представляется чем-то неохватным. Но ты не один, малыш, и я хочу, чтобы ты об этом помнил. Вместе как-нибудь справимся.

       Алтонгирел молча кивает и отодвигает свой стул.

       -- Пойду оденусь, -- бросает он через плечо, удаляясь в гостевую.

       -- Спасибо, капитан, -- одними губами произносит Эцаган и вспархивает следом.

       -- А-а... сегодня... Старейшина Унгуц ещё не?.. -- запинаясь, спрашивает Кир со странным выражением лица.

       -- Завтра первый день, -- качает головой Азамат, заглядывая в календарь в часах. -- Не терпится?

       -- Ну... -- Кир пожимает одним плечом.