Итак, нынешние лунные названия — это прежде всего списки имен ученых. Как мы знаем, памятниками науки стали также все названия комет, а в значительной мере — и названия астероидов. И поскольку чаще других наук во всех случаях представлена астрономия, то нередкими оказываются повторения, а подчас и троекратное использование одних и тех же фамилий. Свои кратеры, астероиды и кометы имеют Г. Н. Неуймин, Г. А. Шайн, Э. Барнард и ряд других астрономов. А названий, повторяющихся во всех возможных комбинациях (кратер-астероид, кратер-комета, комета-астероид), — превеликое множество.
С мемориальной точки зрения подобные повторы — заслуженная дань уважения. Крупные ученые, большие люди науки своим трудом многократно вписали свои имена в историю изучения космоса. Однако с точки зрения ономастики повторяющиеся названия неудобны: возрастает вероятность путаницы. Тут нужна какая-то продуманная и тактичная регламентация.
Сравнение лунных названий с именами астероидов и комет обнаруживает немало общих черт, хотя в одном случае идет речь о деталях космического тела, а в другом — об отдельных, самостоятельных космических телах. Подобная общность объясняется происхождением и нынешним применением лунных названий. В начале этой главы мы говорили о сходстве и различиях названий на Луне и на Земле. Сейчас продолжим этот разговор.
Земные географические названия на Земле же и возникают. Они облегчают ориентацию и использование земных территорий. Лунные названия даются не на Луне, не с точки зрения «лунного жителя», а тоже с Земли. Они удобны лишь до тех пор, пока Луна рассматривается преимущественно с больших расстояний.
Для практического же использования Луны существующих названий ничтожно мало. Представьте себе ситуацию, когда от всех наших географических названий остались бы лишь имена областных центров. Попробуй сориентируйся, найди нужный адрес! Лунные названия, как мы это уже отметили, «телескопичны» и поэтому совсем не похожи на названия земные.
Вот когда на Луне зашагали луноходы, когда прилетели на Луну люди, тогда и начали появляться названия, функционально подобные земным топонимам. Подробная карта лунного маршрута американских астронавтов Чарлза Конрада и Алана Бина (ноябрь 1969 г.) содержит названия мелких кратеров: Головообразный, Острый, Скамья, Ободок. Алан Шепард и Эдгар Митчелл (февраль 1971 г.) ориентировались по кратерам Конус, Дублет, Триплет и т. д.
Эти названия не утверждались и никогда, вероятно, не будут утверждены MAC. Они использованы не для обозрения Луны в целом, а для удобства ориентации на небольшом ее участке. И дело вовсе не в их смысле (кстати, не очень удачном). Когда астронавты продвигались по самой Луне, то, ясно, ни «головы», ни «скамьи» в очертаниях кратеров увидеть не могли. Дело в том, что эти названия порождены конкретной практической потребностью. И в этом отношении данные названия — начало новой селенонимии, которая неизбежно возникнет в процессе освоения Луны человечеством.
С появлением на Луне научных поселений, с возведением первых луноградов новых названий станет гораздо больше, как это имеет место и на Земле. В будущем — и не очень отдаленном — лунные объекты будут именоваться не по их размерам (сейчас получают названия лишь кратеры с диаметром минимум 10 км, да и то далеко не все: есть безымянные кратеры даже с диаметром 50 км), а по их практической значимости для данного коллектива, для выполнения данной программы.
Этот новый подход к лунным названиям и появление множества новых названий, приведет, возможно, и к какой-то перестройке названий старых. Но она в любом случае будет минимальной — об этом свидетельствует и прочность астрономических традиций, и высокая устойчивость земных географических названий.
Заключение
Человеческая мысль богато расцветила названиями ночной небосклон, разукрасила ими всю Солнечную систему. «Украшения» эти практичны и важны, они помогают разобраться в непростой картине мироздания. Больше того, в своем историческом развитии они вобрали в себя и прежние, подчас, очень древние взгляды на строение мира. Смысл космических названий в своей совокупности очерчивает мучительный путь разума от первичных наивных представлений о небе до современного научного понимания Вселенной.
Все космические названия, известные с древнейших времен, шли в своей семантике одним путем, который может быть условно обозначен так: «земля — небо — земля». Сначала это были названия земных предметов и явлений, социально существенных реалий (созвездия Волопас, Конь). Затем они получили мифологическое истолкование (Волопас стал толковаться как вознесенный на небо греческий герой Триптолем, любимец Деметры, засеявший всю землю злаками; созвездие Конь было наделено и ныне употребительным мифологическим именем Пегас). Наконец, в более поздние времена космические названия стали порывать с мифологией. Ныне Волопас и Пегас — просто названия созвездий, не имеющие, естественно, мифологических ассоциаций. Наличие этих ассоциации в прошлом воспринимается современным человеком лишь как этап становления космического названия.
Модель развития более поздних астронимов короче: «небо-земля». Впрочем, лишь небольшая их часть зародилась в мифологии, так сказать, всерьез, т. е. образовалась на основе мифологического мировосприятия. Это некоторые народные названия Млечного Пути, созвездий и Венеры. Но в целом за космическими названиями, как будто бы созданными по модели «небо-земля», обычно удается разглядеть действие более старой модели «земля — небо — земля».
И в составе астронимии, действительно, обширна лиши та группа мифологических названий, которая создана не на основе верований, а на основе традиции. Не жрецы и коленопреклоненные язычники, а ученые — и не в седой древности, а в наше время — наводнили астрономию множеством мифологических названий. Планеты, начиная с Урана, все спутники планет во главе с первыми, галилеевыми спутниками Юпитера, астероиды — вот основные области приложения мифологических увлечений астрономов XVII–XX вв.
Но все проходит — прошла и мода на мифологические имена космических объектов. Еще в XVII–XVIII вв. она действовала подчас с суровой непреложностью закона. А в XIX и особенно в XX в. власть ее заметно ослабла. Стали широко применяться, вводившиеся, впрочем, и раньше, космические названия, никак не связанные с мифологией. Астронимы этого типа, в соответствии с предложенным выше способом обозначения главных закономерностей динамики космических названий, следует отнести к модели «земля».
Модель эта безраздельно властвует среди названий комет и метеоритов и господствует ныне в названиях малых планет. Она охватывает также основную массу лунных названий и появившиеся в последние годы наименования объектов на Марсе.
Она, эта модель, почти безбрежна в своем семантическом диапазоне — Земля велика и многие земные реалии признаются достойными космического увековечения. Растения, драгоценные камни, абстрактные понятия, физические и психические состояния человека, высокие чувства — все это и многое другое можно найти среди космических названий. Малые планеты с чудесными именами Дружба и Мирная достойно представляют эту группу астронимов.
Однако бóльшую часть космических названий модели «земля» составляют фамилии ученых, имена женщин и земные географические названия. Это три главные опоры современной астронимии, и новые космические названия чаще всего черпаются отсюда.
Задолго до реальных полетов в космос человек обращался к нему мысленно. И первые следы таких мысленных полетов — космические названия. Начав освоение неба с названий, человек и ныне, в век уже фактического освоения космоса, не расстается с этим важным инструментом познания.
Указатель космических названий
Указатель содержит собственные космические названия, которые упоминаются в данной книге. Для удобства в него включены также и рассмотренные нарицательные названия космических объектов (они имеют начальную строчную букву).