Помимо этого Советское правительство оказало Китаю огромную материальную и моральную помощь, предоставив без всяких политических условий кредит, вооружение и т. д. Достаточно сказать, что только в первые годы войны Китай получил из Советского Союза 885 самолетов.

"Помощь Советского Союза Китаю, - как отмечал маршал Фэн Юйсян, - не ограничилась только материальной и моральной сторонами. Советский Союз помогал нам кровью и жизнью своих людей".

Тот факт, что Советский Союз помогал Китаю в борьбе с врагом кровью и жизнью своих людей, лучше всего можем подтвердить мы, летчики-добровольцы.

В парке "Освобождение" в г. Ухань был сооружен обелиск в честь советских летчиков-добровольцев, спасших этот многомиллионный город от полного разрушения. на обелиске была высечена надпись: "Память о советских летчиках будет вечно жить в сердцах китайского парода. Пусть этот благодатный дух пролетарского интернационализма, присущий рабочему классу, всегда развивает и укрепляет братскую нерушимую дружбу китайского и советского народов".

Не знаю, сохранили ли нынешние пекинские руководители этот памятник, но в то время он напоминал китайцам о бескорыстии советских людей, пришедших им на помощь в тяжелую годину.

Первая группа советских летчиков-добровольцев, как я уже говорил, прибыла в Китай на своих самолетах в ноябре 1937 года. Истребители И-16 в составе 23 машин под командованием капитана Г. М. Прокофьева обосновались на нанкинских аэродромах. Здесь же приземлились 20 бомбардировщиков типа "СБ", возглавляемые Кидалинским. А чуть позже на аэродроме Ханькоу приземлился отряд в составе 31 бомбардировщика, которым довелось командовать мне. Наша помощь авиацией Китаю все время наращивалась. Несколько позже привел более тридцати самолетов-истребителей участник боев в Испании Георгий Захаров, за ним прилетели со своими группами Большаков и Зингаев.

Летчикам-истребителям, приземлившимся первыми на аэродромах Нанкина, довелось с ходу вступить в бой с японскими бомбардировщиками. Это как раз совпало со временем, когда они намеревались бомбить город. В том бою отличились многие наши товарищи. Нам рассказывали о них. Это Шубин, Ковригин, Самонин, Музыкин, Беспалов и другие. В первом же воздушном бою советские летчики сбили один японский истребитель И-96, а чуть позже еще трех воздушных разведчиков.

Наши потери тогда тоже оказались немалыми. Мы недосчитались трех самолетов. Понять это не трудно. Советские летчики боевого опыта пока не имели, тактику врага не знали, с обстановкой освоиться не успели.

На следующий день налет повторился, только удар свой японцы нацелили уже на наш аэродром. На этот раз бомбардировщики шли на высоте 5 тысяч метров, зная, что им будет оказано противодействие. Бомбы они сбросили, но те, упав в болото, никакого ущерба аэродрому не причинили. В бою японцы потеряли два самолета, три наших машины получили повреждения от осколков.

Японцы усиленно осаждали нанкинский аэродром. Советским летчикам-истребителям нередко приходилось подниматься по тревоге три-четыре раза в день. Чтобы избежать лишних потерь, китайское командование предложило нам перевести истребительную группу на запасной аэродром, находившийся западнее города. И вот только наши самолеты приземлились на новом месте вдруг налет. Эскадрилья японских истребителей появилась на малой высоте и, не встречая сопротивления, начала обстреливать из пулеметов самолетные стоянки.

Но налет особого ущерба не принес. Незначительные повреждения получили только два самолета. Невольно напрашивался вывод: видимо, японские летчики не умели вести огонь по наземным целям.

Первые бои с японской авиацией послужили для советских летчиков хорошей школой. Выяснилось, в частности, что наши летчики, не зная тактических возможностей японского истребителя И-96, пытались вести с ним бой на виражах, не в меру применяя такую пилотажную фигуру, как переворот. Маневр осуществлялся на малых высотах.

Кое-кто из летчиков использовал даже петлю, чем подставлял себя под удар противника. Не было отработано и взаимодействие. Ведомый, строго выдерживая дистанцию и интервал, держался очень близко к ведущему и забывал следить за задней полусферой. Японцы этим пользовались, подходили иной раз незамеченными и сзади открывали по нашим самолетам огонь.

Неотработанной оказалась у нас и взаимная поддержка в бою. Каждый истребитель дрался с врагом в одиночку, мало думая о том, что исход любого боя зависит прежде всего от дружных, согласованных коллективных усилий.

Все эти просчеты, которые имели место на первых порах, понять нетрудно. Советские летчики только-только начинали "примеряться" к противнику и не могли за несколько дней приобрести нужные боевые навыки.

Когда на аэродромах Наньчана и Ханькоу обосновалась советская бомбардировочная авиация, истребителей перебросили для прикрытия этих баз с воздуха. С того времени и истребителям, и бомбардировщикам вместе жить, как говорится, стало веселее.

В дневных налетах противник терял от огня наших истребителей немало самолетов. Это-то и вынудило японцев летать в основном ночью. Наше командование в связи с этим приняло соответствующие меры. С наступлением темноты самолеты отводились за 100-150 метров от границы аэродрома и размещались не ближе, чем в двухстах метрах друг от друга. Это для того, чтобы одной бомбой не могли быть выведены из строя сразу два самолета. А на рассвете боевые машины снова занимали такие места, откуда удобнее было взлетать. Китайцы помогли соорудить капониры, обложив места стоянок самолетов мешками с песком.

Война научила нас жить и работать по-фронтовому. На аэродромах появились убежища, запасы горючего стали располагать далеко от рабочей площади аэродрома, все ремонтные работы проводились, как правило, в ночное время. Летчики и техники приспособились быстро выводить самолеты из-под удара, ликвидировать последствия бомбардировок. В этом нам усердно помогали жители близко расположенных китайских поселений.

В один из непогожих дней на аэродром, где мы базировались, японцы совершили воздушный налет. Несколько бомб разорвалось на покрытой гравием и хорошо утрамбованной взлетно-посадочной полосе. Прошло полчаса - не более. Видим, с корзинами на коромыслах и лопатами в руках к аэродрому спешат тысячи китайцев. Буквально через несколько минут воронок как не бывало. Их быстро засыпали и утрамбовали.

Когда мы прибыли, нас не всегда вовремя оповещали о появлении вражеских самолетов. А службу оповещения несли китайцы. Военное командование приняло решительные меры. Если кто-либо из дежуривших на посту наблюдения пропускал вражеские самолеты незамеченными или опаздывал вовремя сообщить о них, ему без суда и следствия отрубали голову. Эти строгие, драконовские меры возымели свое действие. Сеть постов ПВО стала работать безупречно. Мы узнавали о появлении противника за полтора-два часа до подхода его самолетов к цели.

"Тимбо!" (Тревога!) объявлялась сиреной за 30- 40 минут до приближения самолетов. Кроме того, над командным пунктом аэродрома взвивался черный флаг. Летчики занимали места в самолетах. Следом подавался прерывистый сигнал-сирена, а вместо черного на флагштоке появлялось красное полотнище, и самолеты уходили в воздух. Направление, откуда ожидался противник, обозначалось на земле условной стрелой из материи.

* * *

18 февраля 1938 года японские бомбардировщики под прикрытием истребителей пытались прорваться к Ухани - крупнейшему промышленному центру Китая, узлу дорог. На их пути встал истребительный заслон. Разыгралось ожесточенное воздушное сражение. Когда оно закончилось, на земле пылало двенадцать костров. Горели сбитые японские самолеты. Это была внушительная победа советских летчиков-добровольцев. Такого количества самолетов за один бой японцы еще не теряли.

Радостью и гордостью осветились лица наших летчиков. Они обнимались, поздравляли друг друга. В этом бою отличились Папюшкин, Селезнев, Иван Пунтус, Демидов, Ремизов, Жукоцкий, Казаченко, Конев, Вешкин, Папин, Сергей Смирнов, Хлястич и другие.