Он еще раз посмотрел по сторонам. Имии Лехха по-прежнему не было видно.
До этого момента Чонки-лао не задумывался о том, зачем он вообще работает. Почему занимается своим делом. Он никогда прежде не думал и о том, что все можно враз бросить. Бросить и забыть. Зажить спокойной, беззаботной жизнью миллионов. Зачем же мучиться, если самозаводы обеспечивают каждого всем необходимым?
Он вдруг понял: эта работа никогда не была его призванием или мечтой всей жизни. Она была просто работой. Она не давала ему ничего. Она только брала.
Даже речи не могло быть о признании, радости, славе, а о богатстве — тем более.
Чонки-лао осознал, что ни в чем другом он не находил себе применения. У других было куда деть свое время, как распорядиться им. А вот Чонки отдавал его работе. Причем по-настоящему. Соблюдая все законы Соединения, он понимал, насколько бесполезно это занятие и, по сути, вся деятельность самого Соединения. Пожалуй, никто так глубоко не представлял себе, что Соединение уже утратило всякий смысл как управляющая и необходимая организация…
И снова он подумал о самозаводах. О Лабиринте Времени.
Чонки-лао поймал себя на том, что с удовольствием отвлекся от глобальных проблем. Ему было приятно думать об этом. Немного помечтать о возможной удаче, которая была очень нужна ему. Хотелось в нее верить. Вот такой, несколько романтичный штрих обнаружил в своем характере, в своем поведении Чонки-лао. Возможно, поэтому, именно поэтому он и продолжал работать.
— Я приветствую вас, дорогой Чонки-лао, — Имия Лехх дружески улыбался и всем своим видом представлял человека, у которого нет никаких проблем.
— Очень рад тебе, дружище Лехх, — Чонки-лао искренне радовался, что Имия все-таки пришел.
— Честно говоря, я несколько удивлен… И, собственно, не знаю даже, чем смогу быть тебе полезен. Ну, честное слово, Чонки… Неужели ты и впрямь надеешься на меня? Ты же знаешь, что мне не очень-то по душе занятия подобного рода…
— Помочь — дело непростое, но хотелось бы… — тихо, но настойчиво произнес Чонки-лао. — Возможно, поздновато. Но здесь случай необычный. Всюду одни загадки.
— Да… Но ты и сам пока слова вразумительного не сказал… Здесь у тебя такая работа, а я… Я совсем не специалист. Я весьма далек от всего этого.
— Так только к лучшему. Но я тебя совсем не узнаю. Где энергия, любознательность, интерес, острота мышления?
— Ответственность, дорогой Чонки-лао. Ответственность. Ты ведь по всем вопросам своего подсобного отдела лицо ответственное, а я — безответственное…
— Чепуха! Теперь мы все крайне безответственны. Нам не за что отвечать. Незачем. Не перед кем.
— Это какая-то супермодная точка зрения! Я с ней, к сожалению, не знаком, да и не вижу в том никакой пользы. Чонки, признайся, что случилось? Помочь я тебе, конечно, не смогу, это ясно, но…
— Не надо. Не для того я приглашал тебя. Я же сказал, что уже поздно.
— Ох, и загадочная же у тебя работа! Столько беседуем, а пока один только туман…
— Почему туман? Разве неясно? Мне вот совершенно отчетливо стало понятно, что уважаемый Имия Лехх испугался запаха даже малой ответственности…
— Не надо так круто. Это не остроумно. Но коль Чонки-лао заговорил напрямик, то можно сделать вывод, что дела его дрянь.
— Ты прав, Имия. Прав, как всегда. Но если бы то было мое личное горе! Да какое там! Мы, кастеройяне, все находимся на пороге катастрофы… Если уже не в ее очаге…
— Я привык тебе верить, Чонки. Но, пожалуйста, не пугай меня событиями глобального характера. Ты же знаешь мое мнение по поводу всех этих изменений, создающих условия нашего бытия.
— Вот именно потому я и хочу побеседовать с тобой о некоторых вопросах такого характера, в которых, пожалуй, только ты сможешь разобраться. Если в них вообще не запутаешься.
— Опять загадки! Ты сегодня, Чонки, прямо скажу, просто в ударе!
— Я тоже был бы рад пошутить. Но вместо этого предлагаю тебе заняться Лабиринтом Времени…
— Как это — заняться? Ты же знаешь, что это бесполезно. Я рассчитывал на что-нибудь поинтереснее. А тут вдруг Лабиринт… Зачем?
— Видишь ли, Имия, только ты чего-то стоишь среди нас всех как технически образованный человек.
— Да что ты! Я же не специалист! Говорил же. И ты знаешь, что таковым невозможно стать. Я постиг только азы того, что называется техникой.
— Вот именно! Азы! Никто не может похвастаться этим.
— Ну, не скажи. А слепачи? Ведь они все делают сами и владеют для этого необходимыми знаниями.
— Пустое! Слепачи живут далеко за пределами нашего уровня развития цивилизации. Мне, правда, не очень понятно, кто так придумал считать, но они — из другого времени. Факт. Из нашего далекого прошлого. Их знания — только те, которых они достигли. И не более.
— У них система взаимосвязей довольно-таки многогранна, поверь мне, — возразил Имия.
— Никогда не соглашусь с этим. Разве они хоть как-то способны приблизиться к уровню созданного самозаводами?
— Причем здесь самозаводы? Не надо про них. По-моему, все началось с Лабиринта Времени.
— Но я еще не договорил… Я считаю, что самозаводы — это предел!
— Опять загадки!
— Как тебе сказать? И да, и нет. Понимаешь, вопрос почти личный. Здесь нет никакой ответственности. Будь спокоен. Это моя просьба.
Имия не узнавал Чонки-лао. Ему показалось, будто что-то надломилось в этом всегда спокойном, рассудительном и мужественном человеке. От него словно повеяло холодком. Имия чувствовал это нутром. Безразличие и заинтересованность… Странное сочетание.
Что это? Разуверенность в самом себе? Или вообще во всем сразу?
Не таким был Чонки-лао раньше. Не таким.
— Я буду весьма рад оказать посильную помощь, — наконец согласился Имия Лехх.
— Прекрасно. У тебя получится. Попробуй найти регистратор. Регистратор Лабиринта Времени. Мне кажется, что это — первоначальное звено. И оно, возможно, создано еще до самозаводов.
— И что же в том особенного?
— Особенного ничего… Но тебя это наверняка заинтересует. Не меньше, чем меня.
— Я попробую. Но все-таки, затея весьма сомнительна. А почему бы тебе самому…
— Нет. Это исключено. Ни сейчас, ни позже. Теперь Имия начал вновь узнавать своего друга.
— Хорошо. Я согласен.
И вот только когда Чонки добился своего, он понял, отчего утром так спешил к Око-лонгу. Ему не давали покоя выводы вчерашнего тщательного обследования трупа Тайфа Ломи. Даже пропажа Сезуллы так не тревожила его. Догадка о происхождении трупа Летящего настолько мощно всколыхнула его, что он не выдержал и сильно разволновался, а этого с ним давно не случалось.
Но ему было не с кем делиться…
Ну и что из того, что на Тайфе был совершенно новенький, абсолютно неношенный комбинезон? Ну и что из того, что нигде не нашли его пространствер? Ну и что из того, что не нашли буквально никаких следов гибели Летящего?
Все надо проверить и додумать до конца. Обязательно. Подозрение, которое возникло в сознании Чонки-лао, было не то чтобы страшным, нет. Оно казалось ошеломляющим по своей сути и совершенно бессмысленным по цели. Именно непонимание подобной необходимости настораживало его. Чонки-лао сделал ужасный вывод, что труп Тайфа Ломи не был трупом настоящего Летящего. Это была искусная подделка. Необыкновенно удачно сработанная копия.
— Уфф… Прямо трудно поверить, — неожиданно произнес Чонки-лао.
Теперь он был уверен, что труп Летящего — это изделие самозаводов. Потрясающе!
Он думал. Думал много, глубоко и обо всем сразу. Ответа на вопрос «Почему именно так?..» не было. Но Чонки-лао сейчас почти не сомневался, что после такого он непременно будет находиться под контролем самозаводов. Это не могло не сковывать его действия.
Главным, пожалуй, было то, что Чонки-лао понял: стоит ему только заговорить с кем-либо про свою догадку, и трудно предвидеть, чем это может кончиться. Ощутив тайный смысл в событиях вокруг искусственного трупа Тайфа, Чонки-лао вынужден был молчать. Вот почему к Лабиринту Времени пойдет не он, а Имия Лехх.