Нет, он точно не знает, просто по моим ощущениям так, а Кайя верит. Нам не нужна свита, разве что кучер, потому первые сутки Кайя будет спать. Вторые - тоже. А дальше - как получится...

   ...получилось именно так, как было обещано.

   Сани с широкими полозьями. Тройка лошадей. Расписная упряжь - не спрашиваю даже, откуда взялась - и бубенцы, что дребезжат, словно жалуются.

   Мороз и солнце, день чудесный...

   Кнут с визгом рассекает воздух, и лошади срываются с места.

   - Н-но! - кричит вдогонку кучер.

   И Кайя ловит меня, не позволяя выпасть. В санях хватает места для двоих. И еще корзины с продуктами. Гайяр крайне недоволен, что Их Светлость в очередной раз обошлись минимумом сопровождения. Он бы и от этого минимума отказался, но Гавин заслужил отдых, равно как те четверо, у кого в Ласточкином гнезде остались жены.

   Почетный караул благоразумно держится в отдалении. А я с наслаждением глотаю холодный воздух.

   - Простудишься, - ворчит Кайя и ныряет в меховое нутро саней. Он ворочается, пытаясь лечь так, чтобы и тепло, и удобно, брюзжит, что сани маловаты, но все-таки сгребает меня в охапку и командует:

   - Спать.

   Отключается моментально, впервые за долгое время спокойный, умиротворенный даже. И спит до вечера. Вечером, впрочем, тоже спит.

   И ночью.

   И весь следующий день.

   Медведь рыжий...

   ...угу.

   ...и не будить?

   ...ага.

   ...долго?

   ...до весны.

   ...а елка как же?

   ...на елку можно. А потом до весны.

   ...и что прикажешь делать мне?

   ...сидеть. Гладить. Тогда хорошо.

   Если хорошо, то это, безусловно, аргумент. И я сижу, глажу. Нынешняя дорога особенная. Вымороженная. Засыпанная снегом. Она оставляет ощущение полета и какой-то светлой детской радости.

   Предвкушения. И Кайя, стряхнув остатки сна, - все-таки до весны его не хватило - спешит умыться снегом. А потом, неугомонный, словно и не было усталости, мешает кучеру, подгоняя лошадей свистом.

   Мальчишка, что еще сказать?

   Линию вала, снежной стены, мы пересекаем в сумерках. На ночь останавливаемся в маленьком городке, где есть трактир и комната с узкой, тесной кроватью, но так даже лучше.

   ...на самом деле нас здесь нет.

   Соломенный матрац, льняные простыни. Комната проветривалась, но все равно внутри пахнет смолой и пивом.

   ...как нет?

   ...так. Если мы есть, нам придется задержаться.

   А Кайя задерживаться не желает, но Их Светлость даже в спешке не могут не соблюдать ритуалов вежливости... то ли дело молодой рыцарь, пусть и желающий остаться неузнанным, иначе, зачем лицо под капюшоном прятать? Это желание понятно.

   ...именно. Мы инкогнито.

   Ужинаем сидя на полу, и Кайя бессовестно таскает у меня с тарелки вареную морковь. Я предлагаю отдать сразу, но ему так интересней.

   Следующий городок втрое больше предыдущего. И Кайя вытаскивает маску. Тоже мне, благородный разбойник. А я, надо полагать, девица в беде.

   - Почему?

   - Ну... в книгах часто благородные разбойники выручают девиц, попавших в беду. И потом между ними вспыхивает страсть.

   А взгляд-то какой задумчивый сделался. И как назло ни одной беды поблизости.

   - Тут рынок неплохой. А нам подарки купить надо. Под елку, - маска ему идет. Но эти рыжие вихры сводят маскировку на нет.

   ...это просто ты меня знаешь.

   ...знаю. Что тебе подарить?

   ...себя. С бантиком. Ты обещала. И чтобы сюрприз.

   На рынке шумно, людно и пахнет свежей сдобой. На открытой жаровне доходит мясо, которое заворачивают в тонкие лепешки и поливают жирным соусом. Дают и капусту, квашеную с клюквой. Или вот маринованные огурчики, которые вылавливают прямо из бочки.

   Огурчики вкусны.

   А мясо - острое до невозможности, и нам спешат продать темное, тяжелое пиво.

   Потом был лоточник с шелковыми лентами... и другой, с бусинами, выточенными из янтаря, агата, розового сердолика, кошачьего глаза и беловатого, мутного лунного камня.

   ...и третий с цепочками и серьгами - что еще нужно для счастья такой красивой женщине?

   Кайя мрачнеет и спешит увести меня подальше.

   И сам застревает в лавке с игрушками. Корабля здесь нет, но хватает других замечательных вещей, вроде ветряка на палочке, с которым Кайя наотрез отказывается расставаться. Его вниманием надолго завладевает карета, сделанная с исключительной точностью. Колеса вертятся, двери открываются, а ящик для багажа, напротив, запирается на крохотный замок. Особенно хороши позолоченные фонари.

   Карету мы берем.

   И к ней - четверку лошадей... и слуг тоже... и даму с бледным фарфоровым лицом. А для дамы нужны наряды...

   Забираем и пару драконов удивительной красоты. Их кожистые крылья раскладываются, а чешуя сияет даже в скудном свете. А лавочник уже несет морского змея. Химеру. Саммальских тигров и боевых слонов, которых Кайя разглядывает придирчиво...

   ...все-таки использовать их в качестве боевых животных нецелесообразно.

   Впрочем, слоны остаются с нами.

   ...карусель с хрустальными бабочками для Шанталь.

   ...и драгоценная шкатулка с набором ароматических масел - Тиссе. Флаконы из горного хрусталя бережно уложены в обтянутые бархатом ячейки, но Кайя распоряжается обернуть их шерстью. Зануда.

   Урфину - парные кубки из цельного янтаря в серебряной оплетке...

   ...и мне позволяют исчезнуть на пять минут. Сюрприз - это сюрприз. Кайя даже подсматривать не станет. И когда я показываю синюю ленту, на бант, верит.

   Мы возвращаемся в трактир поздно вечером. А утром - вновь дорога. И Кайя уже не свистит, но гордо держит свой ветряк, лопасти которого вертятся с тихим шелестом.

   Места в санях поубавилось, но... уже недолго.

   И чем ближе Ласточкино гнездо, тем сильнее я нервничаю. Я больше года не видела свою дочь, чтобы не по связи, чтобы рядом, чтобы обнять и не отпускать. Расцеловать веснушки. И рыжие брови. И волосы в косички заплести, пусть бы и продержаться они недолго.

   Я хочу к ней.

   И я боюсь. Столько времени. Не стала ли я для Насти чужой? Знакомой, но все-таки чужой? А Йен? Не получится ли, что теперь, когда моя дочь вернулась, он вдруг окажется лишним?

   Он не заслужил такого.

   А Кайя? Я сама заставила его принять сына. Как потребую обратного?

   Нет, знаю, что не потребую. Слушаю себя. Верю себе... и все-таки боюсь.

   И страхи разбиваются на осколки в тот момент, когда рыжее, лохматое, грязное нечто бросается на шею с криком:

   - Мама! Маочка приехала!

   Она обнимает, целует, трогает щеки липкими ладошками, которые определенно пахнут вареньем. И пятна его же украшают платье, некогда весьма нарядное. К пятнам прилипли клочья пыли и дохлый паук. Но это же мелочи. Ребенок счастлив!

   - И что вы делали?

   Веснушек прибавилось. А в солнечных кудрях застряли куриные перья.

   - Играли! В р-рыцарей.

   Краем глаза замечаю, как из-под лестницы выползает на четвереньках Йен...

   - И кто был рыцарем?

   Дочь хмурится, но отвечает с достоинством:

   - Я.

   - А Йен?

   - Конем, - она сдувает рыжую прядку, упавшую на нос. - И Бр-рай!

   Действительно, один рыцарь и два коня всяк лучше, чем один конь и два рыцаря. Йен подвигается бочком, косясь на Кайя. Лишний? Ничуть. Он мой. Неторопливый. Спокойный. Уравновешенный. Слегка неуклюжий и даже смешной в кухонном полотенце, которое, должно быть, попону изображает.

   Зато понятно, откуда варенье. И хотя бы ела его Настасья не в гордом одиночестве.

   - Иди сюда, Лисенок.

   Йена не нужно уговаривать. Двумя руками можно обнять двоих детей. Это логично, правильно и... я так хочу.

   - Йен - Лисенок. А я?

   - И ты лисенок.

   - А папа тогда?

   Папа пока держится в дверях. Наблюдает.