— …А еще были розовокожие, — услышал вдруг Тронхэйм, и сосредоточился на рассказе Мальчика.

— …розовокожие, которые родились от младшей дочери Корилентио-лека и дикого анаталта. Их считали младшими братьями, и когда…

Тронхэйм уловил едва ощутимую заминку в рассказе, словно Рамо-лой забыл какое-то слово, мгновенно подобрал другое, вполне подходящее, но — не то… Ипполит Германович взглянул на колдуна. Карпацико-тин сидел неподвижно, полузакрыв глаза, и, казалось, не обратил внимания на крохотную паузу в повествовании.

— …И когда четыре племени решили уйти с большого острова, розовокожих взяли с собой…

«Почему — решили уйти с большого острова?» — Ипполит Германович понял, что пауза в рассказе вызвана тем, что мальчик пропустил часть легенды, и стало ясно, что имел в виду колдун, говоря: «Расскажи ГОСТЮ». Причины ухода с материка посторонних явно не касались. Но если сургоры приняли землян за тех самых розовокожих, которые отбыли когда-то с атоллов на материк, то какой смысл скрывать причину переселения на острова? Ведь прежние соплеменники знают ее. Значит, есть что-то еще. Возможно, наоборот, — сургоры сразу поняли, что земляне — совсем другие розовокожие?

— …были упрямы и непослушны, кровь дикого анаталта, буйная, темная, говорила в них своим языком. И розовым стало тесно, они захотели вернуться на большой-большой остров. И они взяли лодки, много еды, воду — и уплыли. Но у них не было… — ученик вновь запнулся. На этот раз заминка продолжалась с полминуты. Мальчик сосредоточенно смотрел прямо перед собой, обдумывая дальнейшие слова. Тронхэйм насторожился. Тут уже пахло не пропуском части сюжета, а — заменой.

— У них не было… орехов, сок которых возвращает бодрость уставшим, и они погибли среди большой соленой воды, — Рамо-лой посмотрел прямо в глаза Тронхэйму и пояснил: — Их сожгли лучи Ди-талилы. — И продолжал, теперь уже спокойно, вернувшись в привычное русло повествования. — В те времена вождем сургоров был Каси-гор, и он мудро правил…

Тронхэйм подумал, что сургорам, похоже, неизвестно, что их соплеменники все же добрались до большого острова.

Закончив рассказ, Рамо-лой, встал, слегка поклонился и ушел. Карпацико-тин взглянул на Тронхэйма, ожидая вопросов. Но Тронхэйм, поблагодарив, начал прощаться. Колдун вышел вместе с социологом. Ипполит Германович вновь обратил внимание на стену, примыкающую к дому, и спросил:

— А зачем эта стена?

— Не знаю, — отрезал Карпацико-тин. — Не я строил. И вернулся в дом.

II

Скрибнер посадил «летучку» неподалеку от развалин поселения. Ланской вышел первым. Развалины находились недалеко от границы джунглей. Полузасыпанные песком стены деревянных и каменных домиков, стоявших здесь когда-то, напоминали неудачно построенный лабиринт. Сообщив Винклеру о прибытии на место, Скрибнер тоже выбрался из машины, и они с Ланским пошли по бывшим улицам, — поселение оказалось довольно большим. Автомат-разведчик, шустро обрыскав все вокруг, сообщил, что насчитал сто двенадцать разрушенных домов. Поскольку разведка обнаружила не одно поселение, а шесть, и, скорее всего, на материке были и другие, — получалось, что население Талассы в относительно недавнее время сократилось почти вдвое; жители планеты сконцентрировались на островах в океане, а материк пуст.

Джунгли начинались в полукилометре от развалин — вставали сразу: плотной стеной возвышались деревья, перевитые лианами. А возле остатков домов возвышалась пустошь, лишь кое-где виднелись редкие кустики и пучки травы. Ланской и Скрибнер не спеша шли вдоль разрушенных стен; иногда, шурша длинным хвостом по песку, пробегала ящерица, потом вспорхнула из-за стены некрупная птица — и ничего и никого больше, тишина; лишь вдали слышался гул океана.

Начать раскопки решили в одном из самых больших по размерам строений в центре поселения. Автомат врылся в песок и вскоре извлек несколько треснувших глиняных горшков, потом — деревянную миску, потом еще груду вещей домашнего обихода. Предметы имели явное сходство с теми, что до сих пор использовались в домах сургоров.

— Похоже, они действительно прежде жили вместе, — сказал Ланской, осматривая миски, стоящие на песке. Я говорю об островитянах и розовокожих.

— Это я понял, — довольно язвительно отозвался Скрибнер. — Посмотрим в других домах?

Они перешли на соседний квадрат — здесь от дома остался лишь фундамент, стены разрушились почти полностью, и только небольшой кусок каменной кладки торчал на южной стороне основания. Автомат сначала выкопал такую же кучу горшков, как и в первом доме, а потом глазам людей предстала несколько неожиданная вещь, — во всяком случае, они не имели сведений о наличии подобных предметов у сургоров. Это была обожженная глиняная дощечка, на которой черной и белой красками изображался стоящий на одной ноге человек. Скрибнер взял табличку и поцарапал рисунок маленьким камушком. Краска не соскабливалась.

— Любопытная штука, — сказал Ланской и, показав табличку автомату, приказал: — Ищи такое же.

Автомат занялся поисками, а врач и Скрибнер стали внимательно рассматривать дощечку. Размер — 15x29, изображение расположено по горизонтали. Фигура человека — в центре. Человек стоит на одной ноге, поджав под себя вторую, руками обхватил голову, смотрит вниз, на лице — выражение ужаса. Вокруг фигуры несколькими штрихами намечены деревья. Краски напоминают эмаль.

— Амулет? — полувопросительно сказал Скрибнер.

— Петроглиф? — в тон ему сказал Ланской.

— Или что-то третье? — глубокомысленно произнес Скрибнер, и оба рассмеялись.

Подошел автомат, вывалил на песок груду точно таких же табличек и доложил, что найдены они в разных домах, по одной штуке в доме. Спросил, нужно ли продолжать поиски.

— Продолжай, продолжай, — отмахнулся от него Ланской, и автомат убежал.

На всех табличках почти с машинной точностью повторялось одно и то же изображение, в тех же черно-белых красках.

— Все-таки похоже на амулеты, — сказал Ланской, перебрав еще раз таблички. — Но от чего они должны охранять?

— От чего-то в джунглях, — предположил Скрибнер. — Иначе не стали бы рисовать деревья.

— Пройдемся над джунглями? — предложил Ланской. — Посмотрим, а может быть, и спустимся?

— Над джунглями — отчего же нет, — сказал Скрибнер. — А вниз соваться — ни боже мой. Слишком мы с тобой налегке. — И Скрибнер свистнул, подзывая автомат.

Автомат не замедлил явиться, таща на этот раз стопку табличек совсем другой формы — круглых, диаметром около двенадцати сантиметров.

— Найдены в доме семьдесят три, — отрапортовал он, сваливая стопку на песок.

— Пронумеровал уже, — буркнул Скрибнер, наклоняясь над табличками. — Ого! — вскрикнул он и протянул один кружок Ланскому. — Смотри, другой рисунок!

Ланской взял кружок. На нем — тоже черным и белым — нарисовано было нечто вроде арбуза на четырех тонких угловатых ножках. Черно-белые полосы шли по арбузу поперек, отчего он казался слегка приплюснутым.

— Ты говоришь, это все было в одном доме? — спросил Скрибнер у автомата.

— В одном, — подтвердил автомат. — Найдено в западном углу помещения, на глубине ноль семьдесят метра под слоем песка.

— Мерси, — поблагодарил Скрибнер. — Тащи это в машину.

Автомат ухватил таблички и поскакал к «летучке». Ланской и Скрибнер пошли следом за ним.

Вызвав Винклера и рассказав ему о находке, Скрибнер спросил, возвращаться им сейчас в лагерь или они могут осмотреть джунгли.

— Осмотрите, — сказал Винклер, — но только из машины. Наружу выходить не вздумайте.

— Ладно, — проворчал Скрибнер, — не маленькие. Вернемся к обеду, годится?

— Годится, — сказал Винклер.

Выбрав песчаную поляну побольше, Скрибнер осторожно посадил «летучку» в ее центре. Первым из машины выскочил автомат, пробежался кругом по поляне, нырнул в заросли, вернулся через десять минут и доложил:

— Опасности нет.

Ланской и Скрибнер вышли наружу. Песок под ногами был слежавшимся, плотным, как асфальт, — и в то же время мягким, и Ланской топнул по нему с удовольствием: