Хосе Мариа Гелбенсу

Не загоняйте убийцу в угол

Глава I

«Может быть, ему снится собственная смерть», – подумал он, подходя к креслу. Человек спал, откинувшись на спинку развернутого к окну кресла, и видны были только редкие спутанные волосы у него на затылке. За двойными оконными рамами, у самого дома, виднелся фонтан: большой замшелый камень, а на нем – рыба, изо рта которой била струя воды. Прямо за фонтаном рос огромный клен, и густая листва затеняла падавший на окно свет; раскидистые ветви скрывали все, что находилось позади.

Старое благородное дерево скрипнуло под ногами Карлоса Састре, и он остановился, – всего несколько шагов отделяли его от спавшего в кресле человека. Конечно, надеясь на свою удачу, Карлос рассчитывал, что тот будет спать, но и в противном случае ничто не изменилось бы, потому что Карлос пришел убить этого человека. По легкому присвисту Карлос догадался, что спящий дышит ртом, и невольно улыбнулся: «Так и должно было быть», – подумал он, раскрывая зажатую в кулаке складную опасную бритву. Крадучись, Карлос вплотную подошел к спящему и, чуть прижав левой рукой его голову к спинке кресла, чтобы удар был точнее, одним резким движением перерезал горло. Из раны хлынула кровь, и, хотя Карлос инстинктивно отступил, кровь все равно брызнула ему на рубашку и на перчатки. Но это он предусмотрел. Тело жертвы содрогнулось от конвульсий, и когда Карлос развернул кресло, чтобы взглянуть человеку в лицо, тот был уже мертв. Карлос невольно поморщился, увидев зияющую рану, нанесенную его рукой; из нее хлестала кровь. На секунду желудок Карлоса свели спазмы, но он стиснул зубы и сглотнул слюну, подавив поднимавшуюся изнутри волну тошноты, – напряжение отступило.

– Ты не узнаешь меня? – спросил он, глядя на лицо, с которого только что схлынула жизнь. – А жаль, – добавил Карлос. – Плохо умереть вот так, не зная почему.

Казалось, мертвый пристально разглядывает что-то за спиной Карлоса, и тот резко обернулся. За окном никого не было, но собственное движение напомнило ему, что надо поторапливаться. Карлос чуть отступил, как будто хотел окинуть взглядом всю картину, и только теперь оглядел себя с головы до ног. Заметив каплю крови, упавшую с резиновых перчаток на кроссовки, он вздрогнул и выругался, но, внимательно осмотрев брюки, вздохнул с облегчением: крови на них не было. Карлос вытер руки о рубашку – он намеренно надел старую, а манжеты заправил в резиновые перчатки, – и быстро, стараясь не шуметь, направился к двери из гостиной, которую, войдя, запер изнутри. Очень осторожно Карлос отодвинул засов и, хотя знал, что в прихожей никого не может быть, на всякий случай сначала осторожно высунулся в приоткрытую дверь и огляделся, и только потом протиснулся сам. Очутившись в прихожей, Карлос хотел было закрыть за собой дверь в гостиную, но после минутного колебания передумал и решил, что лучше держать комнату в поле зрения. Пятясь к выходу, он споткнулся о ковер и чуть не упал навзничь, но удержался на ногах, отпрыгнув в сторону. Оказавшись у входной двери, Карлос приоткрыл ее и осторожно выглянул. Внимательно осмотревшись, он вышел и плотно закрыл за собой дверь. Стояла мертвая тишина – казалось, время остановилось.

Карлос снял рубашку и аккуратно завернул в нее бритву; со свертком в руке, он вышел в сад, обогнул дом, прошел мимо черного входа, еще раз свернул за угол и, оказавшись у большого окна, не удержался и заглянул в комнату. Тело убитого склонилось набок, чуть подавшись вперед. «Собственное брюхо мешает, а то бы свалился», – рассеянно подумал Карлос, но ощущение реальности происходящего тут же вернулось к нему. «Если кто-то стоял тут, – занервничал он, – меня вполне могли увидеть». Быстро пройдя вдоль задней стены дома, Карлос толкнул маленькую дверцу в ограде и вышел из сада к начинавшейся за ним роще. Там он взял спрятанную под кустами пляжную сумку и скрылся среди деревьев. Царила обычная для этого времени дня тишина: все предавались послеобеденному отдыху, и если все пойдет по плану, скоро и Карлос притворится спящим.

Зайдя поглубже в рощу, он остановился, стянул резиновые перчатки, осторожно завернул их вместе с опасной бритвой в испачканную рубашку, стараясь, чтобы пятна крови не были видны, после чего достал из сумки другие кроссовки и переобулся. Оглянувшись, Карлос с облегчением отметил, что благодаря засушливой погоде следов на земле не видно. Впрочем, следы его старых кроссовок затеряются в роще, а следы новых только в роще и появятся, причем на достаточном расстоянии от места происшествия. Теперь предстояло избавиться от старой обуви, рубашки, перчаток и бритвы, но с этим можно было не торопиться. Засунув все в пакет из супермаркета, Карлос убрал его на самое дно, прикрыл сверху пляжными принадлежностями и, не теряя времени, двинулся дальше. Ему предстояло выйти к небольшой речушке, вдоль которой росли деревья и, держась ее, сделать вид, что он идет к дому своих друзей Аррьяса не от усадьбы убитого, а с противоположной стороны. Карлос любил бродить в этих местах, и на худой конец всегда мог сказать, что пошел пройтись – как обычно. Этот довод сгодился бы и в том случае, если кто-нибудь видел его или заинтересовался его следами. Хотя кто станет изучать следы, оставленные в этом месте? Да и вряд ли их можно идентифицировать. Но Карлос привык все взвешивать заранее, это стало чертой его характера, и с этим ничего нельзя было поделать. Вот и мост, через который проходит дорога, – осторожно, стараясь, чтобы его не заметил случайный автомобилист, Карлос перебежал на другой берег. Дорога была пустынна. Свернув, он направился к видневшемуся вдали дому; стараясь держаться под прикрытием колючей изгороди, пересек поле, дошел до стены, огораживавшей сад Аррьясы, и толкнул маленькую дверцу. Очутившись внутри, Карлос быстро влез в окно, которое оставил приоткрытым, отправляясь в дом судьи, и растянулся на кровати. Ничего. Никого. Ни души, ни звука.

Только теперь Карлос услышал, как колотится его сердце. Конечно, риск был велик, но он сделал ставку на дерзость и решительность. Кроме того, Карлос был почти уверен: в этот час, когда все отдыхают после обеда, он наверняка никого не встретит по дороге. «Почти наверняка», – подумал он чуть погодя. Почти. И только тут Карлос понял, как сильно он рисковал. Да и Ана Мария вполне могла обнаружить его отсутствие, загляни она в комнату, где предложила ему вздремнуть после обеда. Следовало признать, что он висел на волоске с той самой минуты, как, исполненный решимости осуществить задуманное, вылез в окно. Но только теперь Карлос увидел это со всей ясностью. И только теперь, когда все уже было позади, со всей отчетливостью увидел он, до какой степени случай и судьба были на его стороне, пока он с безумной дерзостью осуществлял свой план. Одновременно он понял, что все закончилось, закончилось хорошо, что ему нечего бояться, и испытал чувство огромного облегчения, словно скинул с плеч невыносимо тяжелый груз.

Чуть успокоившись, Карлос встал и еще раз проверил содержимое своей пляжной сумки: он хотел убедиться, что все, имеющее отношение к преступлению, на месте – в самом низу, под кремом для загара, одеколоном, бейсболкой, полотенцем, плавками, – словом, всем тем, что обычно кладут в пляжную сумку. Карлос похвалил себя за хладнокровие, о котором свидетельствовал порядок в сумке; подумал, что все это время он был совершенно спокоен и сосредоточен, и далось ему это довольно легко, после чего растянулся на кровати. Он чувствовал одновременно радостное возбуждение и облегчение и удивился, как быстро сильное напряжение сменилось спокойствием и полной удовлетворенностью.