- Я не против, - с готовностью произнес Валдаев. Ему хотелось сделать приятное этому человеку, как-то отплатить за доброе расположение.
- Нет, - Ротшаль вдруг посерьезнел. - Ни в коем случае.
- Дяде чужда мирская слава, - засмеялась Элла.
- Ты сама знаешь, что дело не в этом. Повисло неловкое молчание.
-Да нет, ничего особенного здесь нет, - нарушил его Ротшаль. - Просто я человек суеверный. Предпочитаю не особенно распространяться в средствах массовой информации по моей тематике.
- Почему? - заинтересовался Валдаев.
- Сложно все это... У любого ученого иногда возникает ощущение, что он переступает через грань дозволенного. И та ней уже не его епархия.
- А чья?
- Высших сил.
- Бога, что ли?
- Скорее Сатаны. Мы вторглись в запретное. И многие получают по голове.
- Что вы имеете в виду?
- В последнее время слишком много смертей вокруг тех, кто занимается этой проблематикой.
- Что, заговор? - журналистское естество Валдаева взыграло.
- Да что вы, - засмеялся Ротшаль. - Нет. Просто... Просто случайности... Длинная цепь нелепых случайностей.
- Когда случайностей много, напрашивается мысль о закономерностях.
- Любая случайность - выражение высшей закономерности, - сказал поучительно Ротшаль. - Кто-то тасует наверху судьбы. Все ополчается против тех, кто приоткрывает занавес над запретной областью.
- Мне недавно говорили то же самое.
-Кто?
- Брал интервью у члена секты сатанистов... Если попался на глаза Дьяволу, то он обращает на тебя внимание. И спускает собак.
- И собаки эти?..
- Имя им случай.
- Что же, - Ротшаль задумался. - Гипотеза интересная...
* * *
Эту ночь они провели у него дома. Элла оценила его патологическое стремление к порядку: "Чисто, как в операционной".
Уходя, чмокая его почти по-сестрински (что немножко огорчало), но уже с некоторой обыденностью (что радовало) в щечку, она заявила, что ее опять пару дней не будет, и ему сразу стало тяжелее дышать.
Следующий день, сидя за компьютером и готовя очередную статью о новых происках инопланетян в Бразилии, он никак не мог сосредоточиться. И поймал себя на том, что торопит время. После тридцати он зарекся торопить время, поскольку понимал - с этого возраста время начинает играть против человека. Но сейчас он готов был стегать его. Он хотел одного - чтобы новое свидание с Эллой настало побыстрее. Желание вновь встретиться с ней, касаться ее, просто ловить аромат ее духов, наслаждаться ее волнующими движениями и изгибами тела было всепоглощающим. В этом устремлении ощущалось все больше даже не страсти, а какой-то томной болезненности.
Худо-бедно он протянул время до обеда. Зажарил себе свиную отбивную с зеленым горошком, открыл банку маринованных огурцов и пакет томатного сока - так что обед получился вполне съедобный. А потом, прихватив с собой большую чашку с томатным соком, опять засел за опостылевшую статью, которая, несмотря на разболтанное состояние автора, упорно продвигалась к финалу.
Требовалась забойная концовка. Статья обязана начинаться и кончаться броской фразой, тогда больше шансов, что она отложится в памяти читателя.
- Ну что, мы все окружены марсианами?
Нет, это была не последняя забойная фраза. Это была фраза, которую он услышал, подняв телефонную трубку. Хотя вполне годилась для концовки.
Звонила Наташа. И эти слова заменили ей "здрасьте".
- Привет, - произнес он, мысленно чертыхнувшись. - Это ты о чем?
- Читаю твою статью в последней газете. Зайчик, ты талант.
- Спасибо, - мрачно произнес он.
- Но пишешь чаще то, в чем ни хрена не петришь. Надо тебя все же прихватить в катакомбы.
- Мы уже обсуждали этот вопрос.
- Боишься, лысенький.
- Не называй меня лысеньким! - взорвался он. Ему давно хотелось поставить ее хотя бы в этом вопросе на место. Понимал, что переговорить эту девку, переболтать тяжело - рискуешь вызвать шквал насмешек. Но терпение не безграничное.
- А ты что, с прошлой встречи оброс? Поздравляю, волосатенький.
- Слушай, ты начинаешь действовать на нервы!
- Только начинаю?
- О Боже, - вздохнул он.
Он понял, что состояние у сатанистки злобно-циничное. И она чем-то удручена.
- Зайчик, ты собираешься указание редактора выполнять?
- Какое указание?
- О работе со мной.
-Ну?
- Антилопа гну... Обойдемся без подземных капищ. Подъезжай сейчас ко мне. Не пожалеешь.
- Зачем?
- Сюрприз... Да не бойся ты так. А то по проводам твоя дрожь передается.
- Чего мне бояться?
- Чего? - Голос стал ниже. - Например, что тебе перережут горло. От уха до уха.
- Бред какой-то.
- Или ты перережешь... Ладно, - сатанистка замолчала. Потом произнесла бодро: - В общем, не трясись. Кое-что тебе покажу.
Валдаев поморщился. Ехать ему никуда не хотелось страшенно. Тем более не хотелось видеть сейчас Наташу. И, надо признать, эти разговоры о перерезанных от уха до уха горлах, несмотря на их очевидную абсурдность, достаточно сильно нервировали его. Но редактор сожрет с потрохами, если узнает, что сорвался "сенсационный материал".
- А завтра нельзя? - слабо попытался возразить Валдаев
- Не на рынке. Не обвесят... Жду. Ни здравствуй, ни до свидания. Сатанистка просто бросила трубку.
- Хамье, - удрученно отметил Валдаев и стал собираться в дорогу.
Близился час "пик". И в метро плескалось обычное всеобщее раздражение, усталость после рабочего дня, истерия от всеобщей суеты.
Перрон. На линии, похоже, были опять неполадки - они теперь случаются аккурат раз в три дня. И вновь поезда шли с большими интервалами, отсюда народу толпилось немерено. Главное - проникнуть в поезд. Народ при появлении поезда напрягся, как напрягаются бегуны перед хлопком стартового пистолета. Сначала в темени замаячили бледные отблески огней, постепенно превращаясь в горящие глаза длинного железного червяка - жителя тоннелей. С угрожающим громыханием поезд вынырнул и стал тормозить у перрона. Казалось, он не остановится, но, подчиненный ниспосланному ему свыше распорядку, поезд послушно, как прирученное животное, замер и распахнул свои бока, из которых хлынули пассажиры.
Следующий поток - входящие. Валдаев хотел попасть в самое начало потока, чтобы проникнуть ближе к середине вагона, - там попросторнее и не наступают на ноги. Но хотел он этого не один, и по своей природе оказался не только в числе последних, но вообще рисковал не попасть в вагон.
- А ну-ка, наддай! - Толстый, пахнущий машинным маслом битюг надавил всей массой, и Валдаев почувствовал себя пастой, которую хотят загнать обратно в тюбик. Толстому это удалось.
- Ух, - Валдаев перевел дыхание.
Валдаев пристроился в центре вагона и смотрел на пробегающие за окном огни и перроны. Что-то завораживающее было в их мерцании. Особенно во внезапно возникающих и уходящих незнамо куда боковых тоннелях. Он вдруг передернул плечами. Ему всегда казалось, что эти тоннели идут куда-то в жутковатую, будоражащую неизвестность.
А сейчас в голову пришла дурацкая идея - а вдруг они закручиваются и выводят куда-то далеко. К тем самым черным капищам, о которых говорят...
Он на миг будто выпал из мерной череды событий. Все заволокло туманом. Ему представился исходящий откуда-то свет. Он качнулся, удержавшись на ногах... И, к изумлению своему, понял, что проехал свою остановку. Опять выпало время. И он ощутил липкий пот, который покрыл его
- Вы выходите... Ой, извините.. Пропустите... - с этими словами он протолкался к выходу.
Выйти, возвратиться на одну остановку. Подняться наверх. Перевести дух.
- Купите газету, - предложила ему старушка, держащая перед собой "МК" и еще несколько газетенок. - Новый "Мегаполис".
Валдаев остановился, рассеянно посмотрел на газету и тут с удовлетворением отметил, что его статья, которую редактор отдела "Мегаполиса" обещал запустить в ближайшем номере, действительно вышла. Да еще вынесена аршинными буквами на первую полосу: "Призрак пришел за пенсией".
Теперь пешком. И вот Валдаев уже перед дверью сатанистки.
Он надавил на кнопку звонка. Нажиматься она не хотела. Пришлось вдавить сильнее, и только после этого звонок отозвался грубой трелью. За дверью никто не ответил.
- Сильнее жми. Они там все музыку слухают, - послышался сзади трескучий старческий голос.
Валдаев обернулся и увидел крепкую старуху, которая с неодобрительным любопытством выглядывала из-за двери и хмуро изучала незнакомца цепкими глазами.
- Музыка - дом трясется. Вот и глохнут. Что им твой звонок коротенький.
Старуха засмеялась как-то неприятно, дребезжаще и захлопнула свою деревянную, без "глазка" дверь. Валдаев надавил еще раз на кнопку. За дверью звякнуло. Дверь распахнулась.
Валдаев остановился на пороге. Шагнул вперед. Запах духов. Неуловимый, такой, что непонятно - приятен он или нет. Сладостная отрешенность была в этом запахе. Он был будто не от мира сего...
Воздух будто зазвенел. Валдаев качнулся, схватился за косяк, напрягся и шагнул за порог...
Тонкий звон.
Валдаев врос в голубую холодную звенящую глыбу льда. Звон становился все сильнее. Глыба вибрировала, дрожала. И дрожь пробирала до последней частички все существо человека.
Дрожь становилась все сильнее. Душа Валдаева рвалась куда-то и не могла вырваться из глыбы льда.
А потом лед начал колоться. И Валдаев с ужасом понял, что душа его сейчас устремится наружу. С одной стороны, это было освобождение, с другой возвращения уже не будет.
Он собрал воедино все свои слабые силы...
И очнулся.
Голова была ясная. Пустая. И мир вокруг тонко звенел, как недавно звенела глыба льда, в которую он был закован.
Некоторое время ему понадобилось, чтобы понять, кто он, где он.
Он сидел на полу в коридорчике рядом с закрытыми дверьми ванной и туалета. У него ничего не болело. Вообще он ощущал себя человеком, здоровым на двести процентов. Во всяком случае, физически здоровым.