— Тут ты права. Эта мысль не приходила мне в голову, — без тени смущения или раскаяния признался Филипп. — Принимая во внимание, что в настоящий момент ты стоишь на пороге судебного разбирательства за присвоение обманом вещей и услуг, меня весьма впечатляют твои разглагольствования на тему морали!

Одри вздрогнула и побледнела.

— С-судебного разбирательства? — запинаясь, в ужасе повторила она, уставившись на босса в надежде, что ослышалась.

2

Брови Филиппа поползли вверх, когда он заметил перепуганное выражение лица Одри.

— Разве ты не прочитала бумагу, которую я тебе дал? Дизайнер интерьеров Дебора Денисон подала на тебя в суд. Неужели ты ждала, что она проявит милосердие к клиенту, пользовавшемуся ее услугами без малейшей надежды суметь расплатиться за них?

Одри отрешенно покачала головой, внутри у нее все переворачивалось.

— Но я же предложила мисс Денисон выплату частями…

Филипп безразлично пожал плечами.

— Видимо, эта дама решила устроить публичный спектакль, чтобы отбить у других клиентов охоту забывать о расчетах с ней. И ты весьма подходящий кандидат на публичную порку, поскольку у тебя нет занимающих высокое положение друзей, готовых вступиться за тебя и нарушить ее планы.

— Но судебное преследование… — Насмерть перепуганная Одри едва выдавила из себя эти слова.

Ее наивность сыграла с ней злую шутку. Она заглянула в бумагу, которую все еще держала в руке, и увидела незамеченную ранее пометку мелким шрифтом под суммой своего долга Деборы Денисон: «Подлежит судебному разбирательству». От ужаса кровь застыла в жилах Одри. Эта леди прекрасно знала, что ее настоящим клиентом была Стелла, а Одри лишь озвучивала инструкции сестры.

— За обман, пусть и ради величия, как и за все остальное, нужно платить, — изрек Филипп.

— У меня путаются мысли, — пробормотала Одри.

— Соберись. Я вовсе не намерен потратить целый день, чтобы дождаться от тебя ответа! — холодно бросил он.

Одри посмотрела на него полными слез глазами и начала теребить зажатый между дрожащими пальцами носовой платок.

— Я не могу обманывать Максимилиана, мистер Мэлори. Я не смогу жить, если придется ему лгать. Это очень дурно.

— Ты проявляешь недальновидность и эгоизм! Помолвка с тобой — единственное, чем я могу порадовать Максимилиана. Какое ты имеешь право утверждать, что это дурно или аморально?

— Ложь — это всегда дурно! — Одри всхлипнула и смущенно отвернулась.

— Максимилиан даже не узнает, что это ложь. Он будет восхищен. Я рассчитываю оставить тебя с ним на Лазурном берегу на несколько недель при условии, что состояние его здоровья позволит мне покинуть старика на время, — решительно заявил Филипп.

— Я не могу… просто не могу! — Одри сделала болезненное усилие, пытаясь глубоко вздохнуть, и, пошатываясь, направилась к двери, едва различая сквозь слезы куда идет. — И с вашей стороны просто низость называть меня эгоисткой. Как вы можете?!

— Ради Максимилиана — с легкостью. Я загляну к тебе вечером, чтобы услышать ответ. К тому времени, думаю, ты примешь решение.

Одри дрожащей рукой рывком распахнула дверь и, через плечо бросив на босса осуждающий, полный злобы взгляд, с жаром воскликнула:

— Идите к черту! — И вышла.

Только закрыв за собой дверь, девушка заметила нескольких служащих банка, стоявших в конце коридора с отвисшими челюстями.

— С тобой все в порядке, Одри? — любезно осведомился Джоуэл Кемп.

Кто-то отечески обнял ее за плечи, чтобы увести.

— Мы подыщем тебе работу в другом месте.

— Ты не думала зарабатывать на жизнь приготовлением пищи? — послышался другой голос. — Ты же прекрасная кулинарка. Правда, работа в ресторане не синекура…

— К тому же у меня все валится из рук, — пробормотала Одри, чувствуя, как ее охватывает отчаяние.

— Только подумать, она послала Филиппа к черту! — вполголоса восхитился кто-то.

Процессия добралась до кабинета, где у Одри был собственный стол. Вокруг нее, похоже, собрались все сотрудники, работающие на этом этаже.

— Да, теперь босс ни за что не позволит дать тебе хорошие рекомендации, — хмуро заметил Джоуэл.

— Он пытался меня шантажировать, — пробормотала Одри и тут же спохватилась, что от расстройства едва не проболталась. — Не обращайте на меня внимания… сама не знаю, что несу.

Она вдруг заметила, что не в состоянии связно мыслить. Предложение Филиппа Мэлори сейчас казалось ей чем-то нереальным, игрой воспаленного воображения. Фиктивная помолвка, чтобы угодить Максимилиану? Она, превращенная в изящную особу, и рядом элегантный Филипп? Неужели мир перевернулся?

— Теперь здесь не с кем будет даже шуткой переброситься, — посетовал кто-то.

— Тебе придется забрать из фонтана золотых рыбок… там им все равно не очень-то хорошо жилось. Филипп устроил настоящий разнос, когда недавно заметил, как ты их кормила, — хмуро сказал Джоуэл.

— Там осталась всего одна, да и аквариума у меня нет!

Одри всхлипнула, чувствуя, что чаша ее страданий переполнена. Забрать золотую рыбку из фонтана и больше никогда не появляться в банке? Она вдруг ощутила, что теряет нечто дорогое и близкое.

В дальнем конце комнаты сердобольные сослуживцы собирали ее вещи — набралось три полных пакета. Одри подали бумажный носовой платок, кто-то предложил стакан воды.

— Нам будет не хватать тебя. И вот… мы тут скинулись…

Когда Джоуэл сунул в ее сумку конверт, Одри поняла, что к ее увольнению были готовы и лишь ждали случая утешить ее.

— Я подвезу тебя, не тащиться же тебе домой на автобусе с пакетами, — вызвался Джоуэл.

— Просто и не знаю, как всех вас благодарить, — призналась Одри, садясь в машину Джоуэла в подземном гараже.

Она с осторожностью прижимала к себе банку, где временно обрела жилье единственная золотая рыбка, которую Одри втайне от всех называла Филиппом. Рыбка эта сожрала свою напарницу, а когда Одри, опасаясь, что «Филиппу» станет одиноко, купила еще одну, и та разделила участь предшественницы. Сейчас «Филипп», лениво помахивая хвостом, плавал у самой поверхности воды. Одри с грустной улыбкой задумчиво наблюдала за рыбкой.

— Босс иногда бывает просто невыносим, но он настоящий гений. От него не приходиться ждать простых человеческих эмоций. Постарайся не думать о плохом. Сходи-ка лучше и помоги Келвину по хозяйству… или займись еще чем-то, — советовал Джоуэл, стараясь подбодрить ее. — Похоже, это тебе всегда помогало разогнать печаль.

Именно так Одри и поступила бы, если бы вечером ей не предстояло обслуживать посетителей в кафе. Выполнение любой работы для Келвина позволяло ей чувствовать, что она занимает пусть и незначительное, но свое собственное место в его весьма бурной жизни. При благоприятном стечении обстоятельств, если Келвин не спешил на свидание или не отправлялся в ресторан, он мог попросить Одри приготовить что-нибудь и приглашал остаться ужинать с ним. Она жила ради этих нечасто выпадавших на ее долю ангажементов.

— Ты довольно долго пробыла у Филиппа в кабинете, — вдруг заметил Джоуэл.

— Мы немного побеседовали о Максимилиане.

— Одри, почему ты сказала, что Филипп шантажировал тебя?

— Я, видимо, просто неудачно выразилась. Джоуэл бросил на ее испуганное лицо взгляд, в котором сквозило уважение.

— Он никогда не одобрял твоей дружбы с Максимилианом. Не могу понять почему.

Джоуэл помог ей донести до двери квартиры пакеты и поспешил вернуться в банк: дружба дружбой, а высокооплачиваемую должность ему терять не хотелось. Одри открыла дверь своей крохотной квартиры. Поместив золоточешуйчатого «Филиппа» в глубокую стеклянную миску и покормив его, она перенесла миску на подоконник в надежде, что, наблюдая за облюбовавшими карниз голубями, рыбка не будет скучать.

Закрыв квартиру, она спустилась на улицу и отправилась к соседке, с чьим ребенком частенько оставалась по выходным. В качестве ответной любезности та днем присматривала за беспородным псом Одри по кличке Альт.