Часов в десять Одри взяла такси и отправилась в клинику. Горькое чувство унижения шевельнулось в ней, когда, оказавшись рядом с Максимилианом, она узнала, что Филипп, ничего не сообщивший ей, уже успел переговорить со своим крестным отцом.

— Какая досада, что почти сразу после свадьбы вам придется разлучиться с Филиппом, — с сочувствием вздохнул Максимилиан.

— То есть как? — недоуменно спросила Одри.

— Кризис на фондовой бирже… Филипп вынужден срочно возвращаться в Лондон, — угрюмо пояснил Максимилиан. — Он сообщил, что заедет сюда по дороге в аэропорт. Тебе нужно ехать с ним, а не торчать здесь со мной.

Филипп торопится в Лондон? Получив это неприятное известие, Одри с трудом изобразила улыбку, ибо ей не хотелось расстраивать старика, внимательно наблюдавшего за ее реакцией.

— Мне вовсе не в тягость находиться рядом с вами!

Испуганное выражение исчезло с лица Максимилиана.

— Пожалуй, Филиппу действительно в ближайшие несколько дней будет не до тебя. Он ведь горит на работе.

Филипп возвращается в Лондон. Филипп оставляет меня во Франции, как и было оговорено, напомнила себе Одри. Филипп уже две недели отсутствует в банке. Максимилиан вскоре сможет продолжить свой реабилитационный период дома, я составлю ему компанию, следя за тем, чтобы он не слишком торопил события.

Они стали болтать с Максимилианом, и лишь когда ответом на ее очередную реплику стало молчание, Одри, почувствовав облегчение, поняла, что старик задремал. Она даже не могла припомнить, о чем они говорили. Решив размять ноги, она выскользнула из палаты, но тут же остановилась как вкопанная.

По коридору шел Филипп. В строгом сером костюме в полоску, в белой рубашке и в серебристом шелковом галстуке он больше не напоминал расслабленного, улыбающегося отпускника, каким Одри привыкла его видеть. Остановившись неподалеку от нее, он выглядел холодным, отстраненным и внушающим трепет.

Столкнувшись с ледяным взглядом его темных глубоко посаженных глаз, Одри испытала чувство, похожее на то, которое охватило ее, когда Филипп вручил ей список долгов Стеллы. Одри поежилась от страха. Ей показалось, что все произошедшее с ними за это время, являлось игрой ее воображения.

— Максимилиан спит, — пробормотала она.

— Ему необходимо как можно больше отдыхать. Я позвоню ему вечером.

Одри тяжело вздохнула и, собравшись с силами, произнесла то, что считала сейчас необходимым сказать:

— Филипп, я прошу прощения за свое вчерашнее поведение…

— Забудь об этом, — холодно оборвал он ее. Все закипело у нее внутри. Ей показалось, что их разделяет непроницаемая стена из стекла. Словно они никогда не занимались любовью, не смеялись вместе, словно между ними вообще ничего не происходило!

— Я не могу… я вовсе не то имела в виду, сказав, что ненавижу…

— Я не хочу об этом говорить. — Филипп остался холоден как лед и не скрывал своего раздражения.

Глаза Одри невольно наполнились слезами. Тихо чертыхнувшись, Филипп положил ей на спину руку и увлек за собой по коридору в пустующую комнату для посетителей. Дверь он, однако, не закрыл. По коридору сновали медицинские сестры, и Одри поняла, что Филипп не хочет оставаться с ней наедине, не собирается вести серьезных бесед и задерживаться здесь дольше, чем намеревался. И вдруг ощутив головокружение, Одри тяжело опустилась на стул.

— Ты бросаешь меня… — Она вовсе не собиралась этого говорить, но слова сами собой сорвались с ее губ.

Стоявший к ней спиной Филипп всем своим видом выражал крайнее раздражение. Стиснув руки в кулаки, он засунул их карманы брюк, но не повернулся к Одри и ничего не ответил.

— Куда ты ездил вчера ночью? — дрожащим голосом прошептала она, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание, ибо ей казалось, что мир вокруг рушится.

— На пляж.

— К-какой пляж? — поразилась она, поскольку побережье находилось на значительном расстоянии.

— Не имеет значения, куда я ездил! — грубо бросил Филипп.

— Просто я сильно беспокоилась… — пробормотала Одри.

— Я оплатил счет за гостиницу. — Филипп повернулся к ней вполоборота, затем снова отвернулся к окну, но она успела заметить, что он разъярен. — Тебе лучше вернуться в поместье. Шофер Максимилиана будет возить тебя к нему. А через пару недель ты сможешь вернуться в Лондон. Тогда обо всем и поговорим.

Если и пришло время сказать Филиппу, что я жду ребенка, подумала Одри, сейчас для этого самый неподходящий момент, ведь нас могут прервать или подслушать.

Филипп наконец повернулся к Одри, сурово глядя на нее, медленно извлек из внутреннего кармана своего великолепно сшитого пиджака какой-то небольшой предмет и бросил ей на колени.

— Пожалуй, пусть оно будет у тебя. Я не собираюсь больше никому дарить это.

Одри изумленно опустила глаза и увидела роскошное кольцо с рубином, грани которого в солнечных лучах играли всеми цветами радуги.

— Мне не в чем упрекнуть тебя. — Филипп замер на полпути к двери: он походил на человека, который разрывается между долгом и желанием. От напряжения глубокие морщины появились на его лице, глаза утратили свой блеск. — Следовало сказать тебе об этом раньше, но все как-то случая не было. Можешь продать это кольцо.

— Прошу прощения, я не помешаю? — послышался знакомый женский голос.

Одри вскинула голову и оцепенела, заметив на пороге свою сводную сестру, одетую, как всегда, ярко и вызывающе.

— Стелла… — изумленно пробормотала она.

— Я думал, Филипп приведет тебя к машине, чтобы ты могла повидаться со мной, но мне надоело ждать. — Стелла тряхнула своей роскошной золотистой гривой, ее красивое лицо исказила капризная гримаска. — Я все утро проторчала в этой проклятой машине!

Филипп виновато посмотрел на Одри.

— Прости, я забыл сказать, что твоя сестра решила вернуться в Лондон одним самолетом со мной.

— Забыл? — растерянно повторила Стелла, но уже в следующее мгновение улыбка расцвела на ее лице, и она передернула плечами. — Вечно этот парень невнимателен к моей персоне!

Одри перевела взгляд с Филиппа на Стеллу, потом снова взглянула на Филиппа. Она изо всех сил пыталась не выдать охватившего ее ужасного чувства, вызванного предательством двух самых близких ей людей. Теперь понятно, к кому Филипп ездил на побережье! Каков лицемер! Чего стоят только разглагольствования о том, как не понравилась ему Стелла! Значит, вчера вечером Филипп покинул ее с намерением провести время в компании ее красавицы-сестры.

— Мне пора возвращаться к Максимилиану. — Бледная как полотно, Одри распрямила плечи, торопясь поскорее уйти. — Желаю счастливого пути!

На полпути к палате Максимилиана Филипп нагнал ее и, схватив за руку, остановил. Одри неохотно обернулась и неприязненно спросила:

— Что?

Филипп пристально взглянул на нее и медленно отпустил ее руку.

— Ничего, ничего особенного! — бросил он и зашагал прочь.

Одри прислонилась спиной к стене и стояла так, пока ее не перестала бить дрожь. В палату Максимилиана она вошла, бодро улыбаясь.

11

Три недели спустя Одри вернулась в Лондон.

Каждый вечер в течение этих трех недель Филипп звонил ей. Выслушав ежедневный отчет о состоянии здоровья Максимилиана, расспрашивал, чем Одри занимается, — его интересовали мельчайшие детали, вплоть до того, какие книги она читает. Каждый вечер она подробно отвечала, лишь бы иметь возможность слышать его голос. Однако ни он, ни она ни словом не обмолвились о предстоящем разводе.

Постоянные звонки Филиппа вызывали у Одри глубокое недоумение, но в конце концов она пришла к выводу, что он ведет себя так потому, что Максимилиан вправе ожидать подобного поведения от новоиспеченного супруга, вынужденного покинуть свою жену. Естественно, в Лондоне необходимость притворяться отпадет сама собой.

Когда шофер Филиппа встретил ее в аэропорту, нервы Одри были напряжены до предела. В последнее время она плохо спала, постоянная необходимость изображать перед Максимилианом безоблачное настроение отнимала у нее много сил. Да и три долгих недели вне общества Филиппа заставили ее размышлять о малоприятных вещах.