В шатре у короля собрались все — Изяслав с братом Владимиром и сыном Мстиславом. Решено было послать мужей к Владимирку с крестом. Изяслав не хотел водить его к кресту. Тогда Гейза сказал: «Право ти, отче, молвлю — сей есть крест, на нем же Христос Бог наш восхотел пригвоздитися. Предок наш Стефан достал его по милости Господней. Если он поцелует крест, и в тот час жив останется, — заверяю тебя: либо я голову свою сложу, либо достану тебе Галицкую землю, а ныне убить его не могу». Мстислав сказал тогда королю и отцу: «Вы поступаете по христианской вере честному кресту, отдавая свой гнев, но я вам пред тем же честным крестом объявляю вот что: как вы его ведете ко кресту, так он от крестного целования отступит. А ты, король, своего слова не забудь, что сказал: если он отступит, то тебе у Галича стоять». Король отвечал: «Так и будет. До сих пор отец мой Изяслав звал меня к себе на помощь, а если Владимирко изменит, то я позову отца моего Изяслава к себе на помощь». Мужи королевские отправились приводить галицкого князя ко кресту. Изяслав присоединил к ним своего мужа Петра Борисовича.

Посланные должны были сказать Владимирку: «Бог дал нам тебя и волость твою за твою вину, но ты просишь нас, и мы отдаем тебе гнев, и волости у тебя не отнимаем. Ты должен только возвратить, что захватил, и Изяслава не отлучаться, а быть с ним во всех местах».

Посланные мужи привели ко кресту Владимирка, который лежал как будто изнемогая от ран, а ран у него не было.

Некоторое время король и Изяслав провели вместе в великой любви и великом веселье и потом разъехались: король в угры, Изяслав в Русскую землю.

Придя во Владимир, Изяслав послал посадников в города, на которых целовал крест Владимирко: в Бужск, Шумск, Тихомль, Выгошев, Гнойницу, — и Владимирко их не отдал. Вот он был каков! Изяслав известил короля: «Нам уже не ворочаться, ни тебе, ни мне; я только являю тебе, что Владимирко отступил крестного целования; не забывай же своего слова, что ты сказал».

Владимирко этим не удовольствовался и, услышав, что Юрий опять грозит великому князю киевскому, сам отправился против него, но должен был возвратиться в Галич, узнав, что Изяслав спешит его встретить.

Великий князь киевский справился с Юрием окончательно и прогнал его домой за леса.

Тогда послал он своего мужа Петра Борисовича к Владимирку с крестными грамотами, напомнить о крестном целовании и требовать возвращения Волынских городов, а в противном случае грозить войной. Владимирко отвечал: «Скажи брату, что он напал на меня врасплох и навел на меня короля, так я либо голову сложу, либо сам отомщу». «Но подумай, князь, возразил Петр, что ты целовал крест, и что ты хочешь теперь изменить своей клятве». А Владимирко: «Этот ли крестик малый?» «Мал крест, князь, сказал Петр, но сила его на небе и на земле велика. Ты помнишь ли, что говорил король, как Бог своей волей на том кресте руце свои простерл, и привел и Бог по своей милости к святому Стефану; ты помнишь ли, что говорил король: не будешь жив, если изменишь этому кресту». «Ну, сказал Владимирко, ты поговорил довольно, а теперь ступай вон и возвращайся к своему князю». Петр положил перед ним крестные грамоты и вышел вон; ему не дали ни повоза, ни корма. Он должен был ехать на своих конях. Когда он съехал с княжего двора, Владимирко шел к вечерне к Святому Спасу и с переходов увидел отъезжающего посла: «Поехал муж Русской, сказал он, насмехаясь, отъимав у нас все волости», — и взошел на палати.

По окончании вечерни, Владимирко вышел из церкви, и лишь только ступил он на ту ступень, с которой наругался над Петром, как вскрикнул: «Оле те некто мя удари за плече», — не мог двинуться с того места и готов был упасть. Его схватили под руки и понесли в горницу. Одни говорили, что подступила дна (ломота в костях), другие объясняли иначе, и много было толкований. К вечеру князь Владимир разнемогся сильно и на ночь преставился (1153).

Изяславов муж Петр выехал из Галича и остановился ночевать в селе Болшове. Подходило время к курам, как прискакал к нему детский из Галича и сказал: «Не езди дальше, но пожди, пока за тобой пришлют». Петру было это очень неприятно: ему не хотелось ехать назад в город и принимать там новые оскорбления, и он очень тужил, а детский не сказал ему ничего о княжеской смерти.

Перед обедом прискакал к нему еще детский и позвал в город: «Князь тебя зовет». Петр вернулся в город, въехал на княжий двор и увидел слуг княжьих, идущих к нему навстречу с сеней в черной одежде. Петр удивился, не понимая, что это значит, вошел в сени и увидел князя Ярослава, сидящего на отцовом месте в черной мятле и клобуке. Так и все мужи его. Перед Петром поставили столец. Ярослав взглянул на Петра и расплакался. Петр все еще не знал ничего и спрашивал, что это такое. Ему отвечали, что нынешней ночью Бог князя взял. «Да я вчера поехал, он был здоров». «Он почувствовал удар в плечо, и с той поры начал изнемогать». «Воля Божия, сказал Петр, всем нам быть там». Ярослав объявил Петру: «Мы позвали тебя вот для чего: Бог волей своей сотворил, как ему было угодно. Поезжай же ты к отцу моему Изяславу, поклонись ему от меня и скажи ему: что у тебя с отцом моим было, то знали вы и Бог. Теперь я сижу на его столе и занял его место. Полк его и дружина его у меня, одно только копье поставлено у гроба его, и то принадлежит мне. Кланяюсь отцу моему Изяславу и прошу тебя: будь мне отцом и прими меня, как сына своего Мстислава. Пусть Мстислав ездит подле твоего стремени с одной стороны, а я буду ездить подле твоего стремени с другой стороны со всеми своими полками».

С этими словами он отпустил Петра Бориславича.

Несмотря на обещания, молодой князь галицкий, по полученным примерам, не думал отдавать городов названному отцу. Изяслав не мог перенести такого оскорбления, призвал подчиненных ему князей и пошел на него войной. Ярослав выступил навстречу. Пока воины бились через Серет, он сам пошел к Теребовлю. Ярослав последовал за ним, хотя и не успел помешать его переправе через Гниснов. Полки стали одни против других. Галицкие мужи отослали своего князя в город. «Ты молод, князь, сказали они ему, притом у нас один. Если случится с тобою недоброе, что тогда нам будет делать! Поезжай лучше прочь и смотри на нас издали, как будем мы биться. Отец твой нас любил и кормил, и мы хотим за честь твою и за честь твоего отца сложить свои головы. Если нас побьют, мы прибежим к тебе и затворимся вместе в городе».

Полки сошлись, и была сеча злая, бились противники от полудня до вечера. Произошло смятение, и неизвестно было, кто победил. Изяслав обратил в бегство галичан, спасавшихся в город, а братья его от них побежали: Святополк Владимирович, Владимир Мстиславич и Мстислав Изяславич. При преследовании Изяслав пленил галицких мужей, а галичане Изяславовых. Возвратившись, он поставил на поле стяги галицкие, под которые собралось много галичан, попав в плен к Изяславу. Их набралось больше, чем оставалось у него своей дружины, и он побоялся нападения на другой день из Галича.

Он велел перебить пленников, кроме лучших мужей, уведенных в Киев, в ожидании выкупа. Жестокость, которой он, в сердцах на галичан, посрамил себя в конце своей жизни. «Бысть плачь велик по всей земле Галицкой», свидетельствует летописец.

Он недолго прожил после этой резни (ум. 1153), и молодой Ярослав избавился от опасного врага.

Киевский стол достался, наконец, Юрию Владимировичу Долгорукому, тестю Ярослава. Галицкий князь удержал, вероятно, Волынские города, и помогал Юрию в его походах на Мстислава Изяславича к Луцку (1155), на Владимир (1157), на Изяслава Давыдовича черниговского, на половцев. В благодарность за свои услуги он просил выдать ему двоюродного его брата, Ивана Берладника, который находился в Суздале, и прислал за ним князя Святополка и Коснятина Серославича с многочисленной дружиной. В оковах привезен был несчастный князь, но митрополит и игумены отвели великого князя от такого бессовестного дела: «Грех тебе, целовавши крест, держать его в такой нужде, а ты еще хочешь и выдать его на убийство». Юрий послушался и отправил его, скованного, назад в Суздаль. По дороге перехватил его Изяслав Давыдович черниговский и увел к себе в Чернигов.