– Мы так безнадежны? – вздернул бровь Илем. Франк покачал головой.

– Нет. Не безнадежны. Я… излишне обобщаю. Вы все разные, и в целом… Давайте потом, а? У нас еще черт-те какой путь впереди, времени много, придумаете вопросы поумнее и будете их задавать. Как будто это что-то решит или что-то изменит. Но я не против того чтоб удовлетворить ваше любопытство. У нас нет тайн от вас.

Диль в очередной раз подумал о собственной глупости. Иначе он это назвать не мог. Понятно, что не в его силах было распознать дракона, он об их существовании-то толком не знал. Глупость заключалась в том, что он и сейчас не мог поверить, хотя видел собственными глазами. Что-то, сидевшее глубоко внутри, успокаивало и пыталось сказать, что глаза ошиблись, что это был фокус или даже магия, но не дракон. Не дракон истинный. Франк не может быть драконом. Дракону не может быть интересен Диль.

Дракон не может говорить о том, что в них есть нечто общее.

Это не укладывалось в голове.

* * *

Им удалось преодолеть и пустыню, и горы – не очень высокие, никакого снега, и лес, казавшийся непроходимым. В этом лесу они какое-то время ходили кругами, пока Франк не нашел нужного направления и пояснил, что заблудиться не может. По определению. Диль тихонько спросил Кая, как понять это «по определению», и эльф, замявшись на секунду, пояснил, что камни не способны танцевать, а дракон не способен заблудиться, просто потому что дракон. И извинился за невнятное объяснение. Диль понял. В это «по определению» входило уже много.

Они попривыкли, Илем даже начал подшучивать, но весьма осторожно.

Лири почти не отходила от Диля. В ней не осталось беззаботного болтуна Денни, почти не осталось даже той девочки, которая поверила в свое предназначение и свою роль в спасении мира. Она не то чтоб похудела – некуда было, но осунулась, лицо стало отстраненным и строгим. Они почти все время молчала. Слишком тяжелый ей достался груз. Слишком. Ори и Кай знали, не говоря уж о Франке, но не говорили ей именно для того, чтобы этот груз не раздавил ее. Она держалась. Держалась, хотя все время сосредоточенно думала о чем-то… об этом грузе. Однажды Диль ненароком услышал обрывок ее разговора с Франком. Она ожесточенно, убежденно сказала: «Я должна дойти!» – и Франк негромко ответил: «Должна». Впрочем, с самого начала Диль понимал, кто именно должен дойти.

Илем, выяснив про грехи каждого, больше не заговаривал об этом и перестал расспрашивать Франка, тоже нередко был погружен в невеселые мысли. Может, он думал о своей Силли. Может, пытался дознаться о каких-то глубинных причинах миссии. А может, плохо себя чувствовал.

Порой они прорывались с боями, но успешно, никто даже не был ранен, разве что Диль однажды, но слово «ранен» тут не годилось. На них напал небольшой отряд хорошо вооруженных и хорошо подготовленных людей, и во время короткой схватки Диль, израсходовавший запас ножей, дурак дураком топтался возле лошадей и, может, именно потому заметил человека, не похожего ни на разбойника, ни на солдата, тоже стоявшего в стороне и очень сосредоточенного. Слишком сосредоточенного. Он смотрел на Лири, и Диль изо всех сил рванул девочку на себя, бросил на землю и собрался было упасть сверху, но тут его ударило таким холодом, будто он мгновенно оказался на лютом морозе голый и мокрый. Его сковало льдом, даже дышать не получалось, не то что шевелиться. Однажды он едва не замерз в пути, у него не было палатки и он боялся заснуть, потому старался двигаться, шел всю ночь, но к счастью вышел на удаленную ферму, где его приняли добрые люди, согрели, накормили и подарили ветхий полушубок из овчины. Так вот, это было несравнимо. Диль чувствовал, как останавливается сердце, а легкие словно заполняются ледяной водой.

– Идиоты, – пробурчал Франк, – против меня – магию холода… Лири, да не визжи ты, лучше помоги мне его раздеть. Ори, уложи его на землю. Да, одеяло не помешает.

Франк лег рядом с ним и обхватил руками, словно женщина. Он него шло тепло, постепенно заполнявшее все тело Диля. Сначала стало легко дышать, потом сердце забилось, как ему и положено, отпустило сведенные судорогой руки и ноги.

– Ну вот, – удовлетворенно произнес Франк ему на ухо, – не бойся, рядом со мной замерзнуть невозможно. Теперь укутайте его остальными одеялами, пусть отойдет немного. Ори, оттащи покойников в кусты, что ли, нам придется тут пробыть пару часов. Да, Лири, горячий чай тоже не будет лишним. Не суетись с костром. Просто набери в чайник воды и дай его мне.

Диль глотал обжигающий чай и боролся с ознобом. Ничего страшного. Это пройдет. Должно пройти – очень уж уверенный у Франка голос.

Он отчаянно мерз целых две недели, несмотря на теплую куртку, добытую Франком в первом же населенном пункте, и плащ Кая, а потом отпустило. Тот странный человек оказался магом, как сказал Франк пренебрежительно, паршивеньким, если бы это заклинание применил Даер, то Диль бы рассыпался, если б по нему кто-то щелкнул. Заметил испуганное лицо Лири, проводник смягчился и сказал, что пошутил, что в его присутствии магия холода теряет свою мощь. «Потому мы и не окочурились от холода в горах, – догадался Илем. – Значит, ты можешь применять магию?» Франк объяснил, что магии у него ни на диггет, а это просто врожденные способности. Он, в конце концов, властелин огня.

Диль вспомнил картинку, виденную когда-то в библиотеке: сверкающий дракон изрыгает столб пламени. «Ага, – кивнул Франк его невысказанным мыслям, – могу, но только драконом. А человеком просто не дам замерзнуть».

А еще он не переставал требовать обращения на «ты», доказывая Дилю, что он «всего лишь» дракон, а вовсе не принц, а раз Диль может дружески с принцем из дома Ра, то с простым драконом и вовсе обязан. Он так достал терпеливого Диля, что добился своего, хотя всякий раз это «ты» застревало в горле… как, впрочем, и при дружеском общении с принцем из дома Ра. Правда, логика Кая казалась более убедительной. Эльф основывался исключительно на той воде, которую ему давал Диль в тюрьме, и доказывал, что они теперь по эльфийской традиции названные братья. Диль сильно подозревал, что Ра Кайен беззастенчиво врет, пользуясь тем, что проверить это невозможно.

Хорошо хоть Лири к нему с этим не приставала. Самая юная, она лучше всех понимала, что слова – всего лишь слова, главное – что внутри. Она никак не упоминала о своей ошибке, хотя думала о ней беспрестанно. Правильно поступил Илем или нет, Диль не брался судить. Рано или поздно она узнала бы, а в какой форме, неважно. Вряд ли она запомнила безжалостную усмешку вора, потому что все казалось ей мелким и незначительным рядом с пониманием вины.

Диль был благодарен Илему за то, что тот тоже не касался этой темы. Все вернулось к прежнему: он едва ее замечал, иногда бросал едкие реплики, а она едва обращала на него внимание. Франк тем более не заводил подобных разговоров. Он, наверное, и правда ничего достоверно не знал, несмотря на огромный опыт. О потерянные боги, каково это – жить вечно? или просто необыкновенно долго? насколько ж безупречную жизнь надо иметь, чтобы не терзали постоянно воспоминания об ошибках?

Франк слишком хорошо понимал их, чтобы заподозрить его в безупречности.

– Каково это – быть драконом? – спросила Лири, подбрасывая в огонь ветки. – Даже представить себе не могу.

Франк неопределенно пожал плечами.

– А каково это – быть человеком? То же самое. Только возможностей больше.

– И ответственность больше, – сказал Кай. – Драконы – защитники мира. Только подумайте, какой это груз.

– А наплевать на предназначение? Наплевать на мир, пусть сам выкручивается как хочет? Постоянно исправлять наши косяки? Мы наворотим – а им расхлебывать?

– Ты бы наплевал? – воинственно повернулась к нему Лири.

– Непременно.

Диль не поверил. И поверил одновременно. Это было странно. Наверное, Илем захотел бы наплевать, но у него не получилось бы. Или получилось? Человек, у которого было такое детство, имел право пренебрегать миром.