Что касается Роксоланы, то это была весьма примечательная женщина. С ней связано множество легенд[22]. Через несколько лет после того как Сулейман сделал ее своей первой женой, Роксолана вошла во вкус власти и начала не только интересоваться политической жизнью, но и влиять на принятие государственных решений. Дочь бедного православного священника из Рогатина на Днестре, Роксолана (что означало скорее всего «русская» или «русинка») появилась в Стамбуле в 1520 г. Ее настоящее имя было, вероятно, Александра Лисовская (по другой версии Настя). Она попала в плен к татарам во время их очередного набега на Подолье[23], потом ее купил великий визирь Ибрагим, который, на свою погибель, предложил полонянку Сулейману. Сулейман горячо влюбился в прекрасную славянку и сделал ее своей любимой женой (часто пишут о том, что Роксолана проявила свой сильный и непокорный характер, и именно это пленило Сулеймана, не привыкшего встречать сопротивление). Во всяком случае, Роксолана до самой смерти, последовавшей в 1561 г., оказывала влияние на султана. Именно она в 1537 г. толкнула Сулеймана на военные действия против Венеции, с чем был не согласен великий визирь Ибрагим, и эти разногласия послужили причиной особой нелюбви к нему со стороны султанши.

От двух жен Сулейман имел восемь сыновей, четверо из них умерли в детстве, из оставшихся четырех трое — Селим, Баязид и Джигангир — были детьми, рожденными Роксоланой.

Естественно, что Роксолана стремилась сделать своего старшего сына Селима наследником трона. Матерью четвертого из достигших совершеннолетия сыновей турецкого султана, Мустафы, была Гюльбахар Султан, ставшая женой Сулеймана еще в юные годы последнего и уступившая честолюбивой Роксолане место первой жены в гареме только после ее бесконечных интриг. Мустафа имел много достоинств. Те, кто был близок к нему, единодушно считали, что Мустафа будет великим султаном, ни в чем не уступающим своему отцу. К тому же Мустафа пользовался популярностью среди народа и в войске, он был поэтом, автором трех «диванов» газелей[24], тогда как сыновья Роксоланы имели влияние только при дворе, и то лишь благодаря усилиям своей матери.

Сулейман I стремился проводить активную политику как в отношении Центральной Европы, так и в отношении Ирана. Однако его действия на иранском направлении не были столь успешны, как в Европе.

Как уже говорилось в предыдущем очерке, после битвы при Павии 24 февраля 1525 г. французский король Франциск I оказался в плену у императора Карла V, на стороне которого теперь был перевес сил в европейской политике. Вот тогда-то Франциск I и обратился за помощью к Сулейману I. Примечательно, что турецкий султан, считавший себя первым мусульманином и одновременно преемником римских императоров, ставил собственную персону выше французского короля и поэтому даже не направил в Париж постоянного посла. Но успех франко-турецких отношений все же был налицо: втягивание во франко-габсбургский конфликт Сулеймана I, несомненно, ослабило позиции Карла V. Турецкий султан, в свою очередь, нуждался в мире на Западе для того, чтобы при первом удобном случае обрушиться на Иран. Многие европейские державы, конечно же, хотели иметь привилегии в торговле с Турцией, которые открывали возможности для расширения торговых связей на Востоке. Начало проникновению западных государств в Османскую империю положила политика Франциска I.

Став союзниками, французский король и турецкий султан предприняли совместные действия против Карла V. Сулейман упрекал Франциска I за то, что тот раньше не использовал турецкий флот в войнах против императора. Теперь же эта идея Сулеймана I была реализована. Турецкие корабли под командованием Хайреддина Барбароссы не раз стояли на рейде французского города Тулона, жителей которого приводил в ужас один только экзотический вид алжирских и тунисских корсаров, одетых в тюрбаны и шаровары, с кривыми саблями на боку.

Присутствие турецкого флота у берегов Европы позволяло оказывать постоянное психологическое давление на Карла V. Хайреддин Барбаросса устраивал роскошные обеды за счет казны французского короля, а в Европе нарастало недовольство покровителем турок — Франциском I. Кардинал дю Белле, отправленный королем на рейхстаг в Шпейер, не был даже пропущен в Германию. В конце концов Хайреддин увел свои корабли с рейда в Тулоне, но только после того как получил 800 тысяч дукатов золотом, причем для того, чтобы перенести их с берега на корабль, потребовалось 34 человека.

Хайреддин Барбаросса, гроза Западного Средиземноморья, заслуживает того, чтобы сказать о нем несколько слов. Грек с островов Эгейского моря, он в молодости вместе со старшим братом бежал к алжирским корсарам, принял ислам и стал, благодаря личной храбрости и уму, приближенным Аруджи, предводителя корсаров. Аруджи в союзе с Селимом I захватил Алжир и основал там пиратские базы. После его смерти Хайреддин стал бейлербеем — единоличным правителем Алжира. Султан был очень заинтересован в услугах грозного корсара, поскольку совсем рядом, в Ионическом море, успешно действовал флот Карла V под командованием генуэзца Андреа Дориа. В 1532 г. Дориа провел успешную операцию на Ионических островах. Тогда-то великий визирь Ибрагим и убедил Сулеймана заключить союз с Хайреддином и привлечь того на свою службу. Союз был выгоден для обеих сторон, усиливая позиции Сулеймана в Европе, а Хайреддина — в Западном Средиземноморье. Весной 1533 г. к Хайреддину прибыл посол из Стамбула, привезший с собой указание как можно скорее предстать перед «наместником Аллаха на Земле», то есть турецким султаном. Это был пик карьеры Хайреддина. Он прекрасно понимал, что обращение Сулеймана вызвано военной и политической необходимостью и свидетельствует о признании его успешных действий против христиан на море. Но ведь и Сулейман мог быть полезным для Хайреддина, оказав ему поддержку сухопутными войсками для захвата Туниса, — эти планы давно уже вынашивал предводитель алжирских корсаров. Хайреддин считал, что союз Турции с Францией усилит позиции Сулеймана в Центральной Европе, и в этом смысле действовал заодно с великим визирем Ибрагимом.

Хайреддин признал себя подданным Сулеймана Великолепного и принял командование турецким флотом. Пробыв некоторое время в Стамбуле, в июле 1534 г. он отплыл из бухты Золотой Рог во главе восьмидесяти четырех турецких кораблей. Двигаясь вдоль западного побережья Греции, Хайреддин затем сменил курс, направив флот на город Мессину на Сицилии, в то место, где, согласно Гомеру, находился пролив между Сциллой и Харибдой. Главной целью этой экспедиции был, конечно, грабеж. Кроме того, слухи об активности турецкого флота на побережье должны были убедить правителя Туниса Мюль-Хасана, что Хайреддин вовсе не посягает на его владения. С захваченными рабами и богатой добычей Хайреддин должен был вернуться в Стамбул. Но вдруг его флот развернулся и двинулся на Тунис. Мюль-Хасан, правитель одновременно и слабый, и жестокий, за что его не любили в Тунисе, немедленно сбежал. После этого, как писал испанский историк того времени Сандоваль, «от Мессинского пролива до Гибралтара никто в Европе не мог есть или спать, чувствуя себя в безопасности». Действия Хайреддина создавали постоянную угрозу в регионе от Стамбула до Алжира и были направлены против христианской Европы. Лишь в 1535 г. Карлу V удалось освободить Тунис, но экспедиция в Алжир, предпринятая в 1541 г., не удалась.

Триумф Ибрагима и Хайреддина был недолгим. Великий визирь пал жертвой происков Роксоланы. Кроме обвинений в пособничестве шиитам, ему вменили в вину связи с венецианцами. Действительно, родившийся в принадлежавшей венецианцам Далмации, Ибрагим способствовал улучшению отношений Османской империи и Венеции, которой были оставлены острова в Эгейском море и Крит. Великий визирь понимал, насколько было важно для Турции установить хорошие торговые отношения с республикой святого Марка. Но этого не понимала или не хотела понимать Роксолана, для которой главное заключалось в продвижении своих сыновей к власти. Весной 1536 г. Ибрагим был казнен. Сулейман I лишился опытного политика, равного которому у него больше никогда не было. С гибелью Ибрагима в опале могли оказаться и те, кому покровительствовал попавший в немилость вельможа, в том числе и Хайреддин Барбаросса. Однако Хайреддин был, в сущности, очень далек от интриг стамбульского двора и не боролся за политическое влияние в Стамбуле. Человек, постоянно воевавший и часто подвергавший свою жизнь опасности, не хотел совать голову в пасть тигру. К счастью, и у Роксоланы не было намерений назначить кого-либо из своих родственников командовать флотом — при дворе им жилось гораздо спокойнее. К тому же Хайреддин никогда не действовал по указке Ибрагима, а для Сулеймана было важно, чтобы турецкий флот постоянно угрожал владениям Карла V.