– Идёт, – согласился Арбелин, – а сейчас дай мне чуточку. И научи, сколько, по-твоему, можно добавить для безопасного действия.

– У меня фенилэтиламина буквально несколько граммов, дам тебе два грамма, но это лошадиная доза. Для добавки в сыворотку я тебе сейчас отмерю и упакую. – Петров иронично сощурил глаза и улыбнулся. – Очень любопытно, как такая смесь подействует на особь мужского пола семидесяти лет от роду. Предполагаю, что будешь не только плясать, но и самка тебе потребуется. Так что готовься к подвигам. Найди предварительно телефон какой-нибудь фирмочки сексуальных услуг по вызову.

– Даже так?! – удивился прогнозу друга Арбелин.

– Вполне возможно. Фенилэтиламин входит в группу очень активных половых пептидов, закручивающих процесс сексуального вожделения. Он в системе сексуальности основной.

Эксперимент над самим собой наметил Арбелин на следующий день. Настроился и часов в пять вечера смешал полученную от Петрова дозу с айвеселином и выпил. Про рекомендованную Петровым подстраховку не думал серьёзно, надеялся на привычную выдержку.

И напрасно понадеялся. Уже минут через двадцать начались в нём такие метаморфозы, что глаза на лоб полезли. Получившаяся сексуально-фасцинирующая смесь схватила его в свои тиски и бросила в постыдное скотство: вожделение стремительно разрослось в безудержную похоть, хоть на стену лезь.

Пронеслась мысль о Наташе, но мгновенно была отторгнута ещё не исчезнувшей цензурой трезвого разума. Инга только Инга с её бесстыдством и вумбилдингом ему сейчас нужна, только эта бестия!

Арбелин набрал её телефон.

Инга будто ждала его звонка.

– Я в Вашем распоряжении, Юлиан Юрьевич. Нужна? – нежно проворковала она, будто слышала совет Петрова.

Арбелин пылко бросил короткую фразу, прозвеневшую в её ухе как приказ:

– Ты нужна! Ты!

Опытной самке Инге разъяснять было не нужно, что означает эта пылкость. Через полчаса она была у Арбелина, а он, сгорая от нетерпения, уже приготовил футбольное поле. Его трясло как наркомана от ожидания блаженства.

И Арбелин в пылу охватившего его сексуального безумия обрушил на бывалую сексшпионку такой сексуальный натиск, что жучок, о котором он в своей захваченности начисто позабыл, четыре часа фиксировал бесконечную сексуальную акустику Инги.

Инга не только не сдерживала себя в своих телесно-оргаистических параксизмах, но даже несколько усиливала их, играя на чувствах Гаргалина, представляя, как он будет завтра прослушивать запись. Она-то о жучке не забыла!

– Какой Вы сегодня необычный. – сказала Арбелину удивлённая Инга, когда натиск Арбелина к утру наконец утих и он обессилено распластался на футбольном поле, приходя в человеческий вид.

– Животное я сегодня, Инга, форменный скот. Прости меня, не смог устоять, сам себя загнал в скотское состояние. Решил попробовать изобретение, сводящее с ума. Видишь, что получилось.

До Инги дошла причина ненасытности Арбелина.

– Так Вы придумали какое-то средство?!

– Оно оказалось похлеще всякой виагры, хотя я виагрой никогда не пользовался. А ты стала спасительницей.

Рассмеялась Инга:

– Вы же и без виагры что ни на есть виагровый. Но то, что я получила, вообще выше всяких похвал. Я, наверное, и ходить не смогу дня два. – она звонко захохотала. – Впервые в жизни такое.

– Бес попутал, Инга. Захотелось испытать, подействует ли на старика и как именно. Видишь, что получилось. Хорошо ты спасла, а то хоть на стену лезь.

– Зовите меня почаще, с огромным удовольствием буду спасать.

– Нет уж, достаточно одного раза. Больше к изобретению не прикоснусь.

– И не будете меня звать? – картинно обиделась Инга.

Арбелин обнял её:

– Как же не буду, конечно буду. Только без этой «виагры», будь она неладна.

– Вы её для лечения импотентов запатентуйте, Юлиан Юрьевич. Миллионы импотентов благодарны будут. Памятник Вам поставят на центральной площади Бурга. – веселилась, сполна утолённая Инга. И добавила, – Звоните мне почаще, я как птичка буду прилетать к Вам без промедления.

Расстались с шутками, весело, как давние друзья-любовники.

Инга была довольна, ей показалось, что теперь у неё с Арбелиным будет та тесная интимная дружба, о какой она мечтала.

Благополучно вышел Арбелин благодаря сексшпионке из захватившей его одурманивающей воронки. Проводив Ингу, проклинал себя за то, что не внял предупреждению Петрова и провёл над собой столь постыдный эксперимент. Впрочем, отрицательный результат – тоже результат. Теперь он точно знает, что фенилэтиламин в сочетании с пептидами весёлости разжигает скотскую похотливость и если уж добавлять его к айвеселину, то только для импотентов и фригидных женщин, да и то в максимально минимальных дозах. Другое дело окситоцин. Но даже и он достаточно опасен в сочетании с айвеселином, что проявило себя в университетской столовой. Агрессию он не вызывает, и это хорошо, но вполне может спровоцировать повальных грех, к которому гомо сапиенса очень даже легко склонить.

Набрал номер Петрова. Условным текстом сказал:

– Всё о`кей. Приеду.

До Петрова добрался только к вечеру и со всей искренностью и точностью передал, что сотворила с ним смесь айвеселина с фенилэтиламином.

– Вот видишь, я же предупреждал. – проворчал Петров.

Арбелин рассмеялся в ответ:

– Зато теперь мы знаем, куда ветер дует! Разве не поучительно?

– Ты прав, – согласился Петров – смесь очень-очень интересная. Буду иметь в виду. На будущее.

– Да, Дима, именно на будущее. Могут быть интересные открытия. Импотентов-то и слабосильных мужичков – миллионы! А пока ограничимся окситоцином.

– А я вовсю нацелен на получение синтетических пептидов. Уже вот-вот должно получиться. Тогда никакого пота не надо.

– Потрясающе! Это же будет открытие вселенского масштаба!

– Буду стараться. – заверил Петров.

Он верил в успех.

***

Гаргалин, получив от Никшанова запись ночных ахов-охов Инги, был взбешён. Вызвонил её по мобильнику, призвал на ковёр.

– Где ты, почему не у меня?

– Как же я могу быть у Вас, Станислав Анатольевич, после такой трудной ночной работы? Имейте жалость, я же не железная. Четыре часа трудилась не покладая ног. Хожу нараскоряку, ноги не сходятся. – дерзко скоморошествовала Инга, и вправду занемогшая в области нижних конечностей. – Дайте, Станислав Анатольевич, передохнуть.

Гаргалин не сдержался, выдал нецензурную тираду. И приказал:

– Как только сойдутся ноги, быстро ко мне. Мы же не на курорте!

А когда к вечеру Инга появилась пред его гневные начальственные очи, первым вопросом его было недоумение.

– Ты зачем к нему ездила?! Разве я тебя посылал?

Инга, играя скромницу, парировала.

– Станислав Анатольевич, Вы что, забыли? Вы же сказали, чтобы я к нему прилипла. Вот я и прилипла. И разве плохо то, что я выведала?

– Что ты выведала?! Я слышал только твои вопли.

– Ну как же! Вы не обратили внимание?! Он изобрёл средство, действующее сильнее виагры. Четыре часа с меня не слезал.

– Так тебе и сказал?

– Ну да! Послушайте запись.

Слышать четыре часа акустические эротические вариации и святой инквизитор не смог бы, поэтому утром, когда Никшанов принёс ему запись, он через полчаса её выключил. А соль-то, оказывается, была в самом конце. Гаргалин включил.

Инга обомлела, впервые в жизни услышав свою конвульсивную эротическую акустику.

– Какой ужас! Это я так?! – поразилась она.

– А кто же ещё! Как обезьяна верещишь.

– Почему обезьяна? – обиделась Инга.

– Зоологи открытие сделали, что самки обезьян при совокуплении визжат и орут. Недавно в журнале одном вычитал.

– Вон оно что. – засмеялась Инга. – А я всегда недоумевала, чего это меня так разбирает, что кричать хочется и не могу сдержаться. Мы же от обезьян, как говорят учёные, произошли.

– Вот и визжите, как резаные. – проворчал уже не сердито Гаргалин.