В карманах пострадавшего обнаружили паспорт на имя Мухтарова, удостоверение и железнодорожный билет до Аксакальска. В чемодане нашли портативную радиостанцию и томик избранных стихотворений американских поэтов.

Был уже второй час ночи, когда в кабинете Осипова зазвонил телефон. Полковник торопливо схватил трубку, полагая, что звонят из больницы. Звонили, однако, из шифровального отдела.

— Разрешите доложить, Афанасий Максимович, — услышал он голос Филина. Подполковник был сильно контужен на фронте в годы войны и слегка заикался в минуты волнения.

— Докопались до чего–нибудь? — нетерпеливо спросил его Осипов.

— Так точно. Выяснилось наконец, что Мухтаров произносит в бреду строки из стихотворения «Ворон» Эдгара По…

— Ну и что же? — перебил его Осипов. — Удалось с его помощью прочесть перехваченную шифрограмму?

— Нет, не удалось. Видимо, стихотворение Эдгара По не имеет к ней никакого отношения.

— Так, так… — разочарованно проговорил полковник. — Сообщение не очень–то утешительное…

Едва он положил трубку на рычажки телефонного аппарата, как снова раздался звонок. Полковник почти не сомневался теперь, что на этот раз звонят из больницы. Предчувствие не обмануло его.

— Это я, Круглова… — торопливо и сбивчиво докладывала дежурная медсестра.

По ее голосу Осипов догадался, что в больнице произошло что–то особенное.

— Знаете, что случилось? Мухтаров умер только что…

Надежда напасть на след Призрака с помощью Мухтарова рухнула, и Осипов не сдержал тяжелого вздоха.

— Приходил ли он хоть перед смертью в сознание? — спросил полковник уже без всякой надежды.

— Нет, — поспешно ответила Круглова. — Только по–прежнему бредил стихами. Может быть, он поэт какой–нибудь?..

— Люди такой профессии не бывают поэтами! — убежденно произнес Осипов. — Какие же стихи говорил Мухтаров? Всё те же?

— Я записала. Сейчас прочту, только тут тоже всё разрозненные строки: «Гость какой–то запоздалый у порога моего, гость — и больше ничего»… Похоже, Афанасий Максимович, что он это сам сочинил, — заключила Круглова. — Наверно, под «гостем» смерть свою имел в виду.

— Это все, что он произнес?

— Нет, еще четыре строчки:

Согнется колено, вихляет ступня,

Осклабится челюсть в гримасе, —

Скелет со скелетом столкнется, звеня,

И снова колышется в плясе.

— Прочтите еще раз, помедленнее, — попросил Осипов и стал торопливо записывать.

«Действительно, какие–то загробные строки пришли на память Мухтарову перед смертью», — подумал полковник и, поблагодарив Круглову, набрал номер телефона Филина.

Филин отозвался тотчас же.

— Запишите–ка, пожалуйста, еще несколько строк стихотворного бреда Мухтарова, — попросил полковник и продиктовал Филину строки, сообщенные медицинской сестрой.

— Первая строка — вернее, две строки — это из «Ворона» Эдгара По, — выслушав Осипова, сказал Филин. — А «скелеты», видимо, из какого–то другого стихотворения: размер иной. Придется теперь сидеть до утра, перечитывать поэтов, родившихся позже Эдгара По. Всех его предшественников я уже, как говорится, проработал, — добавил он с усмешкой.

Домой Осипов шел пешком. В голове было много неясных мыслей, смутных догадок. Невольно приходили на память стихи Эдгара По о шорохах и портьерах, о черных птицах, оправляющих траур своего оперения… Что значило все это? Какой смысл таился в наборе таинственных слов? От разгадки зависела, быть может, судьба многих людей, безопасность каких–то районов страны, государственная или военная тайна. Было над чем поломать голову…

Ключи к шифрам

Хотя Осипов не спал почти всю ночь, на работу он явился как обычно — к девяти часам утра.

Едва он прошел в свой кабинет, как к нему негромко, но энергично постучали.

«Филин», — подумал полковник, знавший его манеру стучать.

В кабинет действительно вошел подполковник Филин.

«Позавидуешь человеку, — подумал Осипов. — Тоже не спал, наверно, всю ночь, а ведь по виду не скажешь — здоровяк!»

По стремительной походке подполковника, по выражению его лица и по блеску серых глаз было видно, что он бодрствовал не напрасно.

— Разгадали? — быстро спросил его Осипов.

— Так точно, Афанасий Максимович! — весело проговорил Филин и положил на стол массивный однотомник произведений Гёте.

Осипов, полагавший, что разгадать тайну шифра должен был помочь сборник американских поэтов, найденный в чемодане Мухтарова, удивленно поднял глаза.

Помедлив немного, будто наслаждаясь недоумением

Осипова, Филин с загадочной улыбкой раскрыл семьдесят вторую страницу однотомника и показал напечатанное на ней стихотворение «Пляска мертвецов»:

— Вот откуда новая строка мухтаровского бреда, товарищ полковник! Догадка эта родилась в результате специальной консультации у опытного литературоведа. Текстом этого стихотворения и закодирована перехваченная нами шифрограмма. Обратили вы внимание, что цифры в ней не только разбиты на группы, но и как бы разложены на строки? Это показалось мне не случайным и подтверждало мою мысль, что для шифровки могли быть использованы стихи. И я не ошибся. Получается следующая система: каждая новая строка начинается трехзначной цифрой с нолем впереди; ноль тут означает начало новой строчки шифра. Вторая цифра — порядковый номер строфы стихотворения. Третья — строка в строфе, а все последующие цифры — номера букв в строках. Возьмем теперь для примера первую строку перехваченной нами шифровки:

066 14 15 2 5 16 18 19 21 13 18 21…

— Давайте расшифруем ее. 066 означает начало строчки шифра, шестую строфу и шестую строку в ней. В «Пляске мертвецов» строка эта звучит так:

«Все выше и выше вползает мертвец…»

— Четырнадцатой буквой будет здесь «п», пятнадцатой — «о», второй «с», пятой — «ы», шестнадцатой — «л», восемнадцатой — «а», девятнадцатой — «е», двадцать первой — «м», тринадцатой — «в», восемнадцатой — «а», двадцать первой — «м». Из букв этих складываются слова:

«Посылаем вам…»

Чувствовалось, что подполковник очень доволен своей сообразительностью и с нетерпением ждет похвалы. Но Осипов не был щедр на комплименты — он решил прежде сам прочесть всю шифровку. И только тогда, когда шифрограмма была раскодирована им самостоятельно, он встал из–за стола и крепко, с чувством, пожал Филину руку.

— Спасибо, Борис Иванович! Спасибо! — поблагодарил он подполковника и, помолчав немного, поинтересовался: — Ну, а американские поэты тут при чем же?

— Их «роль» в этой истории пока не выяснена, — развел руками Филин.

— Однако они определенно имеют какое–то отношение ко всему этому делу, — убежденно заключил полковник и отпустил Филина.

Генерал Саблин, начальник Осипова, был занят все это утро неотложными делами, а полковнику никогда еще не терпелось так, как сегодня, доложить ему результаты проделанной работы.

«Ловко, однако, придумали шпионы вести свои переговоры с помощью стихов, — размышлял Осипов, прохаживаясь по своему кабинету. — Для такого шифра не требуется ведь ни кодовых таблиц, ни книг, ни журналов, ни газет, к чему обычно прибегают многие тайные агенты при шифровке. Нужно только хорошо запомнить какое–нибудь стихотворение и условиться со своим корреспондентом пользоваться его текстом. И уж можно не сомневаться затем, что никто из непосвященных не прочтет никогда ни одной зашифрованной строки. А томик стихов? Он, видимо, не имеет отношения к уже прочтенной шифрограмме, но, может быть, им намеревались пользоваться в будущем или предназначали для каких–нибудь особых передач»…

Полковник взял бумагу, на которой был написан текст разгаданной шифровки, и снова прочел его:

«Посылаем вам помощника — Мухтарова Таира Александровича, специалиста по радиотехнике, и рацию. С августа переходите на новую систему».

«Что же это за система? Может быть, под «системой» имеется в виду какое–нибудь новое стихотворение? Вполне допустимо в таком случае, что Мухтаров вез Призраку томик американских поэтов с тем, чтобы тот выучил из него до августа какое–то определенное стихотворение. Скорее всего, этим новым стихотворением является «Ворон» Эдгара По. Тогда становится понятным, почему Мухтаров бредил этими стихами…»