Так-так, значит, увольнительная связана с приездом отца. Боссы городского управления прогибаются перед губернским главой. Занятно, раньше они что-то не очень гнулись. Ситуация поменялась? Проводив девушек, я взял сестру под локоток и направил стопы в сторону университетской общаги.

— Ты мне ничего не хочешь сказать?

Вместо ответа Саша порылась в кармане шубки, выудив из него "обмылок" монетки.

— Папа в курсе.

— Давно?

— Десять дней. Лёша…

— В папиной машине, Саша, я не уверен в том, что вокруг нас отсутствуют лишние уши.

*****

— Привет, пап!

— Здравствуй, сын. Как ты себя чувствуешь? — отец взял меня за левую ладонь и придирчиво её осмотрел. — Пришили (а то ты не знаешь)?

— Отросла.

— Знал бы ты, какую мама закатила вчера истерику…

— Сдаётся мне, что ты ей ничего не говорил. Саша, ты тоже молчала в тряпочку? — Александра виновато потупилась.

— Конспираторы, дери вас за ногу…

— Кто знал, что мама будет смотреть этот чёртов головизор с чёртовой передачей, боюсь от гостиничного номера немного осталось…

— Не понял, а мама где? Она мне вчера утром звонила, — удивился я, как я понял из разговора, она звонила из дома. Семейка профессиональных врунов, блин. Понаделали секретов на ровном месте, теперь спотыкаемся всей гоп-компанией.

— В Москве, четвёртый день в командировке, сегодня вылетает, завтра жди в гости.

— А ты?

— А я, наоборот, в Москву сматываюсь.

— Боишься, что мама поступит с тобой, как с пресловутым гостиничным номером? — поддела Саша.

— Не без того, — отец потёр подбородок, — мне мои девять на двенадцать дороги, как память. Предпочитаю, чтобы материнская любовь сначала излилась на пострадавшую сторону, а там, глядишь, и супружеский гнев остынет. У вашей мамы тяжёлая рука, знаете ли. Алексей, ты мне не ответил, как себя чувствуешь? — перевёл отец стрелки со скользкой и неприятной ему темы.

— Здоров, как видишь, чего и тебе желаю, а то на тебя без слёз смотреть нельзя. Тобой скоро детишек пугать начнут и в фильмах ужасов снимать без грима. Кстати, я не один, с дочкой поздоровайся.

— Виделись сегодня, — отмахнулась Сашенция.

— И молчала? — обиделся я. — Когда успели пересечься?

— Утром, папа перед выездом в район на пару минут в общагу заехал.

— Понятно, ты, пап, действительно побереги себя, хоть чуть-чуть, от тебя такой усталостью разит, что мне самому плохо становится, — сказал я, ни капли не приукрашивая личные ощущения от первых минут свидания с отцом. Глядя на него, сразу начинаешь уважать мастерство телевизионных гримёров, мастерски скрывших нездоровый цвет лица, морщины и мешки.

— На том свете отдохну, — ответил отец.

— Ага, такими темпами ты туда въедешь на первой космической скорости, — поддержала меня Сашка.

— Накинулись на маленького, не стыдно? — попробовал отшутиться родитель.

— Нет, — ответил я, сестра кивнула, — мы ещё и контрольным выстрелом добивать будем.

— Вырастил на свою голову. Ладно, шутки в сторону, времени у меня в обрез, а поговорить хотелось бы о многом. Саша! Прекрати! — рявкнул отец на сестру, которая перекатывала во рту монетку. Санька, состроив виноватую мордашку и похлопав длинными ресничками, выплюнула "карамельку". — Доведёте вы меня до могилы. Слушай меня внимательно, — обратился отец ко мне, — твоё управление сейчас попало в двоякое положение, некоторые секреты, которые должны были оберегать, как зеницу ока, выплыли на публику… Понимаешь, что это значит?

— Догадываюсь, надеюсь, ты объяснишь подробнее или опишешь картину в целом.

— В целом? Можно и в целом, можно и одним словом.

— Даже так и что за слово?

— Ермолов.

— Так-так, это действительно многое объясняет, теперь хотелось бы узнать подробности и каким боком к всесильному правителю относится твоя скромная персона.

— Не ёрничай, сын.

— Отнюдь, я предельно серьёзен, знаешь, когда твою окровавленную тушку начинают показывать по главному каналу страны, вольно или невольно, начинаешь думать, кому и зачем это понадобилось, тем более в таком неприглядном контексте…

— Каком контексте?

— Как тебе быть отцом демона? Нормальный контекст? Тот, кто пустил ролик в эфир, сделал изящный ход конём. Я не дурак, соображаю, по кому бьют и это меня безмерно злит, а ещё меня злит, то, что ты включаешь дурочку, стараясь не замечать интересного факта, что твоего сына невольно втягивают в политические разборки.

На несколько минут в машине стало тихо. Сашка серой мышкой вжалась в кожаное сиденье, бросая на нас с отцом настороженные взгляды. Я демонстративно смотрел в окно, папа же погрузился в собственные мысли.

— Вы выросли, — наконец он нарушил тяжёлое молчание, — а я пытался увидеть в вас детей.

Отец невесело усмехнулся:

— Тем не менее, для меня вы всегда будете детьми, запомните. Я понимаю, что невозможно остаться дитём, разрывая демона голыми руками или накладывая жгут на откушенную ногу ребёнка, у которого не осталось родителей, — Саша отвернулась от отца и всхлипнула. — Простите, что из-за меня вы попали в клоаку. Теперь о главном…

Отец сделал небольшую паузу, ободряюще улыбнулся Саше, оценивающе глянул на меня и продолжил.

Григорий Ермолов — правитель России. Кто сейчас в мире не знает этого имени и фамилии? Человек, сосредоточивший в своих руках громадную власть. Западные политики, в кулуарах, называют его вторым Сталиным — настолько одиозной была личность армейского генерала, вставшего во главе восстания двадцать второго года и возглавившего высшие посты российского военно-политического Олимпа. Ермолов железной рукой перекроил административные границы внутри страны, уничтожил (в прямом и переносном смыслах) преступность, восстановил престиж армии и силовых структур, поставил на первое место простого работягу и его маленькие интересы, заставил российских и русских женщин рожать, построил тысячи детских садов, вернул бесплатное медицинское обслуживание и образование, ввёл новые законы и открыл двери для иммигрантов. Возглавляемое им правительство смогло отыскать механизмы и способы поднять Россию с колен и превратить её в одну из ведущих мировых держав, к мнению которой старались прислушаться до того, как оно получало официальное озвучивание. В мире вновь стали поговаривать, что от шёпота в Кремле, трясутся стены в Вашингтоне и Берлине. Ермолов — олицетворение современной России, всё ещё грозным львом восседал на главном троне страны…, но лев дряхлел. Губительное излучение Станции не добавляло ему здоровья. Шестьдесят лет, в иные времена политики данной возрастной категории считались чуть ли не молодыми, но современный мир диктовал иные реалии. Генерал мыслил трезво, понимая, что в запасе у него не более двух-трёх лет, после чего он будет вынужден уйти на покой, поселившись в подземном городе или опускаясь в защищённое от излучения бомбоубежище при каждом пролёте Станции. В противном случае никто не гарантировал ему, что он переживёт лучевой удар. Можно было обосноваться где-нибудь на самом нижнем уровне подземной Москвы и править оттуда, благо информационные технологии позволяли держать руку на пульсе и быть в курсе событий, но… Ермолов слишком часто и слишком долго пренебрегал элементарными мерами безопасности, находясь в открытом поле под воздействием инопланетного карающего меча. Пренебрежение собственным здоровьем не могло не сказаться на всесильном правителе. Пять лет — это всё, что у него было…

Чем старше становился Ермолов, тем ожесточённей грызлись политические группировки и тем яростнее они бросались на любого возможного претендента на верховный трон, что не относился к их политическому течению. Генерал прекрасно понимал, что свято место пусто не бывает и был в курсе подковёрных баталий, по-тихому занимаясь поиском достойного преемника.

До последнего времени никто особо не обращал внимание на периферию, политики привыкли, что главное варево варится в столичном котле, но тут в высший свет выплыла фигура Николая Берова, назначенного губернатором одного из самых промышленно развитых регионов страны. Для многих стало шоком, как приближенный к Ермолову человек умудрялся оставаться в тени. Почему раньше никто не обращал внимания на сибирского тихоню. Тут люди вспомнили, что, тогда ещё подполковник Беров был координатором армейского заговора в центральной и восточной Сибири. В апреле двадцать второго года через него осуществлялось взаимодействие частей центрального и восточного военных округов и примкнувших к армейцам спецслужб. А кому, как не офицеру одной из "контор", выпестовавшей восстание, координировать и контролировать силовиков, решивших взять власть в собственные руки? Казалось бы перспективному офицеру обеспечен стремительный карьерный взлёт, но он остаётся на вторых ролях и про него начинают забывать. Десять лет Беров сидит в тени, занимая должности то главы регионального МЧС, то заместителя губернатора, курирующего МЧС, силовые органы и… промышленно-аграрный сектор. Хотя, если рассматривать ситуацию под другим углом зрения, то именно Беров становился первым лицом на громадной территории Сибири в случае объявления или возникновения чрезвычайной ситуации и, соответственно, отнюдь не последним в масштабах страны. Сюрприз, серая мышка превращается в серого кардинала — сильного, волевого, с железной хваткой и реальной властью. Вот тут и выясняется, что забвение носит мифический характер, на самом деле являясь хитрым политическим ходом Ермолова, который никогда, никого не забывает. Став губернатором, Беров органично вливается в Высший Государственный Совет, вокруг него быстро образуется интересный круг поддержки, включавший в себя армейских начальников, высокопоставленных представителей спецслужб, промышленников и аграриев. Беров становится проводником интересов регионалов. Политических акул, метивших в главные лидеры, сильно встревожила независимая политическая фигура, которую не успели вовремя сожрать, к тому же пользующаяся явной благосклонностью первого лица России. В свете последних событий у них не осталось никаких сомнений, что перед ними один из предполагаемых преемников на креслице этого самого первого лица. Так сказать, из грязи в князи. Хотя само первое лицо никаких комментариев не давало, не спеша называть "наследника", но старт политической гонке был дан.