Шершавые вирши
Слог сонетный расканоним,
Развульгарим, рассвятим,
Иней слов раскипитим,
Сладкость рифмы разлимоним!..
«Дикое диво я ждал с опозданием…»
Дикое диво я ждал с опозданием.
В храме резвился, посвистывал храп.
Время неверным, знать, стать христианами,
С градом событий ребятам играть.
Ватой скрываю веснушки, не мушками.
Текст моих маний туманнее Темз.
Мнимые минусы мучат уснувшее
Темпом разверстки разорванных тем.
Яды приятные в склянках у Янкеля
Рабски прельстили всесильным: all right!
Честные черти загнали архангелов
В радостью душною дышащий рай.
1931 Tartu
СВЕТОПРЕСТАВЛЕНИЕ
Б. В. Правдину
Заложен слоем детской злобы,
Слугою брошен в ров на слом,
Разинув рот, разбитый глобус
Свистит неистовый псалом.
Лениво скинутая нищим
В осколков пеструю страну,
Болонка блошек тщетно ищет,
Лукаво лая на луну.
Зацеловав лазурь Сицилий
Страстнее суеты сует,
Зеленой плесени бациллы
Внезапно узрят резкий свет.
1931 Pärnu
«Страшно в центре грешной страны…»
Страшно в центре грешной страны
Со страусами стройными встретиться;
Страсти стараются запортретиться
В трелях расстроенной струны.
Болезненному сердцу не по нутру
Балетно танцующий скелетик;
Выскулить игрушечный пистолетик
Лестно малолетнему Петру.
Властно скажет чижу аминь
Несносная снасть птицелова —
Сладко бросить неловкое слово
Хворостом в слабеющий камин
1931 Tartu
ЛЮБОВЬ
В пустынных просторах Средней Азии
Бродил двугорбый верблюд
И печалился в нечаянном экстазе,
Что некому сказать: люблю!
Просадив последнюю сестерцию
На смазку непристойного божка,
Про алчность волчьего сердца
Завыл голодный шакал.
Орел задыхался от восторга,
Лобзая ускользающую синь.
Даже ящеру стало дорого
Зреть улыбку при слове: merci.
1931 Tartu
«Наши мысли летят в переулки тайн…»
Наши мысли летят в переулки тайн,
Души покамест не застужены,
А ведь их не накормят ни Эйнштейн, ни
Times,
Ни разговорчики за ужином.
Нас на ярмарку глупых сердец свезла
Жажда облапать беспредельное.
Будем яблочки кушать добра и зла,
Нам ерунда — грехопадение.
Перед нами мальчишкою Авраам,
Нами сто библий пережевано.
Мы построим уже послезавтра храм
Богу наиболее дешевому.
1931 Pärnu
«Я раз прочитал украдкою…»
Я раз прочитал украдкою
Папирус своих годин
И быль их довольно краткую
Хочу завершить один.
Презренье я сделал козырем,
В азарте смешав ходы,
И смолк над бездонным озером
Зеленой, как злость, воды.
Мой разум пропах сорбонною
И загнан судьбой в тупик.
Я даму свою червонную
Кладу на девятку пик.
1931 Tartu
«Разменяв сердечко по сантиму…»
Разменяв сердечко по сантиму
На лобзанья изуверных уст,
Скоро стану я невозмутимым
И махну рукой на спазмы чувств.
Упразднив угарность ревнованья
И свиданья в качестве лекарств,
Закалюсь в солончаковой ванне
Неудач в разгадке дам и карт.
Я пройду стальным нахальным танком
Сквозь огонь пронзительных страстей
И прикажут райским пуританкам
Окурить мне опием постель.
1932 Tartu
«Водевиль „Борьба добра и зла“…»
Юрию Иваску
Водевиль «Борьба добра и зла» —
Надоевший боевик театра «Космос»,
А сменить приемы ремесла
Помешала режиссеру косность.
Пусть теперь взамен спины слона
Электроны служат креслом для природы,
Гениальный шулер Сатана
Изучил до мелочей колоду.
Умирают боги и цари,
Но работают, как каторжники, черти,
Злые и голодные псари
Только падалью питающейся смерти.
1932 Tartu
БЕССМЕРТИЕ
Вечность измеряется веками
И пластами умершей земли;
Рассыпаются от ветра камни,
Гаснут солнца в мировой пыли.
Забывается язык звенящих песен
Вместе с их богами у рабов;
Письмена же поедает плесень
Даже в недрах храмов и гробов.
Только простенькая сказка чья-то
До сих пор скитается в толпе,
Да бормочат часто китайчата
Пачки слов пьянчуги Ли-тай-пе.