СТАРУХИ
Ну и ну, ну и дела, как сажа бела…
Игорь Чиннов
Две дамы-старухи нудно
Суются в мои дела.
Дела эти скучны и скудны:
Дела – как сажа бела.
Одна – хлопотлива, седая,
Бубнит всё время под нос.
Другая – в тени оседает;
Вот эта – совсем без волос.
Почтительно им уступаю,
Но сердце так и кипит!
– Тенета плетут, наступают:
Ни та, ни другая не спит…
Помочь не может мне ярость
В неравной глупой борьбе-с.
– У одной фамилия – «Старость».
У другой – ну,тоже на «С».
Х = 0
Алгебраического смысла
Ищи и в счастье, и в тоске:
Мы для кого-то только числа
На разлинованной доске.
Выводит Высший Математик
Для нас неведомый итог,
И каждый маленький квадратик
Зовет всё это словом: «Рок».
Мне рок запутал уравненье,
Свел в нерешимый интеграл
И, дав мне мнимое значенье,
Стереть с доски не пожелал.
Но я нашел ответ короткий,
Анестезирующий боль,
И мне осталось только четко
Теперь в конце поставить ноль.
МОЗГ
* * *
Разделю себе скальпелем голову,
Серо-розовый мозг извлеку,
И с него, беззащитного, голого,
Струйки боли и кровь потекут.
И его по курчавым извилинам
Буду рвать остриями ногтей.
Распластаются мысли бессильные
И мой мозг не захочет хотеть.
И останется мертвое месиво
На стекле синеватом стола,
Но двойник засмеется, и весело
Отзовется дрожанье стекла.
СВИДЕТЕЛЬ
Я блуждаю в сырых переходах,
В погребах и ямах промозглых,
Заключенный на долгие годы…
Или это – извилины мозга?
Точно вздохами, мерной капелью:
«Это ты? Это там? Кто со мною?»
Шелестит в тишине подземелье.
Или это шаги за спиною?
Он не виден. Он как паутина.
Точно тень, в закоулках таится.
Он двойник. Он тебя не покинет,
Он подходит к самой границе.
Ты не знаешь – когда, но когда-то
Вдруг блеснут зрачки пред тобою,
И тебя на прощанье, крылатый,
Он коснется холодной губою.
ПРИВИДЕНИЕ
Настойчивый ветер обшаривал
Весь вечер извилины труб,
И с ветром, сипя, разговаривал
Сугроба горбатого труп.
Я знал, что готовятся ужасы,
Но некуда было уйти.
Я слышал, как пухнет и тужится,
Как близится что-то в пути.
А ночью кладбищенским выходцем
В окошко царапался снег.
А ночью с глазами на выкате
За тьмою следил человек.
И утро еще не маячилось,
И брезжить ему было лень,
Как в дальнем углу обозначилась
Костлявая белая тень.
ОНИ
Эти возятся ночью и стелются,
Греются на свете фонаря,
Прилипают на миг к постели,
Шелестом со спящим говоря.
И льются из комнаты в комнату,
Но любят там, где не спят.
Собираются целые сонмы там,
В одеяниях серых до пят.
Они – из потемок варево,
Но это – не наша еда:
Увидишь – и не заговаривай, –
А не то тебе скажут – когда…
ВЕТЕР
Это – как будто костлявые пальцы:
Ветер по крыше ветвями скребет.
Это – как будто подкрышные мальцы
Возятся, бегают взад и вперед.
Всё — как обычно: и садик, и дом…
Только, как взломщик, вползает тревога.
Только, как ветер, метет чередом
Темной судьбою в душе у порога.
Этот порог – между «было» и «будет»…
Это – под крышкой моей черепной
Возится житель проворный ночной…
Это – царапает ветер и будит.
ДРАКОНОГРАММЫ
ОТВЕТ
Степану Стаскевичу
…И бросьте во тьму внешнюю…
Матф. 22, 13
Ну вот, луна – сухая россыпь,
И оспины от падавших камней;
Рубцы калош – тугая поступь
Людей, свой след оставивших на ней.
И мячик Марса красноватый,
И кратеры, – такая же луна,
На снимке мутном автомата
Из тьмы, с бездонного пустого дна.
Да, и Венера – ад нездешний,
Смертельный газ и тусклый, пыльный жар
И жизни нет, и тьмою внешней
Одет наш голубой и белый шар.
Мы знать хотели непременно.
Нам всё изведать надо до глубин.
И вот ответ – во всей Вселенной
Ты, человек, – один!