По Дону и Донцу прошли благополучно. Встречали только несколько раз команов, налетавших как вороны на места законченных побоищ, чтобы разграбить остатки уже достаточно разрушенного. Они попадались малыми отрядами, и с ними расправа была коротка. Сарматские стрелки и иудейские пращники кончали всегда с ними скоро. У Меловых гор встретились и хонг-ниу, к которым уже успели присоединиться многие сарматские изгои, отщепенцы своих родов, которым, кроме разбоя, больше ничем жить не оставалось. Многие из них, сдаваясь в плен своим одноплеменникам, изъявляли желание поступить на службу в их рать. Как добрых воинов, их брали без затруднения. Вызвались служить и многие туранские хонг-ниу. Это были все люди малорослые, крепко сложенные, с весьма некрасивыми чертами лица. Кожа желто-бурого цвета, лоб низкий, голова круглая, как капустный кочан, и огромная, глаза узкие, раскосые, черные и блестящие, скулы выдающиеся, нос широкий, короткий, вздернутый вверх, как будто раздавленный, губы толстые, мясистые; зубы даже у стариков белые, острые и широкие. Борода густая, но короткая, и растет только на подбородке, почти не захватывая щек, всегда черная, как смоль. Брови широкие, часто сходящиеся над носом.

– Что это за звери? – шутили некоторые сарматы и готы. – Это, кажется, помесь черта с ведьмой.

Но один из этих зверей, заметив на шее вождя победителей изумрудную звезду странного очертания, потребовал, чтоб его привели к нему. Став перед Вадимом, он поднял правую руку с вытянутым указательным пальцем вверх, согнув локоть под прямым углом. Три средних пальца левой руки он приложил раздвинутыми птичьим хвостом ко лбу, потом перенес их к сердцу, при этом произнес довольно длинное речение на непонятном горловом языке. Вадим повторил те же движения и отвечал по-славянски:

– Хвала Ему, Единому, Всевышнему, на земле, на небе и за небесами, ныне, до века и после веков! Говори, кто ты?

– Я Зур-Иргак, – отвечал степной дикарь, через переводчика, пленного комана, знавшего по-готски.

– Когда посетили тебя духи правды?

– Пять лет назад в Богучаровой степи.

– Кто раскрыл тебе очи?

– Вещий Родимир.

– Но ты сарматских слов не знаешь?

– Не знаю, но духи великие вложили в уста вещего учителя слова нашей речи златаусской.

– Велик был древний Богучар, – сказал Вадим. – Мудростью прославились ученики учеников его. Брат мой Зур-Иргак, вступи в ряды нашей рати и из своих бери всех, кто пожелает. Поход у нас будет великий и славный. А теперь позаботься, чтоб нам иметь больше коней. На кораблях мы далеко идти не можем. Нам надо для быстроты движения усилить конные отряды.

– Это легко сделать, великий хан, – сказал Зур-Иргак. – При разгроме готских хуторов, сбежало много коней. В степи за Солеными озерами диких тарпанов много. У тебя же, хан, видел я, арканщики есть такие же, как в Богучаровой степи. Тех я видел в деле. А наши и команские арканщики таковы, что ты, хоть и молодой витязь, а верно наслышан о них. Облаву сделаешь и доволен останешься.

Дело было выполнено прекрасно. Коней и диких, и одичалых наловлено множество. Самых необузданных взяли себе команы, хонг-ниу и степные сарматы. Более объезженные были переданы босфорцам.

Корабельщики получали расчет золотом и серебром, которого было довольно у заправил похода. Добычи до сих пор не было, так как все время шли или через дружественные или через вконец разоренные страны.

Готы уходили в степи все дальше и дальше от преследующих, но часто обращались против них неожиданно и делали внезапные набеги. Городков и хуторов было разрушено много.

КОГАН САРКЕЛ

Долго шли степью, встречая разбросанные готские хутора и укрепленные городки. Везде жители встречали их хорошо и провожали пожеланием побед. Но вот хутора стали встречаться реже и реже, и наконец они увидели громадный стан, состоящий из войлочных шатров, окруженных громадными телегами, связанными железными цепями. Вокруг пасся скот в изобилии – огромные серые волы с длинными, загнутыми в обе стороны и вперед рогами, жирные бараны и овцы, козы с длинной и тонкой шерстью. Засеянные и окруженные плетнями поля показывали, что жители – народ не вполне кочевой, а собирающий жатвы и перемещающийся только в случае крайней необходимости. Кони их небольшие, крепко сложенные, были похожи на команских и сарматских. Шапки на них высокие, остроконечные, из белого войлока, одежда – длинная рубашка и короткий плащ из шерсти или звериной шкуры. Доспехи – на одних из толстых воловьих шкур, на других – из больших блях разного очертания, нашитых узором на кожу. Черты смуглого лица правильные, носы строгие, прямые, черная борода острижена по сторонам, образуя клин, широкие брови сдвинуты и нахмурены, глаза глубоко сидят под густыми ресницами и горят темным огнем. Женщины очень красивые, но и они смотрятся суровыми ратниками. И мужчины, и женщины держатся осанисто, говорят медленно, придавая вес каждому произносимому слову. Видя приближение скопища инородцев, они сели на коней, и вооруженная сотня выехала вперед.

– Что за люди! – крикнул их предводитель.

Язык их оказался понятным для многих. В нем были и команские, и сарматские слова.

– Мы асы! – отвечал высланный к ним для переговоров. – Идем из-за Дона реки. Разорили царство гота Дидериха. Идем, ищем поселения в лесах. В степи добрых людей обижать не станем.

– Доброе дело сотворили, – сказал старший из всадников. – Царь Дидерих и его готы нас часто обижали. Были у нас станы по реке Лопани. Разорили они нас и загнали в эти степи на запад.

– Не продадите ли нам скота? – спросили пришельцы.

– Можем! И на золото, и на серебро продадим. И на оружие менять согласны. Надо Когана нашего спросить, да старейшин. Располагайтесь станом по ту сторону ручья. Да ночью разъезд вышлите. Пусть нашему помогут. А то команы иногда по ночам бродят да наш скот воруют. А вот и сам Коган Саркел едет на вороном коне.

Саркел был высокий, плотный старик с белой бородой. Броня его состояла из больших шестиугольных и четырехугольных железных пластин. Шапка медная имела очертание чешуйки на плоде ели. Меч его был длинный и кривой. В руке он держал длинное копье. На плечах была медвежья шкура, подбитая красной шерстяной тканью.

К нему выехали гот Тотила и сармат Пересвет, за которыми следовали несколько начальников малых отрядов и ратники от разных племен, около ста человек.

– Я желал бы видеть вашего вождя или царя! – сказал Коган.

– И наш царь Водан будет рад тебя видеть! – объявили ему.

Водан со своими приближенными подъехал к Саркелу, а вокруг них собрались поодаль как пришедшие чужеземцы, так и жители кочевья, число которых все прибывало.

– Намерения мои самые добрые, – объявил Водан. – Мой народ ни тебя, ни твоих одноплеменников не обидит. Мы здесь только сделаем привал на несколько дней и запасемся скотом и хлебом, Конечно, если ты разрешишь.

– Разрешаю, – сказал Коган, протягивая руку Водану. – Видал ты наш скот, когда проходил степью?

– Свиней только не видал, а мои люди любят свиное мясо.

– Мы их не держим. Мерзость они нам. Но быков, баранов, коз тебе продадим. Благословил нас Господь приплодом в этом году. Располагайся станом за ручьем, а сам войди в шатер мой вкусить пищу и меду стоялого. Будь гостем, и да будет благословение Адоная над тобой.

– Ты еврей? – спросил Когана Елисей бень-Матфан, сопровождавший царя.

– Мы не евреи. Хозарами называется наш народ! – объяснил Саркел. – Многие из наших родов доныне пребывают в гнусном язычестве и поклоняются идолам, мерзости праотцев наших. Но есть роды, наш в том числе, просвещенные Господом и свято соблюдающие закон, данный от Господа великому пророку Моисею. Прошу и тебя, и других друзей царских посетить шатер мой. Увидишь, что живем мы подобно праотцам вашим: Аврааму, Исааку и Иакову, как они жили до переселения Иакова в Египет. Городов не строим, пасем скот, сеем и собираем в житницу до следующего посева. Сами никого не обижаем, но и себя в обиду не даем, и на хищников идем войной, как Авраам ходил войной на царей, ограбивших Содом и полонивших Лота, когда его благословил Мельхиседек.