Возможно, именно шампанское сделало ее такой веселой и невероятно счастливой. И все же она знала, что это было нечто другое, такое, в чем она не осмеливалась признаться даже самой себе.

Мойда отметила про себя, что сидевший рядом с ней Иэн вел машину с поразительной ловкостью, словно это не он до ужина провел несколько утомительных часов за рулем. От его твидового пальто исходил легкий аромат, запах сигарного дыма и некая аура мужественности. Девушка никак не ожидала, что эта аура подействует на нее так сильно. Она всегда была уверена в том, что ни один мужчина, будь он друг или враг, не способен произвести на нее такое впечатление.

Но Иэн Маккрэгган отличался от всех мужчин, которых Мойда когда-либо знала; собственно говоря, раньше ей никогда не доводилось встречать кого-либо хоть немного похожего на него. После смерти отца ей постоянно приходилось принимать участие в разного рода спорах и дискуссиях, и всякий раз, споря со своим оппонентом, Мойда ощущала странное чувство — ее охватывало возбуждение, своего рода эйфория.

Да, подумала Мойда, это верное слово — эйфория.

Именно эйфорию ощущала она во время разговора с Иэном, — или все-таки это было что-то еще? Внезапно ее охватила паника, и она, повернувшись, обратилась к герцогу, который сидел сзади:

— Через несколько минут вы увидите свой голубой вереск.

— Надеюсь, — мрачновато ответил герцог.

— Уверена, он будет там, — сказала Мойда и затем, как будто для того, чтобы убедить саму себя, добавила: — Может быть.

— Вот она, та самая улица, — заметил Иэн, поворачивая налево. — Сейчас будем искать дом номер 292.

Они нашли нужный дом и, торопясь, вышли из машины. Иэн громко и настойчиво постучал в дверь. Открыла миссис Такетт — Мойда моментально узнала ее, несмотря на то что внешность этой женщины с трудом поддавалась описанию.

Невысокая, с невыразительными чертами бледного лица, миссис Такетт являла собой олицетворение безликости. В ней не было ничего запоминающегося или достойного внимания.

— Добрый вечер, миссис Такетт… — Иэн продемонстрировал свою самую очаровательную улыбку и голос, который Мойда про себя окрестила «дипломатическим».

Интересно, подумала она, может ли его шарм, его галантность включаться и выключаться, подобно крану? Внезапно, без всякой на то причины, девушка ощутила неприязнь по отношению к своему спутнику.

Иэн объяснил миссис Такетт суть проблемы в точно такой же тактичной манере, как объяснял до этого миссис Стюарт.

— Пропажа любого другого горшочка с вереском не имела бы никакого значения, — сказал Иэн, — но это особый сорт, который герцог хотел показать на выставке цветов в Инвернессе.

Слушая его, миссис Такетт, казалось, становилась все меньше и незаметнее. Задолго до того, как Иэн закончил свою речь, она начала беспомощно восклицать:

— Простите меня, сэр, простите! Энид не должна была брать его, не должна!

— Вам не следует расстраиваться, миссис Такетт, — сказал Иэн, — и Энид тоже. Если вы отдадите нам вереск, мы подарим вашей дочери что-нибудь взамен — куклу или что-нибудь еще, что ей нужно.

— Ничего ей не нужно! — взволнованно ответила миссис Такетт. — Ей не следовало ничего брать. Как же я могла позволить ей взять тот горшочек…

— Нет, пожалуйста, миссис Такетт, не упрекайте себя, — успокаивал ее Иэн. — Если вереск здесь, нам больше ничего не нужно.

— Но… его здесь нет! — воскликнула миссис Такетт.

Внезапно все разом смолкли.

— Нет? — чуть не плача, спросил герцог.

— Нет? — повторил за ним Иэн. — Вы хотите сказать, что выбросили его?

— Нет, что вы, — ответила миссис Такетт. — Дело вот в чем, сэр. Это было такое красивое растение. Когда мы вернулись домой, она зацвело.

— Какого цвета? — перебил ее Иэн, и вновь все замолкли в ожидании ответа миссис Такетт.

— Маленькие голубые цветочки. Мой муж сказал, что это вообще не вереск, а что-то другое.

— Голубые! Голубые! — закричал герцог. — Где вереск? Он мне нужен! Срочно! Что вы с ним сделали?

— Я очень сожалею, сэр, я и вправду очень сожалею, — извинялась миссис Такетт, заламывая руки.

— Где же он? — спросил герцог.

— Погоди, Арчи, — тихо произнес Иэн, заметив, что миссис Такетт не на шутку разволновалась. — Мой кузен очень волнуется, — объяснил он. — Видите ли, он так долго пытался вывести голубой вереск…

— Голубой вереск? — переспросила миссис Такетт. — Никогда не видела ничего подобного.

— Ну как же, видели. Вы единственный человек, кто его видел, — сказал Иэн, — и теперь вы понимаете, почему нам так важно получить его обратно.

— Понимаю, — ответила она глухим голосом; руки ее тряслись. Внезапно Мойда поняла, что следует вмешаться ей.

Женщина испугалась и герцога, и Иэна. Если они хотели получить от нее вразумительный ответ, ее нужно успокоить. Мойда шагнула вперед и дотронулась до руки миссис Такетт.

— Послушайте, миссис Такетт, — сказала она, — так холодно стоять здесь, когда дверь открыта. Может, мы пройдем в вашу гостиную и сядем у камина?

— Конечно, мисс. Мне уже давно следовало пригласить вас пройти. О чем я только думаю? — засуетилась миссис Такетт. — В кухне отличный очаг, и, может, вы хотите чашечку чая?

— Не беспокойтесь о нас, — улыбнулась Мойда, — если сами не собираетесь пить чай.

— Чайник только что закипел.

— В таком случае не откажусь.

Через несколько минут они уселись возле очага в кухне, и к тому времени, как Мойда получила чашку крепкого сладкого чая, миссис Такетт выглядела менее взволнованной, а ее руки перестали трястись.

А вот герцогу было трудно сдерживать свое волнение. Он дергал усы и что-то бормотал себе под нос. Перехватив взгляд Иэна, Мойда поняла, что он одобряет ее действия, и хотя время шло, они должны набраться терпения и позволить миссис Такетт рассказать обо всем в свойственной ей манере.

Наконец, усевшись на краешек стула с чашкой кофе в руке, она начала:

— Дело было так. Когда мы вернулись домой, растение зацвело, это было так красиво. Голубые цветки, как незабудки, сказала я мистеру Такетту. «Отличная идея, — сказал он, — голубые, как незабудки. Ей понравится». — «Кому?» — спросила я. «На этой неделе она выступает в Имп», — ответил он. Это у него такая манера разговаривать. Он считает, что экономит время. «Имп» — это «Империя», где он работает. Мы всегда над этим смеемся, но он любит шутки.

— Продолжайте! Продолжайте! — нетерпеливо пробубнил герцог, но Мойда и Иэн не подали вида.

— «Империя» — это концертный зал, да?

— Верно. Самый большой во всем Глазго. Мистер Такетт — рабочий сцены. Уже больше десяти лет работает там. Любит повторять, что без него там никак не могут, но это еще одна из его шуток.

— Так значит, он отдал вереск кому-то из «Империи»? — спросила Мойда.

— Именно, — с удивлением ответила миссис Такетт, будто поразившись тому, как Мойда могла догадаться. — Видите ли, ему нравятся артисты, которые там часто выступают. Они заводят с ним дружбу. Иногда приглашают его выпить или дают чаевые, если он для них что-нибудь делает. А Дот — она вообще особенная. Он всегда ждет ее выступлений, более того, она всегда дает ему билеты на свои концерты для всех нас.

«Вот, возьми, Фред, — говорит она, — приводи свою хозяйку и дочурку — чем больше, тем лучше». В этом вся Долли. Она всегда говорит, что нас требуется дюжина, чтобы быть для нее такими же полезными, как Фред.

— Значит, дама, получившая вереск, на этой неделе будет выступать в «Империи»? — спросил Иэн таким тоном, будто только что разгадал очень сложное слово в кроссворде.

— Точно, — подтвердила миссис Такетт. — А как она была рада! Фред сказал ей, что вереск приносит удачу, она засмеялась и ответила, что немного удачи никогда не помешает.

— «Империя»! — Уставясь в пол, герцог медленно, но верно пришел к тому же заключению, что и Иэн.

— Мы пойдем туда и все объясним, — сказала Мойда, поднимаясь на ноги. — Я уверена, ваша знакомая согласится, чтобы мы дали ей взамен какой-нибудь другой цветок.