- И я отвечу ему: <Да! Да! Да! Согласна!>, - Оливия закружилась по комнате, держа над своей кудрявой головой бледно-розовый шарф из тонкого, почти прозрачного шелка. Сегодня она была согласна на все, что предложит ей Берни Дуглас. Она влюблена и любима! Сердце Оливии готово было разорваться от счастья на куски и упасть на пол прямо посередине комнаты.
Свидетелями этого разговора оказались все, кто жил на ранчо. Мэган и Рони, расположившиеся в разных углах столовой, с грустными улыбками наблюдали за резвящейся, счастливой парой. Рони видел, как вся светится от любви к Берни его сестренка. Он был рад за нее. И теперь решил вернуться в деревню и жениться на девушке из соседнего поселения.
С ранчо <Клин Крик> уезжали все, кроме Оливии. Миссис Мартин, расставаясь, предложила:
- Может быть, мы с Никласом поживем еще немного с тобой, Оливия? Ты не боишься оставаться одна?
- Вы же не будете сторожить меня всю оставшуюся жизнь, миссис Лиззи? - Оливия была настроена решительно и твердо.
- Ты не будешь бояться, малышка? - с сомнением покачала головой пожилая женщина. - Забота о хозяйстве так утомительна, непривычна и непривлекательна для тебя!
- К заботам все равно придется когда-то привыкать! А для охраны Рони Уолкотт оставляет со мной своего верного Зверя, миссис Лиззи. Да и в доме вполне достаточно оружия и патронов на случай, если сюда забредет кто-то нежеланный! - пес по имени Зверь и на самом деле ходил теперь за Оливией, признав в ней настоящую хозяйку. И даже корм принимал только из ее рук.
*
Оставшись одна, Оливия обошла свое ранчо, внимательно осматривая каждый угол. В летнем доме заперла двери и накрепко закрыла ставнями окна, чтобы в случае непогоды дождь не затекал на узкие подоконники, и в комнатах не скапливалась бы лишняя сырость.
Потом она взяла ведерко и подоила Дейзи, которая уже успела отелиться. Подросшая и отлученная от матери телочка теперь паслась в загоне с жеребятами, и, кажется, они мирно уживались. Оливия насыпала овса и ячменя пеструшкам и, осмотрев гнезда, собрала две дюжины свежих яиц.
Раним утром она теперь выходила на хозяйственный двор ранчо, чтобы накачать полную цистерну воды. Доила Дейзи и поила ее. В первые два дня от тяжело ходящего рычага скважины ныли и немели мышцы предплечий.
Чтобы не скучать, девушка разговаривала с собой и Зверем, который ходил за ней по пятам, словно сторож. Тишина, непривычная, долгая, давящая на барабанные перепонки, немного пугала. Отсутствие привычных человеческому жилью звуков держало нервы в постоянном напряжении. Оливия разговаривала с псом, но ее голос на пустом ранчо звучал слишком неуверенно и сиротливо:
- Как ты думаешь, лохматый мой приятель, помнит ли еще обо мне Берни Дуглас? Мой единственный, мой любимый мужчина! Не слишком ли быстро я уступила его и своим желаниям?! Но я так люблю его! Ты и представить не можешь, как красив Берни, сидящий верхом на своем верном Презенте?!.. Ты всего лишь сторожевой пес, дружище! И понятие человеческой красоты тебе неведомо!.. А как прекрасен он, обнаженный, тающий от нежности в моих горячих объятиях! Господь Милосердный, я недавно и не представить не могла, что есть такая страстная любовь в мире!
Зверь, лениво подвывая, зевал, сильно раскрывая пасть и показывая великолепные зубы. Таким образом он демонстрировал свою преданность и приязнь юной, прелестной хозяйке.
В загоне оставалось около трех десятков беременных и недавно ожеребившихся маток с крошками-сосунками, которые вряд смогли выдержать довольно долгий и трудный перегон до Райфла. С ними не мешало бы заняться, но мустангер что-то не торопился возвращаться, и к окончанию двухнедельного срока одиночества Оливия стала испытывать легкое беспокойство. Оседлав Лили, она уже не раз отправлялась в сторону Смоки-Хилл, чтобы встретить Берни у въездной дороги на территорию ранчо. Он должен был вернуться не верхом, а на фургонах, загруженных провизией и запасом фуража на предстоящую зиму.
Тщетно часами смотрела Оливия на дорогу в сторону Смоки-Хилл. Сердце ее сжималось от тоски и самых дурных предчувствий. Неужели Берни Дуглас бросил ее?! Наговорил сладких слов, одурманил массой пустых клятв и обещаний. Всего лишь дал уроки интимной жизни глупой, доверчивой девчонке, точно опытный сердцеед?
- Господь Милосердный, - шептала Оливия, - не дай моему сердцу познать горечь разочарования! Берни Дуглас - сильный и порядочный человек, он не мог так подло поступить со мной.
У Оливии совершенно не было слез. Вечерами она сидела возле топящейся печи, глядела на огонь сухими, блестящими от горя глазами и молилась. Она осталась совершенно одна, и только ее четвероногий друг и охранник Зверь пытливо заглядывал в ее синие глаза, стараясь понять, отчего из них ушла радость жизни, отчего погас огонек веселья?
- Неразумное ты существо, Зверь, не можешь дать никакого совета. Я так неосмотрительно влюбилась в этого мистера Коновала, мистера Палача! Он не просто мистер Ледяное Сердце, у него, похоже, вообще нет в груди никакого сердца.
По вечерам она зажигала масляную лампу и ставила ее на окно, к самому стеклу, чтобы огонек был виден далеко-далеко! Она продолжала надеяться, что Берни Дуглас вернется к ней со дня на день.
Глава 13
К концу пятой недели вынужденного одиночества Оливия решила съездить в Смоки-Хилл. Рано утром она подоила Дейзи, накормила хорошенько Зверя и поручила ему охранять пустой дом на ранчо, оберегать Дейзи и кур:
- Я еду в Смоки-Хилл, Зверь! - хвост пса приветливо, но настороженно качался из стороны в сторону. - А ты остаешься и будешь охранять ранчо до моего возвращения, друг мой!
Оливия задумалась над тем, как ей одеться. Она не хотела снова предстать на городских улицах в образе мальчика-подростка. После ночи близости с Берни Дугласом в ней все изменилось, и Оливия ощутила себя настоящей женщиной. А теперь, когда Берни не вернулся, и вовсе - брошенной женщиной, обманутой и оскорбленной в лучших своих чувствах, и, значит - несчастной, хотя и умудренной горьким жизненным опытом.
Она будет добираться до городка верхом, поэтому стоить надеть брюки. Не путаться же ей в складках юбки, спешиваясь и садясь в седло на глазах десятков людей. Оливия выбрала все из тех же присланных отцом подарков синие брюки и синий бархатный жакет строгого покроя, с черными блестящими пуговицами и черными атласными лацканами. День предполагался пасмурный и прохладный, поэтому жакет, похоже, придется ей в самый раз. На голову она решила надеть синюю шляпку в тон к сложившемуся костюму, с черной вуалькой на узких полях, заколотую большой булавкой. Оливия прошлась по комнате в новом наряде и почувствовала себя почти настоящей леди.
- Ну вот, Зверь, - Оливия глянула строго на сторожа, - я готова. А ты сиди на крыльце и никого не пускай в дом. Красть у нас с тобой, правда, совершенно нечего, но все-таки. Видишь, Берни Дуглас забрал из шкатулки все бабушкины сбережения, - она потрясла перед носом лохматого стража пустым ящичком.
Оседлав Лили, Оливия сложила все необходимое в переметные сумки и ловко вскочила в седло.
- До вечера, Зверь!
Она резко толкнула Лили каблуками в бока, и лошадь взяла с места неспешным размеренным галопом. Зверь встревоженным взглядом проводил хозяйку, сидя на крыльце. Он был послушным и верным псом.
Всего несколько недель назад Оливия была в Смоки-Хилл, бродила по главной улице, разглядывала витрины магазинов и покупала в бакалейной лавке сласти. На этот раз главная улица Лаймс-Стрит поразила ее своим малолюдьем. Что-то произошло в мире такое, о чем девушка не знала. Оливия тревожно осматривалась, стараясь понять, что же изменилось. Может быть, опять объявили войну, а она ничего не знает? Берни Дугласа могли мобилизовать в армию. Но ей никто ничего не сообщит, потому что их брак не оформлен документально, и ее любимый муж числится холостяком. Тревожные мысли не давали ей сосредоточиться.