— Ну что же, будем считать, что первое производственное совещание было успешным. Декларация о намерениях — это уже полдела, — подытожила Семкина, коротко взглянув на Рафаэля и Ивлева.

Леонид Павлович удалился с чувством выполненного долга, в полной уверенности, что «новые нештатные сотрудники ФСБ» будут действовать в духе организованности и дисциплины.

Но он ошибался.

Елена Станиславовна и Рафаэль не чувствовали себя обязанными соблюдать фээсбэшную дисциплину и пришли к солидарному мнению, что на удар (под которым имелся в виду не только пожар, но и действия «Епархии» по экономической изоляции «Эванса») надо отвечать ударом, причем не обязательно ставить об этом в известность дружественное в настоящий момент ведомство (а вдруг в следующий момент оно изменит свое мнение и станет недружественным!).

Семкина была уверена: потери, которые относительно честные предприниматели уже понесли от криминального крыла российского мебельного бизнеса, надо компенсировать.

Почему «относительно честным»? Да так, к слову о нашей действительности. Абсолютно честных предпринимателей у нас не бывает. Слишком много взаимопротиворечащих друг другу вопросов надо решать. Один решишь честно — значит, в другом сплутовал. Плутом, батеньки, надо быть, чтобы заниматься предпринимательством! А местами — и бандитом (в общем, пятнистым, как северному оленю). Иначе затрут конкуренты.

Рафаэль предложил план «первого шага».

Самое лучшее — ликвидировать главу «преступного синдиката», Гуся. Наиболее эффективный шаг по дезориентации любой оргструктуры — физическое устранение ее руководителя, и Сафаров, хоть по образованию не стратег, это хорошо понимал.

Технически эта операция особых сложностей не представляет, а польза может оказаться — ого-го! Главное — могут порваться ниточки, за которые Гузьков дергает марионеток в лесодобывающей промышленности и в сфере сбыта мебели. Точнее, ниточки могут остаться, а вот дергать за них уже некому будет!

На первую операцию решили идти втроем. Задача простая но подстраховаться никогда не помешает. Мало ли что!

Два дня потратил Серега, чтобы вычислить маршруты движения и стоянки Гуся. Задача оказалась не такой простой, как предполагалось. Возле офиса «мерин» Гузькова охранялся охраной, плюс уличная камера шныряла туда-сюда. Дома Гусь машину ставил в гараж. Решили, что проще будет ее в гараже достать.

Теперь дело за Димком!

В его задачу входило, пока Сафаров с Васильевым сидят в «позаимствованной» у случайного «очкастого частного собственника» машине в перчатках и масках наготове, с автоматами и хорошим боезапасом (контролируют процесс), вывести из строя уличную камеру, установить в машину Гуся заряд, достаточный для его летального исхода.

И, разумеется, точка над i — не отказать себе в удовольствии всем вместе проследить за «фейерверком».

Глава 6

Партизанская война

Веронику Гусь вызывал уже в шестой раз. Он любил беспроблемных девиц. Послушная, веселая, не показывает свой нрав, не корчит из себя царицу. А какая чувственная и сексапильная!

Может, кому-то и покажется, что у нее слишком широкий таз, нос не понравится — с горбинкой, но только не Гусю. На носы ему наплевать, и уж в чем, в чем, а в широких задницах Гусь знает толк! А вот когда к этакому-то богатству да тонкая талия, да сиськи поздоровее и посочнее!.. У-у-ух!

И это все твое! Даже мысль о таких «предметах» вводит в состояние транса. А тут тебе — наяву!

У Гуся была привычка, которая помогала ему в жизни. Зажигала в нем ко всему живой интерес. Эта привычка — превращать все дела, которые он делал, в некоторый ритуал. Такой ритуал был и в интимных встречах, и Гусь его неукоснительно выполнял.

Выполнял не потому, что такой педант, а потому, что так требовала его собственная «гусиная» природа. За полчаса до «процесса» домработница приносила на подносе бутылку виски и изрядную порцию свежих устриц.

Где-то он услышал, что устрицы со страшной силой повышают потенцию. Как человек, считающий, что живет в гармонии с окружающим миром (джунглями), перед «этим делом» теперь всегда их употреблял, как лекарство-натурпродукт, на закуску.

Ну, а что касается двухсот граммов шотландского виски, то это уже его, гусевское, изобретение. Вдохновляет, знаете ли!

«Танец журавля», он же любовная прелюдия, был довольно прост. Гусь в традиционном шелковом халате на голое тело подходил поближе к временной даме своего сердца, в данном случае — Веронике — почти вплотную. Слегка прикасался ляжками, полукруглым животом и слегка дрябловатой, хотя и огромадной грудью к великолепным выпуклостям избранницы. Стоял так секунд десять, вдыхая аромат женщины вперемешку с дорогими духами и ощущая ее близость и доступность. Потом здоровенными лапищами обнажал ее грудь. Перемещал бюстгалтер наверх, не утруждая себя его расстегиванием.

Начинал слегка покусывать четырехразмерную грудь. Удерживая увесистые «шары» двумя руками, то и дело со смаком и рычанием погружал между ними свою расплывшуюся от удовольствия харю. Насладившись этими дарами природы, приступал к медленному, с сопением, покусыванию лица. Эти покусывания, судя по всему, должны были означать поцелуи.

Затем неизменно поворачивал партнершу к себе спиной. Всякие «вякания» со стороны прекрасного пола, долженствующие означать удовольствие, Гусь бесцеремонно пресекал далеко не гусиным рыком, так что Вероника за пять предыдущих «сеансов» это превосходно усвоила и молчала, как немая.

После полуминутного покусывания впадины спины по всей длине через специально подобранное для таких мероприятий фривольное платье, а также ягодиц и задних поверхностей бедер, следовала молчаливая команда «наклониться» путем надавливания на поясницу могучей ладонью.

Это уже самый любимый «гусиный» момент!

Зная традиционный «расклад», Вероника уже заранее подбирала себе подходящий упор. Трусики-веревочки стаскивались не спеша, с характерным покряхтыванием. Также не торопясь и аккуратно Гусь ощупывал то самое место, как будто проверял, не заминировано ли.

Удостоверившись, что «все в порядке», задавал крепкую, на грани боли, затрещину по ягодицам, скидывал халат и отдавался жуткому удовольствию, получая еще и эстетическое наслаждение от вида широкого, гладкого, бесцеллюлитного зада.

Энергично толкая его пузатым торсом, он чувствовал себя производителем, которому несказанно повезло с самкой.

После двойного напряжения наступала расслабуха. Гусь выпивал стакан апельсинового сока, укладывал рядом с собой Веронику, брал ее за грудь и засыпал. Спал как убитый часа два-три. Веронике ничего не оставалось, как заснуть вместе с ним.

Проснувшись, Гусь принимал массаж всего тела (бабки платил немаленькие). Вот тут Веронике приходилось потрудиться, проминая нежными пальчиками объемные, заплывшие жиром мышцы. Выматывалась до последней стадии. Но она не обижалась на Гуся. Более того, была удовлетворена и физически и морально. Помимо гонорара, Гусь преподносил ей маленькие «подарки-приятности». Например, давал покататься на мотоцикле. Или на какой-нибудь из своих тачек.

У Вероники в голове роилась целая куча планов — сейчас она поедет по магазинам, накупит всего, потом понесется по шоссе домой, скинет покупки. Переоденется, заедет к Вальке в салон, приведет себя в порядок — макияж, прическа; гусевский джип оставит перед витриной, пусть покрасуется! А Валька — завидуй!

Но этому удовольствию не суждено было осуществиться. Автоматические ворота гаража почему-то заело, кнопка не сработала. Веронике пришлось открывать их вручную. Выехала она из ворот только наполовину…

Хлобысть!.. И вместо Вероники — кровавое месиво внутри покореженного куска металлолома, секунду назад бывшего джипом. Взрыв, вопреки стараниям «правдоискателей», сам выбрал себе жертву!

Гусь, расслаблявшийся в этот момент в джакузи, аж подпрыгнул из лежачего положения, быстро вытерся, выскочил во двор. Обернутый в полотенце, он созерцал шокирующее зрелище.