Не могу сказать, что визит к врачу меня совершенно успокоил, но мне стало немножко легче. А может, я прятался за придуманные кошмары моих снов от реального кошмара моей жизни. Я остался без Алины. Она умерла. Я не хотел об этом думать. На женщин смотреть не хотел. Бежал с работы домой, где общался с дочкой. Видел, что она потихоньку приходит в себя, — радовался. Через полгода мне приснился сон, в котором Катя грязно приставала ко мне, а я отбился и проснулся — довольный и гордый собой. Господи, что же со мной происходит?! Катька — такая трогательная, в своей пижамке в розовых сердечках — приходила поцеловать меня в щёку перед сном и пожелать спокойной ночи и приятных сновидений, а мне потом снилось такое. Чувствовал себя грязным козлом, плохим отцом, недостойным типом, короче, чувствовал себя отвратительно. Чтобы глушить сны, начал выпивать на ночь полбутылки водки, но вместо крепкого сна получал позу блюющего козла над унитазом и непонимающие, испуганные глаза Кати. Она страшно испугалась, что я тоже заболел, как Алина. Перестал пить водку. Не мог заснуть. Пришла нервическая бессонница. Начал принимать сильнодействующее снотворное. Засыпал мгновенно мёртвым сном, но сны видел и, что самое плохое, помнил. Дошёл до того, что обрадовался, когда мне приснился гомосексуальный акт. Радовался, во-первых, тому, что сон не про Катьку, а во-вторых, потому, что раз мне снится такой невозможный абсурд, то и на другие сны внимания обращать не стоит. Но всё равно, каждый раз ложась в постель, боялся увидеть Катю в своих объятиях. Так прошёл год со смерти Алины. Спасла от полного безумия меня Светка. Наша офисная секретарша. На работе меня все жалели, старались поддержать, но заглядывать в красные мутные глаза боялись. Страшно, когда человек, которого ты знал полным сил, весёлым и жизнерадостным, за год превращается в свою тень. Светка мне в глаза заглянуть не побоялась. Она пришла на работу уже после смерти Алины и другим меня не знала. Светка человек простой и очень деятельный, ужасно любит всем помогать и о ком-нибудь заботиться. Может, потому, что у неё в Новгороде, откуда она приехала, куча младших братьев, сестёр и домашних животных. Молодая, девятнадцать лет, всего на шесть лет старше Катьки, совершенно не в моём вкусе — маленькая крепкая блондинка с копной крашеных волос, по разговору и вкусам типичная пэтэушница, — она так активно взялась опекать меня, что я не успел выстроить защиту Сначала чай, потом обеды, — и вдруг совершенно неожиданно прекрасный секс с самкой-победительницей. И вот, представьте себе, мы счастливо живём уже восемь лет, и у нас чудесный сын, которого я обожаю. За эти годы мне больше ни разу не приснилась Катя. Алина снится часто, а Катя никогда. И надеюсь, не приснится. Я не люблю Светку всем сердцем, потому что оно навсегда занято Алиной. У меня к Светке любовь-благодарность, любовь-дружба. Только ей об этом знать совсем необязательно. Жаль только, Катька меня не простила. Но я знаю, что она любит меня так же крепко и неистово, как я её. И очень благодарен ей за то, что она приняла Борьку и дружит с ним как с родным братом. А уж он-то как ждёт встречи с любимой сестрой. Встречи нечастые, потому что мои девочки общаются друг с другом хуже, чем кошка с собакой. Но я на Катю не в обиде. Да и Светка, я знаю, её жалеет по-своему, по-бабьи. Да и как её не жалеть. Мать-покойница, отец-предатель, парня убили прямо на улице на её глазах. Ужас! А живёт теперь вообще чёрт те с кем. Но об этом я вообще не хочу даже думать. Всё перемелется, всё переменится к лучшему, а я в любом случае буду её любить. Свою доченьку. Свою Катю. Свой ночной кошмар.

Глава 14

Хроники Эмокора. Круглый стол

Стол был совсем не круглый. Просто так принято называть столы для переговоров. А переговоры в тронном зале дворца Маргит за старым длинным дубовым столом шли полным ходом. Изрезанная ножами гвардейцев столешница, вырубленная из трёхвекового исполинского дуба мудрости, ещё хорошо помнила их буйные ночные пирушки, удары пудовыми кулаками, муторные пьяные разговоры и беспробудный сон прямо на ней или под ней. Стол когда-то готовился стать свадебным на сочетании Маргит и Эгора, но радужным дубовым мечтам не суждено было сбыться. Зато стол надолго стал поминальным. Сначала шли искренние и слезливые поминки Эгора, парнишки, что своею искренней любовью и жертвой за неё сумел растрогать заскорузлые, закостеневшие сердца воинов из Ада. Потом поминки королевы, затянувшиеся на год, на которых неуёмные гвардейцы уничтожили все запасы кисловатой ностальгии и терпкого сплина из королевской винодельни. Последние два года стол служил партой для принцев. Кот-Гот, что раньше звался Эмо-Котом, слуга и паж покойной королевы, когда-то, ещё до Ада, откуда Маргит вытащила его в Эмомир, был большим учёным в средневековом Льеже. И если б не красавица-жена (на ревность к ней ушли все его силы в конце жизни), вполне бы мог добыть тот самый философский камень, ради которого все алхимики творили свои бесконечные тёмные эксперименты. Так вот, последние два года Кот был нянькой и учителем для двух крылатых принцев. Готовил их к захвату мира человечков, передавая знания, накопленные за полтысячи проведённых в Огненной Геенне лет, и в этом, по его собственному признанию, преуспел.

Признания Кота, сидящего в белом дурацком колпаке еретика и со связанными лапами со стороны капитулировавших, а также его заверения в завершенности миссии и готовности служить новым господам успели выслушать сидящие с ним за столом остальные члены большого собрания. А именно невесёлые победители, несомненно, достойные перечисления — надутый больше обычного клоун-полководец Тик-Так, явно заскучавшая от долгих переговоров без драки няшка Эллис, угрюмо оскалившие свои выбеленные солнцем черепа Тру-Пак и Покойник, останки былой гвардии на службе у глумливого Добра. Вдали от всех, у дальнего торца стола, подчёркивая свою независимость и альтернативность, сидела вечно молодая кукла Мания, как всегда, топлес. Её пустые глазницы излучали одновременно и вечное страдание, и недоступную остальным мудрость. Несмотря на то что за прошедшие со смерти Эгора годы Мания успела тайно вырастить и воспитать сына, прекрасное тело её по-прежнему цвело и источало флюиды любви, щекотавшие носовые впадины на разукрашенных черепах гвардейцев. Следуя негласному этикету Эмомира, все выступающие за столом пытались говорить велеречивым слогом, что получалось не слишком складно и удачно. Настала очередь Тик-Така.

— Я не мастак в речах, не вождь я — клоун. Но пару слов смогу связать. Здесь каждый сделал всё, что было в его силах. Одни спасали мир, другие мир старались захватить. А Мания, конечно, как всегда в альтернативе. Давайте же решать, как дальше будем жить. Как ни старайся, всё равно не изменить нам ход событий Книги Бытия. Но если жизнь дана нам хоть с какой-то целью, то лучше цели, чем его пытаться изменить, нам не найти. Пусть обречён Реал, его спасти пытались и много жизней положили. Зря? Не знаю я, но верю, что не зря. А в то, что Кити сможет полюбить другого, я не верю. Судьба Реала полностью теперь в её руках. Вернее, в сердце. А нам её остался Эмомир. Попробуем его раскрасить мы поярче и этим хоть немного Кити поддержать. И если суждено Реалу пасть, мы примем всех безумных и весёлых, что занесёт сюда невидимой рукою провиденья.

— Речь короля, Тик-Так! — успел подлизаться Кот. — Пять баллов из пяти.

— Что будет с Кити? Кот, скажи — ты знаешь всё, — спросила Эллис. — Ведь это ты отправил в её мир всех этих мерзких бабочек, войска детишек Маргит и Эгора, надеюсь, ты за всё сполна получишь скоро! Скажи, что с Госпожой всё будет хорошо! Мне кажется, нам нужно всем ломить в Реал и биться там с крылатой армией, спасая Кити.

— Ни в коем случае, кавайное дитя! Она сама прибудет к нам и станет нашей новой королевой. Ты временный король, Тик-Так! Здесь делайте, что захотите. А вот в Реале держим мы нейтралитет. Сойдутся дети там Эгора и всё решат за нас. Нам время отдыхать и наслаждаться жизнью. Хотя всегда найдутся варианты, чем себя занять.