Изменить стиль страницы

И сказал Господь Моисею: возьми всех начальников народа

и повесь их Господу перед солнцем,

и отвратится от Израиля ярость гнева Господня"

Числа, 25.4

Часть третья

   Ночь святого Варфоломея

   В средние века, единство христианской католической церкви было серьезно подорвано ересями. Самой распространенной из них стала ересь протестантизма. Протестанты - так называли людей, которые протестовали против лживой политики Рима и римских пап. Видит Бог, им было против чего протестовать. Из общества верующих в Христа римская католическая церковь превратилась в вертеп, а папский дворец - в рассадник блуда и всяческих лихв. Из года в год, десятилетиями и столетиями собирая в свою пользу десятину - церковный налог, вкладывая собранные деньги в недвижимость - земли, монастыри, замки - Римская католическая церковь превратилась в крупнейшее коммерческое предприятие того времени. Жирные, давно ни во что не верящие попы и монахи направо-налево торговали индульгенциями - отпускали грехи за деньги, церковь активно вмешивалась в политику. Римские папы, избираемые на соборах, зачастую являлись самим воплощением греховности. В отличие от католиков протестанты - их так назвали потому что они протестовали против всего этого - отрицали необходимость посредников в общении верующих с Богом и не собирались платить церкви никакую десятину. Возможность не платить десятину показалась многим привлекательной - и Европа погрузилась в мракобесие религиозных войн.

   Не обошла сия чаша стороной и Францию. Едва заканчивалась одна братоубийственная война - на смену ей шла другая. Искусно манипулируя немалыми деньгами и угрозами отлучить от церкви, что в те времена было равносильно изгнанию из общества и, возможно, смерти, римская католическая церковь продолжала сеять на континенте смуту и раздор, добиваясь истребления протестантов руками католиков. Многие из протестантов - согласитесь, что чем больше состояние, тем меньше хочется десятую часть отдавать церкви - были весьма богатыми людьми, и под лозунгами религиозной войны их громили и грабили. Убивали кредиторов, чтобы не отдавать долги.

   Восьмого августа одна тысяча пятьсот семидесятого года во Франции закончилась подписанием Сен-Жерменского мирного договора третья религиозная война. Гугеноты - так во Франции звали протестантов, получили равные с католиками политические права, сохранили за собой укрепленные города Ла-Рошель и Коньяк, были допущены ко двору. Измученная гражданской войной страна радовалась миру. Никто тогда и представить себе не мог, чем все это закончится.

   Еще восемнадцатого августа одна тысяча пятьсот семьдесят второго года, браком виднейшего представителя гугенотов Генриха Наварского и красавицы из королевской семьи Маргариты Валуа правящие Францией католические круги подтвердили свои мирные намерения. Но это было последним свидетельством мира - уже двадцать второго августа выстрелом снайпера из засады в Париже был тяжело ранен адмирал Гаспар Колиньи, политический и военный предводитель гугенотов. Возможно, те, кто стрелял, рассчитывали на то, что с преемником Колиньи удастся о чем-то договориться - но Колиньи выжил, и заперся в своем парижском доме под охраной своих сподвижников. И тогда началось страшное.

   В ночь на двадцать четвертое августа одна тысяча пятьсот семьдесят второго года, в день святого Варфоломея, в одном из самых цивилизованных городов того времени началась массовая резня. Вооруженные католики - они превосходили силы протестантов в Париже в соотношении примерно один к трем, хорошо подготовившись - на руках убийц были белые повязки чтобы опознавать друг друга в темноте - рванулись в протестантские кварталы и к домам известных протестантов, чтобы жечь, грабить и убивать. Король Франции Карл Девятый лично принял участие в массовых убийствах: взяв несколько аркебуз, он засел на верхнем этаже королевского дворца, в охотничьей комнате и открыл огонь по людям на набережной, стреляя во всех у кого на руке в эту ночь не было белой повязки. Толпа вооруженных до зубов католиков осадила дворец Колиньи, после жестокой схватки с гугенотами проникла в дом, выбросила раненого адмирала на улицу и растерзала его. Затем бросились убивать всех, кто попадет под руку - в том числе стариков, женщин и детей. Перебив гугенотов, которых смогли найти, начали убивать друг друга - сын убивал отца, чтобы поскорее вступить в наследство, должник убивал кредитора, чтобы не платить долг, брат убивал брата, чтобы не было других наследников кроме него. Кровавая вакханалия закончилась к утру, Париж был залит кровью, улицы завалены трупами, которые никто не хоронил. По свидетельствам историков, в безумной резне погибло не менее пятидесяти тысяч человек - четверть населения Парижа. Франция осталась католической страной.

   Произошедшее со временем стало известным как "Варфоломеевская ночь" или "Ночь святого Варфоломея".

СССР, Москва

   Лето 1987 года

   Два дня погостив в Ижевске, генерал выехал из Ижевска в Москву. За рулем собственного автомобиля Москвич 2140.

   Волею судьбы ставший подполковником, генерал-лейтенант милиции был очень осторожен, он был осторожен как бывают осторожны старые, стреляные и раненые волки, которые за километр чуют засаду и петляют по лесу, даже когда в том нет необходимости. Он не стал выбивать командировку в Ижевск - хотя мог это сделать, хотя бы на Механический завод, выпускающий основное оружие советского милиционера - пистолет Макарова, на который он выбил фонды и которые надо было теперь "пробить" на заводе. Он взял несколько дней в счет отпуска и даже взял курсовку в санаторий Динамо - сердце расшалилось, как он объяснил. Он не приехал в город на поезде и не прилетел на самолете - а прибыл на стареньком Москвиче 2140, который купил, но на котором ездил по доверенности. Точно так же он собирался и покинуть этот город - за рулем. Пусть дорога трудна, пусть через Каму придется перебираться не по мосту, а по переправе - все равно он ехал на машине. Потому что покупая билет надо предъявлять паспорт - а на машине можно было просто ехать.

   Старые волчатники рассказывают, что если часто охотиться на волков в одном и том же месте - то появляются стаи волков, которых не остановить флажками. Они перешагнули порог страха - и красные тряпки на веревке больше не пугают их. Не пугают их и люди. Волки, перешагнувшие свой страх - особенно опасны.

   А он свой страх - перешагнул давно.

   Волки...

   Волками их пыталось сделать государство. То государство, которому они клялись в верности, и которому присягали, стоя в серошинельном милицейском строю. Они тогда не были волками - они были сторожевыми псами, которых государство завело себе для того, чтобы спастись от волков - и черт бы все побрал, он честно справляли свою службу! Они служили, и похлебка их не была особо сытной, а конура не была теплой - но никто из них даже не думал о том, что взять кусок мяса, протянутый чужой рукой. Как-то генерал ради смеха подсчитал, сколько ему в целом за всю жизнь предлагали взяток - все что упомнил. Получалось где-то в промежутке между полумиллионом рублей и миллионом. Ни рубля из этого он не взял, он презирал тех, кто продавался, считая их не вполне нормальными. Он не продался и сейчас - хотя достоверно знал, куда можно прийти и где его талант оценят по достоинству. Он не стал волком, нет. Вместо этого он принял решение, что хозяин, которому не нужны сторожевые псы для того чтобы охранять свой двор от волков - плохой хозяин, и у него на уме что-то недоброе. Если такое происходит - значит, на дворе просто нужен другой хозяин. Тот, кто будет заботиться о хозяйстве - и кому снова потребуются изгнанные со двора прежним, нерадивым хозяином цепные псы. По меркам закона это было страшное преступление - но псы уже были изгнаны, они не стали волками - но и не собирались больше следовать законам двора. Вот, когда они вернутся на двор - тогда да. А сейчас... извините...