— Значит, буду пропадать чаще. Приятно, когда о тебе волнуются.
— Я бы предпочел не волноваться, а знать, что с тобой все хорошо. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи! — девушка оборвала связь.
Спать еще не хотелось, а что может быть лучшим снотворным, чем небольшая прогулка на свежем воздухе?
Остановившись перед дверью Меллона, раздумывая, стучать или нет, Зара пришла к выводу, что не стоит: ну что с ней может случиться за полчаса? Ничего и не случилось, и, пахнущая какими-то цветами (девушка сорвала их на опушке апельсиновой рощи, цепкие ползучие стебельки с мелкими синими головками, и вплела в волосы) сеньорита Рандрин благополучно вернулась на засыпающий постоялый двор.
Было уже темно; на небе тускло блестели звезды, а опустевший зал с несколькими припозднившимися посетителями освещали чадящие факелы в железных кольцах.
На верхней площадке лестницы ее поджидал телохранитель. Скрестив руки на груди, он прислонился спиной к стене, всем своим видом показывая, что недоволен ее самовольной отлучкой.
— Никаких нотаций! — предупредила Зара поток его слов. — Там такая ночь, а ты опять собираешься все испортить!
— Вечно я у тебя все порчу! — пробормотал маг, вслед за ней пройдя вглубь коридора. — А если бы там столкнулась с наемным убийцей?
— Перестань! — подавшись вперед, она поцеловала его.
Меллон обнял ее, уткнувшись лицом в ее волосы.
— Как от тебя приятно пахнет! — пробормотал он и неожиданно поцеловал за ушком. — Так сладко…
Девушка улыбнулась, проведя рукой по его спине, так, как она когда-то мечтала по дороге из Соота в Айши.
— Мне это расценивать, как комплимент? Раз уж ты все равно не спишь, давай я тебе раны перевяжу, только за мазью схожу.
Маг убрал руки и галантно распахнул перед ней дверь: ему, разумеется, не требовалось ключа, чтобы справиться с такой хлипкой преградой.
Потом Зара решила, что, раз он все равно здесь, то врачеванием можно заняться тут же. Аидаре было все равно и, присев на край кровати (единственный стул был занят сумкой с вещами), он флегматично снял рубашку, позволив осмотреть свидетельства своих подвигов.
Девушка нашла, что повязку с шеи можно снять, заново перебинтовала спину и убрала баночку с мазью обратно. Потом вернулась и наклонилась, чтобы поцеловать Меллона на ночь.
Отрываться от его губ не хотелось, особенно учитывая, что поцелуй не остался без ответа, и она присела рядом, тесно прижалась к нему, вычерчивая кончиками пальцев узоры на коже.
— Как же все-таки сладко от тебя пахнет! — пробормотал маг, целуя выемку на ее шее.
— Нравится? — улыбнулась Зара и, осмелев, перебралась к нему на колени.
Вопреки ожиданиям, никаких возражений не последовало, более того, все пошло по непривычному сценарию.
Ладонь Меллона неожиданно скользнула ниже ее спины, а поцелуи приобрели иной, более грубый и настойчивый характер. Заре они уже были знакомы по Олосеру. Она с готовностью отвечала на них, ощущая, как приятное тепло разливается по телу от его прикосновений.
Постепенно поцелуи сползали все ниже и постепенно дошли до выреза платья.
— Что, а дальше, как обычно? — запрокинув голову и слегка прогнувшись, чтобы ему было удобнее, поинтересовалась девушка.
Аидара не ответил, но целовать прекратил, пристально глядя в ее лицо, на котором играли блики свечи. Зара все еще сидела у него на коленях в кольце его объятий.
— Меллон, я тебя не понимаю: ты хочешь или нет? Или со мной дальше поцелуев ты заходить не желаешь?
— Ты же сама потом пожалеешь, будешь винить меня.
— Меллон Аидара, да Вы вообще с женщинами когда-нибудь спали? С твоими принципами нужно сразу уйти в отшельники.
— Нормальные у меня принципы, — покачал головой маг. — И женщины, к твоему сведению, у меня были.
— Тогда в чем проблема? Боишься моего отца? Уверяю тебя, он нормально к этому отнесется, зная, что его дочь была совсем не против завести столь близкое знакомство, — Зара чередой легких дразнящих поцелуев прошла по его коже, скользнула рукой по животу…
И Меллон не выдержал, потянул за шнуровку ее платья. Всего минута — и оно уже бесформенным пятном темнеет на полу, а он сквозь ткань нижней рубашки ласкает ее грудь и бедра. Руки терзают подол, забираются под него…
Испытывая странное возбуждение, девушка сняла изрядно помятую рубашку сама и бросила поверх платья. И тут же ощутила спиной прохладу простыней.
Аидара страстно целовал ее губы, шею, руки, живот, постепенно ослабляя корсаж. Наконец он раскрылся, и руки Меллона принялись осваивать новые территории. Затем туда же переместились губы, заставляя сердце Зары учащенно биться. Ей должно было быть стыдно, но отчего-то не было.
Меллон шептал какие-то ласковые слова, а она, разомлев, целовала его макушку, скользила пальцами по спине. Потом маг сел и поглядел на нее сверху вниз; глаза у него были странные, блестящие, с блуждающим взглядом, будто у осушившего пару бутылок человека. Минутное колебание, и Аидара расстегнул штаны, оставшись в исподнем. Расстаться с ним под пристальным наблюдением возлюбленной не решился, хотя, по мнению сеньориты Рандрин, тянуть дальше — это форменное издевательство и над ней, и над самим собой.
Маг продолжил ласкать ее, на этот раз окончательно забыв о своих моральных принципах.
— Чего ты ждешь, давай уже! — облизав пересохшие губы, прошептала Зара. — Если ты сейчас передумаешь, я тебя убью!
Но он не передумал, наконец избавившись от последнего предмета одежды.
Пара томительных минут, окрашенных стыдом (она лежала перед ним обнаженной), любопытством и наслаждением — и низ живота пронзила боль. Сеньорита Рандрин прикусила щеку, чтобы не закричать. Это было жутко неприятно, но она старалась абстрагироваться от реальности, ведь ему было хорошо, очень хорошо. А что до нее… Зара думала, что все будет немного иначе, приятнее, таким же, как его ласки. Что ж, говорят удовольствие приходит со временем.
Потом, после бурного конца, когда, прижимая к себе, Меллон спросил, понравилось ли ей, решив его не расстраивать, девушка ответила, что да.
Зара села, прижимая заменявшую одеяло простыню к груди, и пристально уставилась на спящего любовника. Челка падала ему на нос, не удержавшись, девушка поправила ее. И тут Меллон открыл глаза.
Реакция его несколько отличалась о той, на которую она рассчитывала: недоумение и смущение.
Сеньорита Рандрин рассмеялась:
— Можно подумать, это ты девушка, которую накануне лишили невинности. И спал-то на краешке, будто стеснялся своего поступка. Честно говоря, не ожидала, что ты это когда-нибудь сделаешь. Ну, с добрым утром тебя!
— С добрым утром, — рассеянно пробормотал маг, мысленно досадуя за то, что одежду придется перетаскивать с помощью магии. Как назло, вся она, судя по всему, валяется с ее стороны кровати. Ну да, они же там сидели. А потом лежали.
Да, либо магия, либо все-таки придется вставать и подвергнуться насмешкам по поводу способа передвижения по комнате. Гордо пройти не получится, а единственно возможное решение проблемы со стороны выглядит комично.
Дернул же его демон не сдержать своих животных порывов, поддаться на ее уговоры и провокации! Или, не стоит себе лгать, просто сделать то, что давно хотел. Ведь она же его не принуждала, просто подтолкнула, а дальше все, как в тумане… Стыдно самому себе признаться, но ради повторения всего этого он согласился бы сломать себе еще пару ребер.
Проследив за его взглядом, шарившим по полу в поисках чего-нибудь, чем можно было прикрыться, девушка усмехнулась:
— Что, решил пойти на попятную? Нет, мой милый, ты мне отдашь весь свой долг за два года, причем с процентами!
— Зара, у тебя совесть есть? Тебе было мало? — нахмурился маг и сел, чтобы не смотреть на нее снизу вверх. — Где твоя скромность, сдержанность и прочие девичьи добродетели?
— Ты намекаешь на то, что я должна, покраснев до ушей, свернуться калачиком, закрыть глаза и с ужасом вопрошать: 'Как я могла согрешить?'. Увы, дорогой, с выбором девушки ты промахнулся.