Татьяна РОЛИЧ

ЛЮБОВНИК

Рассказ.

Симона, женщина средних лет, работала в ресторане певицей и стриптизершей. У нее была масса поклонников, среди которых были и интеллектуалы, и театральные деятели, были и чиновники, и бизнесмены, были и простые мужчины, которые по случаю оказывались в ресторане и могли ей приглянуться. У Симоны все было: и машина, и квартира. Среди своих товарок она была первой – на нее ходили, за нее платили. Держалась она с достоинством, и было в ее природе что-то такое, что сразу приковывало мужчин.

Время шло. Ее уже не устраивала работа в ресторане и положение женщины полусвета. Идею своего театра она лелеяла давно, с того времени, как поступила работать в ресторан, и для этого заводила знакомства с нужными людьми. Для начала она арендовала приглянувшееся ей помещение. И вот встал вопрос ремонта этой временной площадки для будущего театра. По рекомендации одной своей приятельницы Симона взяла к себе в помощники некоего Викентия, молодого мужчину, женатого и без вредных привычек. Ей нужно было сейчас взять где-то денег, чтобы ремонт соответствовал современным требованиям, и именно Викентий якобы мог эти деньги предоставить. Симона не вникала подробно, где и у кого он сможет эти деньги достать, но при знакомстве она прямо его спросила:

- Вы смогли бы на следующей неделе мне дать в долг…- и Симона назвала сумму достаточно внушительную, на что Викентий отреагировал уверенным кивком головы и словами:

- Да, конечно, но придется человеку дать гарантию, что Вы его возьмете в долю от прибыли вашего предприятия.

-Вы имеете в виду гарантийное обязательство? – неуверенно спросила Симона. Викентий задумался.

- Я сначала выясню, на каких условиях нам смогут эти деньги дать. – Викентий любовался фигурой Симоны, сидевшей к нему в пол-оборота и думал о том какова она…Мысли его замелькали, засуетились, но именно в этот момент Симона посмотрела Викентию прямо в глаза и уверенно сказала:

- Хорошо! Вы все узнайте, и мы обсудим с Вами подробности, когда вы будете готовы к этому …- Она многозначительно отвела глаза в сторону, как показалось Викентию, и он задумался над последними словами: «Когда вы будете к этому готовы». Он решил, что эти слова имеют какой-то особенный смысл, обращенный лично к нему. Он встал, распрощался и вышел.

Викентий был под впечатлением от этой необычной женщины. Именно такой женщины, с шикарными черными волосами, уложенными в аккуратный узел на затылке, с безупречной фигурой, все пропорции которой доставляли удовольствие глазу, не хватало Викентию. Для чего? Он сам еще не знал.

Викентий сразу понял, что организация театра была делом трудным, потому что далекая перспектива получения прибыли от тех спектаклей, которые предполагалось там ставить, мало кого могла заинтересовать из людей не искусства, а деньги были именно у таких. Среди знакомых Викентия был один богатый человек, который недавно вышел из тюрьмы Этот Леня был каким-то «авторитетом» и распоряжался деньгами свободно. Он был из тех, которые любят сорить деньгами. У него была одна слабость – ему обязательно нужны были свидетели, зрители его бешеных трат, ему нужна была слава, - и Викентий решил с ним переговорить о предполагаемом «театре». Он ему позвонил, и авторитет-Леня пригласил его к себе.

Ничего интересного для себя не увидел Викентий в обычной квартире, где жил Леня: минимум мебели, кой-какая аппаратура – и только одна единственная вещь достойна была внимания. Это была огромная, почти во всю стену, картина, на которой была изображена эротическая сцена, где два сатира любовались двумя женщинами. Женщины в самых откровенных позах лежали на траве. Позы их были настолько эротичными, что у любого нормального мужчины должны были возникать мысли самые естественные. Картина была явно из антикварных, о чем свидетельствовали трещины покрывавшие всю поверхность, и Викентию показалось, что он ее видел в каком-то музее.

-Что? Нравится? – спросил Леня, полулежа на диване, стоявшем прямо напротив картины.

- Отличная картина. Но, я ее, кажется, где-то видел, - ответил Викентий.

- Да! Это музейная картина. И стоит она о-го-го, - похвастался Леня. Викентий не стал расспрашивать, откуда она у него, - ведь он пришел по конкретному делу.

Леня сидел на диване, на столе стояла бутылка коньяка, но бутылка была непростая, из толстого стекла в форме треугольника и с вдавленными боками. Леня любил все непростое. «Итальянский» - заметил он мимоходом, и выпил почти целый стакан. Он пил всегда. Викентий это знал и сразу стал рассказывать:

- Одна солидная дама хочет организовать что-то вроде варьете. Ищу спонсора. Не хочешь помочь? – спросил Викентий.

- А что я с этого буду иметь? – ответил опытный в таких делах Леня.

- Предположительно, двадцать процентов от прибыли, - сказал Викентий. Он не просчитывал эти проценты, а говорил первое, что пришло в голову.

- Мало чего-то. Я ведь не один. Ты понимаешь, ребятам тоже надо, - продолжал Леня, - Не меньше тридцати пяти, так и передай. А сколько сразу надо? – поинтересовался догадливый Леня.

- Около пятисот тонн баксов. Это сейчас и сразу, - ответил Викентий. – Под мою ответственность. Оформим как положено.

- Знаешь, мне подумать надо. Если там можно будет открыть еще казино, тогда по рукам. А театр, там, какой-то – не знаю, как на это посмотрят, - ответил Леня и многозначительно закрыл глаза.

- Хорошо, подумай. Созвонимся. Я передам, что в принципе договорились, а детали потом… - Викентий встал и протянул на прощанье руку Лене, которую тот пожал, не меняя позы.

- Дверь откроешь сам и захлопнешь. Пока. – Леня опять наполнил стакан и выпил залпом.

Когда Викентий вышел на улицу, у него было чувство, что он побывал в зоне, - именно таким было ощущение от общения с Леней, как будто в зоне на нарах обсуждалась очередная новость, и почти по фене - весь Леня, с его ужимками, был какой-то блатной. Викентий вспомнил, как он рукавом рубашки справа налево вытирал рот после очередного стакана, и как-то странно поводил губами вверх вниз, и из стороны в сторону: «Типичный зек, хоть и одет фирменно».

Викентий сел в свой темно-зеленого цвета «Рено», напичканный электроникой, который он удачно купил за пять тысяч долларов у своего приятеля, и поехал прямо к Симоне, как они договаривались, чтобы обсудить ремонт и заем денег. И тут он вспомнил картину на стене в квартире Лени, и шальная мысль пришла ему в голову: стать любовником Симоны, - и чтобы придать этой мысли значительность, он про себя добавил: «И удобно, и денег больше». Но эта вторая половина мысли мало занимала Викентия. Главной была первая - «стать любовником». В этой мысли его интересовал сам процесс «стать».

Викентий по натуре был человеком осторожным, рациональным и, но всегда с женщинами попадал в ситуации самые простые, и всегда дело заканчивалось женитьбой. То ли ему попадались женщины, видевшие его в качестве мужа, и сразу; то ли он терял с ними осторожность, – но женился он уже несколько раз, и ни разу ему не удавалось «стать чьим-то любовником».

Вот и сейчас он был женат на неинтересной, толстой и неумной Юле, которая в нем души не чаяла, считая его суперменом и не подозревая, что, вообще-то, он не только не супермен, но даже не средней руки мужчина. Ее неопытность в сексуальных делах ограничивалась общением с законным мужем два раза в месяц. Но этого ей было достаточно, чтобы быть уверенной в том, что он половой гигант, и таким она его выписывала перед своими подругами. Ее все устраивало в этом чуть выше среднего роста, сутулом, худощавом мужчине, Викентии. В довершении всего, у него были очки-линзы, которые постоянно съезжали на кончик носа,– ну чем не красавец! Но любовь Юлии видела все это в необыкновенных красках.

Когда он приходил домой, она суетилась вокруг него, не зная чем ему угодить, и, конечно, все самое вкусное, что могла изобрести стриженая под мальчика головка Юли, выставлялось на стол, и счастливая, довольная жизнью, улыбающаяся Юля садилась около Викентия и не сводила с него глаз. А он каков? Решил «стать любовником» Симоны! Но Юля не могла представить, что кроме нее Викентий думает о ком-нибудь другом. Так случается со всеми влюбленными, и слава Богу, что на людей находит это затмение разума, - иначе, род человеческий в один прекрасный день прекратил бы свое существование.