В ответ Гай снова сильно толкнул его. Собака, подвывая, бросилась за мальчиком, которому удалось остановиться, уцепившись за кресло. Соня медленно подошла к ним. Дики кинулся к ней и схватился за юбку.
— Он толкает меня… когда я учусь… кататься, — его сердитый детский голос перешел в рыдания. Соня присела рядом с ним.
— Будь настоящим мужчиной, мой дорогой. Все падают, когда учатся кататься на коньках. Обопрись на меня. Я сниму коньки. Вот! Теперь все хорошо, правда? Посмотри на Мяку. Видишь, как он наклонил голову и высунул язык. Он на тебя смотрит. Правда смешно?
Улыбка появилась на заплаканном лице мальчика.
— Мяка смеется!
Его еще прерывающийся от плача голос заставил Сонино сердце содрогнуться. Он был еще слишком мал для того, чтобы его можно было обижать. Она заметила иронию во взгляде Гая Фарра.
— Здесь Нанетта. Иди и умойся перед завтраком, мой милый. Помнишь, тетя Серена сказала что будет мороженое специально для тебя.
— Розовое мороженое? — мир для ребенка сразу стал веселым и радостным.
— Я уверена, что обязательно розовое. Беги, милый. Нанетта, переоденьте Дики в чистый костюм.
— Но утром этот костюм был чистым, мисс Соня.
— Я знаю, но он пережил такие неприятности в нем. Смените его, Нанетта.
— Конечно. Идем, Дики. Тебе было плохо, моя бедная маленькая крошка.
Соня увидела, как ребенок схватился за нянину руку, и, обернувшись к ней на ходу, расцвел белозубой улыбкой.
— Мяка смотрел, как я катаюсь, Нанетта. Он пытался укусить меня и лаял, и лаял…
Голос Дики, все еще подрагивающий от прошедшего плача, перешел в милое бормотание и вскоре окончательно затих в глубине дома. Соня почувствовала ярость и возмущение, когда взглянув на Гая, увидела его иронический смешливый взор. Он молча курил.
"Следи за собой! Следи за собой! — напомнила себе Соня — Он пытается поймать тебя в ловушку".
Она присела в плетеное кресло и непринужденно сказала:
— У Нанетты столько же чувства ответственности, как у этих мраморных нимф в саду, но у нее, наверное, есть то, о чем испанцы говорят "симпатика", когда она остается с Дики один на один, иначе он не любил бы ее так.
Она вдруг отбросила дипломатичность, с которой говорила до этого.
— Зачем вы толкнули его на пол?
— Было смешно смотреть, как он пытается подняться. Сначала у него только лицо покраснело, а потом он стал топать ногами и кричать.
— Детей нельзя мучить.
— Это для них хорошая наука.
— Вы понимаете, что он маленький? Ему чуть больше трех лет.
— Вы, по-моему, получаете удовольствие, когда впадаете в гнев. Мальчик гораздо больше похож на вас чем на свою мать или… или на меня.
— Слава Богу, что он… — Соня вовремя спохватилась и неуклюже закончила фразу, — сильнее, чем его мать.
Она чуть не сказала: "Слава Богу, что он не похож на вас".
— Я была рада услышать, что вы признали его своим сыном.
— Это признание было пока не для всех, понимаете? Есть некоторые обстоятельства.
— Обстоятельства! Что вы имеете в виду? Ребенок или ваш или нет.
Гай Фарр придвинул свое кресло к ней. Когда он наклонился, чтобы поднять упавшую зажигалку, она заметила что он лысеет. На его макушке, там, где раньше была копна золотистых волос, теперь сквозь редкие волосы просвечивала бледная кожа.
— Не слишком много пользы от меня, правда, Соня?
— Столько же пользы, сколько было и от всех знакомых Руби.
Гай бросил сигарету за парапет и снова наклонился вперед.
— Вся эта болтовня уводит нас в сторону. У меня было достаточно времени, пока я лежал в гамаке в этих проклятых джунглях. И я думал о вас, Соня, о своем возвращении к вам и о том, как мы создадим мальчику дом — вместе…
— Вместе… Вы не имеете в виду…
— Я имею в виду, что хочу, чтобы вы вышли за меня замуж. Сидите. Подождите, пока я не закончу. Посмотрите, как вы мне нужны. Женщина дает мужчине опору в жизни. В вас как раз много этого. Мне понадобится несколько лет, пока я полностью приду в себя, хотя за несколько дней в Кингскорте мне уже стало значительно лучше Я куплю этот дом, который вы сделали для Брандта, и мы поселимся там вместе с мальчиком
Поселимся вместе! Соня надеялась, что выражение ее лица будет не слишком красноречиво, и презрение и удивление, которые она испытывала, останутся незаметны Гаю. Теперь, когда Гай Фарр не имел возможности вести прежний разгульный образ жизни, он хотел осесть на одном месте с женой, которая бы заботилась о нем. Соня, казалось, была поглощена изучением состояния лака на своих ногтях.
— Вы сомневаетесь, что я хочу осесть на одном месте.
Он сидел в кресле, откинувшись назад, и пускал изо рта голубые колечки дыма.
— Есть и другие — кто захочет заботиться обо мне и терпеть ребенка ради меня.
— Терпеть Дики! Но вы ведь не возьмете его?
— Конечно! Вы полагаете, что я позволю вам без моего участия вырастить моего сына?
— Тогда признайте его своим сыном, — она с победным видом повернулась к подходящей Серене Фарр — Вы слышали, что Гай назвал Дики своим сыном, не правда ли?
— Конечно, я слышала. Я рада, что ты нашел мужество отказаться от роли кузена, Гай. Ты знаешь, что я не очень-то люблю тебя, но я готова простить тебе многое за то, что в нашей жизни появилась Соня. Она оказалось для нашего старого дома чем-то вроде чистого свежего ветра. Будь мужчиной. Хотя бы раз в жизни прими на себя ответственность. Сделай объявление о том, что ребенок твой, сегодня за чаем после обеда, когда все гости соберутся в холле. Если ты это не сделаешь, то это сделаю я. Уже и так идет достаточно слухов, которые могут повредить Майклу на выборах.
Лицо Гая Фарра по-прежнему оставалось бесцветным. Даже губы под редкой щетиной усов были бледными. Бриллиант в кольце на его худощавой нервной руке, державшей сигарету, сверкал, как глаз хищного животного.
— Майкл! Всегда вас волнует только Майкл, Серена. Но вы не единственная, кто считает его лучшим человеком на свете. А что касается помощи ему на выборах — вы удивитесь, когда узнаете, что я смогу сделать. Имейте в виду то, что я сказал вам, Соня. Думаю, мне больше нечего добавить.
С этими словами он удалился. Серена провожала его взглядом, пока силуэт Гая не исчез в проеме двери.
— Вы знаете, я всегда очень сочувствую прирожденным идиотам, но идиотов злонамеренных я просто ненавижу. — Она так и не разъяснила Соне, что же имела в виду, сразу сменив тему разговора. — Я услышала этот ужасный плач Дики и спустилась вниз. Он ни разу не плакал с момента своего появления в Кингскорте. Правда? И я не удивилась, когда нашла здесь Гая. Он способен превратить самую спокойную и мирную ситуацию в бурлящий, огнедышащий вулкан. У него просто дар какой-то. Вы замечательно смеетесь, Соня, но не стоит смеяться надо мной.
Соня ответила ей звонким голосом:
— Я ничего не могу сделать, но это так смешно и непривычно, когда вы говорите так… прямо.
— Может быть, это смешно, но точно и выразительно. Вы видите, как я реагирую на манеры моего племянника.
— Вы думаете, что он способен как-то помочь Майклу в его избирательной кампании? Его голос был очень грубым, когда он говорил о нем.
— Он все-таки любит Майкла. Майкл единственный человек, который имеет на него хоть какое-то влияние. Но как Гай может помочь ему? Вся округа знает, кто он такой — ненадежный, привлекательный плейбой. Если он будет хвалить своего брата на публике, все просто будут смеяться над ним. Нет, они не считают его бесчестным или преступным человеком. Но — Гай Фарр вносит свой вклад в борьбу с преступностью — человек, который нарушил все, даже самые незначительные условности. Это может быть, только шуткой.
— Но он ведь слишком слаб для выступлений.
— Остался только один, последний митинг. Я не думаю, что это ему не по силам. Он всегда делает то, что хочет. Всего лишь после нескольких дней пребывания дома он стал чувствовать себя значительно лучше. Иначе мне и в голову не пришло бы собирать здесь гостей.