Джеймс Джонс и его герои
«Только позови» — последний роман Джеймса Джонса, одного из крупнейших современных писателей США. Замысел книги, в самой общей форме, возник у него еще в 1947 году, однако за работу он принялся лишь двадцать лет спустя. Роман писался долго. Автор неоднократно откладывал рукопись ради других сочинений, находившихся, как он говорил, «на стапелях». В эти годы Джонс написал еще два романа — «Веселый месяц май» (1971) и «Немножко опасности» (1973), опубликовал «Вьетнамский дневник» (1974) и принял участие, как автор текста, в издании художественного альбома «Вторая мировая война» (1975).
Последние два года жизни Джонса были целиком отданы работе над романом «Только позови». Писатель торопился, словно предчувствуя скорую свою смерть. Он хотел, во что бы то ни стало, завершить труд, венчавший монументальную трилогию — дело всей его творческой жизни. Уже безнадежно больной, Джонс работал по двенадцать-четырнадцать часов в день. Он писал и лежа в постели, а когда не мог писать, пользовался магнитофоном. Последняя запись была сделана 7 мая 1977 года. Спустя два дня Джонс умер. Ему не хватило одного месяца, чтобы завершить книгу. Из тридцати четырех глав он успел написать тридцать с половиной. Последние три главы, пользуясь набросками, заметками и магнитофонными записями Джонса, дописал его друг Вилли Моррис.
Отдадим должное Моррису: он проявил необходимый такт и не пытался имитировать авторскую манеру. Он просто пересказал замысел писателя языком сухой информации. Таким образом, читатель знакомится с намерениями Джонса, а не с попыткой Морриса реализовать эти намерения.
История американской литературы знает немало случаев, когда определенная, может быть, даже не очень длительная полоса в биографии писателя дает ему впоследствии обильный материал для его творений. Недолгий личный опыт становится предметом многочисленных, порой выдающихся, художественных исследований. Герман Мелвилл проплавал матросом меньше четырех лет и на всю жизнь сделался маринистом. Из девяти его романов семь (включая знаменитый «Моби Дик») — морские романы. Джек Лондон провел на Аляске меньше года, а затем написал несколько романов и множество рассказов о золотоискателях Клондайка.
Сказанное справедливо применительно и к Джеймсу Джонсу. Из пятидесяти пяти лет, отпущенных ему на земле, он прослужил четыре года в американской регулярной армии, пережил Перл-Харбор, участвовал в боях на Гуадалканале, был ранен, лечился в армейских госпиталях, удостоился военных наград. Армия и война навсегда сделались ведущими темами в творчестве Джонса, а жизненный опыт четырех лет солдатской службы лег в основу его знаменитой трилогии.
Приступая к работе над первым своим романом («Отсюда и в вечность»[1]), Джонс разработал честолюбивый замысел — создать монументальную эпопею об американских солдатах, охватывающую предвоенные и военные годы. Писатель справедливо полагал, что именно в это время, как, впрочем, и позже, армейская жизнь составляла важную часть национальной действительности. Миллионы людей находились под ружьем, десятки миллионов производили вооружение, боеприпасы, обмундирование, транспортные средства и всевозможную военную технику. Почти в каждой семье были солдаты-мужья, сыновья, братья, — и на какое-то время солдатские судьбы сосредоточили на себе интерес всей нации.
Более того, армейская жизнь в силу своей жесткой регламентации, очевидности и малоподвижности иерархической структуры, уставной определенности служебных отношений позволяла увидеть и показать важнейшие аспекты американской социальной действительности в их полной обнаженности, не отягощенные и не замутненные экономическими и нравственно-психологическими обертонами партикулярного бытия. Джонс имел основания претендовать на создание национальной эпопеи, хоть и ограничил себя материалом военной истории. В его замысле армейская жизнь представала как концентрированное отражение бытия нации, общества, государства.
Писатель вознамерился показать своих героев в обстоятельствах армейской службы мирного времени, провести их через тяжелые бои с японцами на Соломоновых островах (Гуадалканал и Нью-Джорджия) и вернуть их — раненых, искалеченных, душевно травмированных — на родину. Однако уже в середине работы над романом «Отсюда и в вечность» он понял, что осуществить столь масштабный замысел в рамках одной книги практически невозможно. Именно тогда и возникла мысль о трилогии. Материал в ней должен был расположиться следующим образом: «Отсюда и в вечность» — от 1939 года до нападения Японии на США; «Красная черта» — бои на Соломоновых островах; «Только позови» — 1943 год, от возвращения раненых героев на родину в люксорский госпиталь до высадки американских войск во Франции.
Трилогия Джонса обладает одной важной структурной особенностью: она не одно длинное сочинение в трех частях, а три вполне самостоятельных романа, каждый из которых может существовать независимо от двух других. Так романы и были задуманы. Их самостоятельность и независимость одного от другого определяются сюжетной законченностью, завершенностью судеб главных персонажей и цельностью того, что Джонс именовал «драматической структурой», или «духовным содержанием».
С этой особенностью трилогии связаны некоторые технические проблемы, возникшие перед писателем в ходе работы. Временами «драматическая структура» отдельных романов вступала в противоречие с общим замыслом. Так, например, в соответствии с авторскими намерениями образ Роберта Прюитта из «Отсюда и в вечность» должен был играть важную роль во втором романе, но «драматическая структура» первого требовала трагической гибели этого персонажа в финале. «Без этого, — пишет Джонс в своей заметке к роману «Только позови», — весь смысл книги оказался бы выхолощен. Вот так и получилось, что, когда дым рассеялся и я написал слово «Конец», я остался без Прюитта». То же самое случилось и с некоторыми другими характерами: они должны были одновременно погибнуть и сохраниться.
Писатель решил эту проблему, сохранив характеры, но наделив их новыми именами, причем такими, которые неизбежно вызывали в памяти читателя уже знакомые ему персонажи. Так, рядовой Прюитт стал Уиттом во втором романе, а затем Преллом в «Только позови»; старшина Уорден из первого романа превратился в Уэлша во втором и в Уинча в третьем; начальник кухни Старк сделался Стормом и впоследствии — Стрейнджем. «Несмотря ни на что, — замечает Джонс, — это все те же люди». Вместе с тем их существование в каждом из романов совершенно самостоятельно и независимо от существования «дублеров» в других частях трилогии. Учитывать ассоциативные связи было бы важно при оценке всей трилогии, но, рассматривая «Только позови» как самостоятельное и завершенное произведение, можно ими пренебречь. Так мы и поступим.
Действие романа почти целиком протекает в Люксоре, о котором сам писатель говорит, что такого города «фактически не существует. Нет его в Теннесси; нет его вообще в Соединенных Штатах… Единоличный его владелец и хозяин — Джеймс Джонс, каковой и несет полную ответственность за все, что в нем происходит».[2] Отсюда, однако, не следует, что Люксор — всего лишь плод воображения. В цитированной выше заметке Джонс пояснил: «Люксор — это, в сущности, Мемфис. Я провел там восемь месяцев, когда лежал в военном госпитале им. Кеннеди… Но Люксор — также и Нашвилл». Вероятно, можно сказать так: Люксор — это любой крупный промышленный город на юге США, в предместье которого расположен военный госпиталь. Конкретные его приметы напоминают Нашвилл и Мемфис. Но вместе с тем это и воображаемый город, принадлежащий миру художественного вымысла, и многое из того, что в нем происходит, подчинено законам, действующим в этом мире.
Основная черта Люксора — его расколотость. В нем как бы совмещаются два города, два несмешивающихся жизненных потока, две эпохи и, соответственно, две нравственные системы. Первый и главный Люксор, которому, кстати говоря, автор почти не уделяет внимания, — это промышленный, торговый, деловой город, где идет традиционная размеренная жизнь, где люди работают, заводы выпускают продукцию, магазины торгуют, банки совершают финансовые операции, где бизнесмены делают бизнес, а их жены воспитывают детей и содержат в порядке дом. Этот Люксор существовал до войны и будет существовать после. Он вполне благопристоен по всем американским нравственным меркам. Второй Люксор существует в том же самом географическом и временном пространстве, что и первый, но как бы в ином измерении. Здесь, как в Вавилоне времен великого столпотворения, смешались в едином бурлящем потоке солдаты, офицеры, инвалиды, калеки, раненые, выздоравливающие, умирающие, пехотинцы, танкисты, летчики, моряки. Неуправляемая человеческая стихия затапливает пивные заведения, публичные дома, бары, рестораны, отели. Основную массу в этом потоке составляют люди, прибывшие «оттуда», прошедшие через ад войны, — раненые, контуженные, обожженные, безрукие, безногие, видевшие смерть в лицо. Некоторые из них никогда уже не вернутся в армию и на всю жизнь останутся калеками. Другие поправятся и вновь будут обращены в пушечное мясо. Остальные еще не были «там», но в любой момент могут там оказаться. Их объединяет самоощущение смертников, для которых все потеряло смысл. Фантазия у них небогатая, и потому их мирная жизнь оборачивается лишь грандиозными оргиями да пьяными драками.