— Я подумал, что пора вашей тете выходить в море. Вот и явился.

Куинн слезла с велосипеда.

— А завтра приедешь? Сосисок купить?

— Очень постараюсь, — ответил он.

Куинн достала из корзинки почту и протянула ее Дане. Там был и конверт с сине-красной каймой — от Джонатана. Они с Элли молча понесли покупки в дом.

— Спасибо тебе, Сэм, — кивнула на лодку Дана. — Ты мне здорово помог.

— У меня на сегодня не было особых планов. — Он положил ей руки на плечи, заглянул в глаза. — У моряка должна быть лодка. Можно задать тебе один вопрос? Почему ты ко мне так настороженно относишься?

— Жизнь преподала мне хороший урок, — сказала она, вертя в руках письмо Джонатана. — Научила тому, что люди не всегда такие, какими кажутся.

— Не всегда же так бывает, — сказал Сэм.

Дана не стала спорить. И только когда он уехал, вдруг вспомнила, что он упоминал о Виноградниках, а она так и не поняла, откуда он узнал, что она там жила.

Сколько лет прошло... Они с Лили жили в Гей-Хеде, а потом Лили повстречала Майка, человека с острова. Он был плотником, пришел к ним починить сломанные перила. Лили в него влюбилась, и полгода спустя на холме, который называли Жимолостным, небольшом пригорке, поросшим цветами и виноградом, он сделал ей предложение. «Это священное для нас место!» — объявила тогда Лили. Куинн была зачата и рождена на том острове.

Майк, всю жизнь проживший в Виноградниках, долго не хотел уезжать с острова. Но работа там была в основном сезонная, и Лили уговорила его перебраться в Хаббардз-Пойнт. И тогда он занялся торговлей недвижимостью, открыл свою фирму. Иногда старые приятели просили у него работу. Кто-то был согласен уехать с острова, кто-то отказывался наотрез. Но там Майку строить не разрешали. Лили обожала остров, его дикую природу, и взяла с Майка слово, что на этой земле новостроек не будет.

Интересно, а чем он занимался в последний год, подумала Дана и присела на ограду читать письмо Джонатана. Он спрашивал, нужны ли ей вещи из мастерской. Краски, холсты — неужели она так все бросит?

Дана скомкала письмо и стиснула кулаки.

На следующее утро пошел дождь и лил четыре дня. В первый день Куинн паниковала, на второй впала в отчаяние. Те объявления, которые не смыл дождь, сорвал ветер. Сосиски, горчица и кетчуп полежат, но что делать со свежими булочками?

— Они зачерствеют, — сказала она. — Или заплесневеют.

— Вовсе нет! — заявила тетя Дана и, положив их в пакет, убрала в морозилку. — Все будет хорошо. И тебе хватит денег купить то, что ты хочешь.

Куинн закрыла глаза. Купить ей хотелось только одно. Ответ. Ответ на один-единственный вопрос.

— Хочешь чаю? — спросила тетя Дана, обняв Куинн за плечи. — Сядем с тобой у окна и будем ждать, когда кончится дождь.

— Нет, спасибо. — Куинн попыталась изобразить улыбку.

Как только тетя Дана вышла, она кинулась на улицу — побежала прямо под дождем к своему камню на Литл-Бич.

Глава 6

В дверь постучали. Дана — она сидела в гостиной и дописывала письмо — крикнула: «Входите!» В комнату заглянула Марни. Ее желтый плащ блестел от дождя, и она боялась забрызгать пол.

— Да ладно тебе, — сказала Дана. — В мокрых купальниках здесь ходят. Так что дождь нам не страшен.

Марни рассмеялась и повесила плащ на крючок у камина.

— И то правда. Как же нам повезло, что у нас есть дома у моря.

Она окинула взглядом комнату — все те же потемневшие от времени деревянные панели, та же старая плетеная мебель.

— И наши деды, которые их построили.

— И молодые красавцы моряки в пропотевших футболках, которые красят лодки.

— А-а-а... — Дана слегка покраснела. — Это просто Сэм.

— «Просто» Сэм? А мне он таким уж простым не показался.

— Я его очень давно знаю. Мы с Лили учили его ходить под парусом. Тыщу лет тому назад.

— Вот и отлично. Значит, вам легко будет узнать друг друга получше.

Дана промолчала. Марни права. Очень важно узнать другого человека по-настоящему. Только на это уходят годы. Молодые люди себя-то толком не знают. Так как же им понять кого-то еще?

Сэм ей казался человеком глубоким, не похожим на своих сверстников, он ко многому относился так же, как она и девочки. Но вдруг это всего лишь видимость?

— Во всяком случае, — продолжала Марни, — вы с Сэмом неплохо смотритесь вместе. И у меня создалось впечатление, что вам хорошо друг с другом, весело. А в жизни веселье необходимо.

— Знаю, — ответила Дана, глядя в окно.

— Надеюсь, тебя не останавливает его возраст? Старше, младше — кому какое дело?

— Нет, возраст имеет значение, — сказала Дана. — Мой последний возлюбленный был младше меня на десять лет. Я тогда сказала себе: да какая разница? У нас столько общего. Он тоже художник, мы вместе путешествовали, ставили этюдники на берегу и писали — Босфор, Эгейское море...

— Идиллическая картина.

— Но после смерти Лили все изменилось. Писать я была не в силах; бывало, целыми днями вообще не вставала с постели. А Джонатан никак не мог понять, что со мной. Поначалу пытался, но у него терпения не хватило.

— Думаешь, дело в возрасте? Или в характере?

Дана молчала. Что-то подсказывало ей, что Сэму в такой ситуации терпения хватило бы, он дал бы ей время разобраться с собой и своими чувствами. А Джонатан хотел, чтобы она жила так, будто ничего не изменилось.

— Тебе надо забыть об этом, — говорил он. — И я готов тебе помочь.

— Как я могу забыть о гибели Лили? — крикнула она, когда Джонатан предложил поехать рисовать в Париж.

— Дана, это же твоя жизнь! — заорал он в ответ. — Твоя, а не чья-то еще. Она умерла два месяца назад, а ты все еще целыми днями валяешься в постели. Хочешь спрятаться от мира? Этим ты ее не вернешь.

Дана вспомнила, как однажды утром Джонатан сказал, что звонила Куинн. Дана тут же перезвонила и слушала, как Куинн рыдает в трубку.

Джонатан пытался утешить Дану. Но она не могла с собой справиться, и он сказал, что поживет некоторое время отдельно. Так будет лучше для них обоих, сказал он. Он же ее только раздражает. И, кинув мольберт в багажник, уехал.

По-видимому, тогда он и начал встречаться с Моник. Три недели спустя она их застала: они лежали на диване, обнаженные, юные, прекрасные, и, хотя ей показалось в тот момент, что ее сердце разорвется, по сравнению с потерей Лили это была сущая ерунда.

— Общение с молодым человеком ни к чему хорошему не приводит, — сказала Дана. — Это было моей самой большой ошибкой.

— Выходит, ты не доверяешь Сэму потому, что обожглась с Джонатаном?

— У нас с Сэмом чисто дружеские отношения.

— Ты что, ничего не видишь? Да я сразу заметила...

— Марни, то, что нужно, я вижу прекрасно, — оборвала ее Дана. — Ты за меня не беспокойся.

Сэм давно уже не задумывался об одиночестве.

Так почему же сегодня, в летнюю грозу, на него вдруг навалилась тоска? Как давным-давно, в детстве, когда он скучал по брату, беспокоился за мать. Косой дождь барабанил в иллюминатор. Молния сверкнула так близко, что он вздрогнул от неожиданности. Мальчишкой он боялся грозы. Мама работала допоздна, он сидел дома один, и некому было его приласкать и успокоить. Но потом появилась Дана.

И жизнь пошла по-другому. Дана помогла ему поверить в себя, поверить в то, что он кому-то интересен. Мать вышла второй раз замуж без особой любви. Она была вдовой, Джо был нужен отец, а отец Сэма, водитель грузовика в рыболовецкой артели, решил, что пора остепениться. Только семейная жизнь оказалась не по нему.

Потом отец умер, и мать снова стала вдовой. Сэму, когда он встретил Дану, было всего восемь лет, он и не понимал толком, что такое любовь, но чувство к Дане сохранил на всю жизнь.

Сэм прикрыл глаза и вспомнил тот день, когда она и Лили вытащили его из воды. Он пообещал тогда, что всегда будет ее защищать. Она рассмеялась и назвала его героем. Сэм помнил о своем обещании и знал, что настанет время его выполнить.