и с отвисшей челюстью, слушал.

Но! Хомо сапиенс восторжествовал над искусственным интеллектом и, вытащив лук,

Гаврошик принялся методично истреблять вражин.

Тир удался на славу. Еще бы, в неподвижные мишени, да еще и с близкого

расстояния – грешно не попасть. И только я разошелся, только навострился

отстреливать виртуозно костяные головы, только от костлявого воинства осталось

едва-ли с десяток скелетов, как звуковая канонада прекратилась. Бард виновато

взглянул на меня и развел руками. Ну да ладно, десять – это не сотня. Пока

скелеты приходили в себя, пока раскочегаривались, прям как в той присказке про

хренового солдата: «пока не пнешь – не полетит», удалось завалить еще шестерых.

Да пока, грозно улюлюкавшее воинство неслось в мою сторону, всадил десяток стрел

в оставшихся. И наступила звонкая тишина. Победоносно оглядев поле битвы,

повернулся к барду. Мда. Такого воина любой клан с руками оторвет, а если он еще

в паре с даймири будет – вообще финиш. Любую толпу очарует музыкой и избивай их,

как малолетних.

Интересно, а кроме временного торможения, какие еще секреты таит в себе бард? На

немой вопрос практически сразу последовал ответ. В ролике бард дико-дико

извинялся за доставленные неудобства, умолял не злится, просил прощения за то,

что растерялся и использовал «Лунную сонату», а не «Проклятие горного коротыша»

и не «Тромбон Ахмаджоника». Утверждал, что в следующий раз не растеряется, а

использует все свои знания.

Хм. Три раза хм. Это если его «Лунная соната» такое вытворяет, даже страшно

подумать, какие эффекты вылезут, если сбацает «Тромбон Ахмаджоника». Да-а-а, от

таких дяденек с дудками лучше держаться как можно дальше, а лучше – заручиться

их поддержкой.

До Баннина добрались практически в полном спокойствии, если не считать пары

мимолетных стычек с плёжиками, которых я расстрелял издалека, да одной стычки с

троицей масяк. Эти твари, чтоб им пусто было, практически довели меня до

инфаркта и мокрого кресла, когда, внезапно, на фоне полного спокойствия, мирного

щебетания птах, ласковых лучей солнышка, выскочили неизвестно откуда, причем –

сзади и со злобными горловыми воплями, бликуя шерстью на солнце, ринулись на

нас. Мгновенно позабыв про барда, про лук, про свои возможности, я приподнялся и

на максимальной скорости полетел к ближайшему дереву. И звонко в него

впечатался. Да, один удар рогастой головой масяки, и не легкая тушка Гавроша

пролетела метров с двадцать. Они меня до Сагрондаха допинают такими темпами,

если жив останусь, конечно. Но это вряд ли, здоровье от одного удара мгновенно

упало до половины. Приготовился умереть и увидеть белый свет в конце тоннеля,

как опять грянуло. В этот раз Скрипач наяривал что-то, отдаленно напоминавшее

матросское «Яблочко» в обработке цыганской гитары с нежными переливами

гигантского барабана. Ближайшая ко мне масяка удивленно выпучила единственный

глаз, жалобно взвизгнула, когда её неведомая сила приподняла метров на пять и со

всей дури шваркнула о землю. Эвонокак! Такого удара никому не выдержать и масяка

не стала исключением - с удовольствием издохла, расплескав мозги и кишочки по

окрестностям. То - же самое повторилось и с другими. Взвизг, фиу-у-у-у, бамс.

Три трупа, и наши довольные хари. Зато разбогател на три

волосато-рогато-одноглазые головы, и один редкий трофей – рог масяки. Вот

странно: масяк трое, а рог – с одного тела. Остальные, видимо, не выросли.

В Баннине бард благодарно откланялся, посетовал на отсутствие денег, но

отблагодарил тем, что выдал свиток-записку: в которой говорилось оказывать любую

помощь подателю сего письма. Скрипач рассказал, что в любой из клана

бардов-передвижников «Алана» будет тебе оказывать любую помощь. Дескать, будешь

в беде – обращайся. И растворился в портовой толпе.

А мне привалило: «Вы получили 68 боевой уровень, 30 уровень владения стрелковым

оружием. Проследуйте на страничку распределения навыков».

11 сентября

Пошатавшись по Баннину, выполнил парочку второстепенных квестов, разбогател на

пятнадцать тысяч золотом, раз двадцать вспомнил Скрипача, причем матерно. Ну

очень мне не хотелось на своих двоих переться во Фрост, за Сальмой. Привык к

комфорту и скоростному передвижению.

Всё-таки решился. Вздохнув поглубже, рванул в сторону окраины Баннина. Пробегая

по одному из проулочков, выскочил на знакомую площадку, огороженную невысокими

домами, этакий палисадник с кустиками-коротышами, веселыми

цветочками-горшочками, тюлевыми занавесочками и бревном, отполированным до

зеркальности многочисленными посиделками. Этакая пасторальная завалинка. А на

завалинке восседал стародавний перс, Пьяный Монах. Тот, который самым гнусным

образом уклонялся от своей смерти. В прямом и переносном смысле. Уклонялся.

И ведь сидит себе, с самой умиротворенной харей, щурясь на солнышке, бухает из

пузатенького кувшинчика. Рот мгновенно наполнился тягучей слюной и мерзкая жаба

зависти вылезла наружу и пакостно заквакала, пуская пузыри. Э-э-эх…

С минуту постоял, позавидовал. И только собрался двинутся дальше, как пошел

ролик. Пьяный Монах, нисколько не соответствуя своему прозвищу и количеству

алкоголя, бродившего в его организме, довольно резво соскочил с лавочки и

подошел ко мне.

«Послушайте! Я вижу, что вы довольно таки резвый малый! А я уже стар, мне уже

сто десять лет, и наследников у меня нет!»

Вот еще, чего захотел. Решил усыновить меня, что-ли? «Нет, Вы меня неправильно

поняли. Наследников мне не надо, так как дать-то им нечего! Нищ я, как бомж на

паперти. Но! Я владею одним очень старым, давным-давно позабытым мастерством, и

если бы ты пожелал, то я смог бы передать тебе свое искусство!»

Хм. Пять раз хм. Даже шесть раз. Жаба вылупила глаза, налила их кровью и

заквакала пуще прежнего. Ладошки вспотели. «Конечно же, хочу!» На что Пьяный

Монах затянул длиннющую историю про древность, верность, могучих воинов,

прекрасных дев, битвы героические да прочую лабуду. Приготовился к долгому

ожиданию. Внезапно старикан прервал свои словесные испражнения и выдал: «Но, для

того, чтобы я обучил тебя, мне надобно проверить твои навыки!» И принялся

перечислять. Двадцать ядовитых желез плёжиков, две масячьих головы, с полста

ушей гоблинов-анахоретов, столько же крылышек навозной мухи, с десяток кусков

свежего мяса, мешок гагашкожорьих внутренностей и прочей хрени-требухи в

неимоверных количествах. Но самое главное – ему нужно было по паре кусков

драконьей кожи. От желтого и зеленого дракона. Йопть…

Единственными драконами, которых я знал, да и то – понаслышке, были Флудобота и

Олушка. Наместники первого уровня, обретавшиеся во Фрингсе. Мда.

Пьяный Монах посоветовал не торопиться, ехидно намекнул, что трупу передавать он

ничего не будет, а только живому мне и с горой трофеев. Сволочь. Старая,

древняя, вредная сволочь.

Кликнув: «Ок! Я согласен!», хотя так и хотелось добавить: «Чтоб ты сдох!», на

всех парах рванул в сторону Фроста, забрать Сальму, да по пути поохотиться на

плёжиков. Уже выбегая из Баннина, вспомнил, что кое-что из трофеев у меня в

заначке оставалось. Вернулся к Пьяному Монаху и отдал ему две головы ранее

убиенных масяк. Старикашка удивленно кашлянул, поблагодарил, и выцыганил пять

тысяч золотом, якобы на покупку чего-то там необходимого. Знаю я это

необходимое, опять крепленки с браговухой наберет и бухать на природе будет.

Редкая же сволочь, этот сэнсэй.

12-14 сентября

Носился, по всей изученной территории Арфении, как таракан под дозой дихлофоса.