Когти его так и вцепились в камень. Шерсть встала дыбом.
Это был запах того злого духа.
— Хватай меня за руку! — кричал Тенрис, опасно перегнувшись через борт и протягивая Тораку руку.
Торак, стараясь не захлебнуться и держать голову над водой, пробовал ухватиться за руку Тенриса и уже коснулся ее, но вдруг стеной поднялась новая волна, накрыла его с головой и потащила в темную глубину.
Волна все крутила, крутила его, не давая ни видеть, ни дышать, а потом, словно играя, выбросила его на поверхность. Куртка из тюленьих кишок надулась пузырем, помогая Тораку держаться на воде, и он безвольно болтался на волнах, хватая ртом воздух.
Тенрис исчез. Бейл тоже. Над ним висело черное, как базальт, небо. Трескучие вспышки молний освещали лишь беснующееся Море…
— Тенрис! — изо всех сил заорал Торак. — Бейл! — Но буря мгновенно отнесла его крики вдаль и погасила их.
В мутной пелене брызг Торак заметил перевернутый челнок, качавшийся на волнах, и поплыл к нему. Море так швыряло лодку, словно хотело утопить ее вместе с Тораком, но он успел все же обеими руками ухватиться за борт.
— Тенрис! — крикнул он снова.
Но ответа не было.
Вдруг челнок как-то странно подпрыгнул, и Торака вместе с ним швырнуло на скалы. Едва соображая, Торак одной рукой вцепился в первый же выступ, но челнок не выпустил, хотя Море упорно тянуло челнок к себе, пытаясь и Торака отодрать от скалы. Решать пришлось мгновенно.
Торак разжал руку, отпустил челнок и заполз на скалу. Челнок тут же исчез в темных волнах.
Дрожа всем телом, избитый и исцарапанный, Торак прижимался к камню, не зная, куда выбросили его волны: если на берег острова, то у него еще есть возможность спастись. Если же это всего лишь одинокий риф, то ему грозит неминуемая гибель.
Ощупью он обследовал спасительную скалу и вскоре понял, что она вряд ли намного больше тех жилищ, какие строят в племени Тюленя. И вокруг не было видно ничего, кроме волн.
Паника овладела его душой.
Бейл исчез. Тенрис исчез. А он выброшен на какую-то скалу посреди огромного бушующего Моря.
Буря улеглась столь же внезапно, как и началась.
К тому времени, как Ренн добралась до восточного края озера и опустила наконец весло, вода уже вполне миролюбиво лизала прибрежные скалы, слабо шурша в тростнике.
Ренн даже подумать было страшно, каково пришлось Тораку в открытом Море. Ну почему, почему он ее не послушался! Почему не пошел по суше, а вышел в Море вместе с этим подозрительным колдуном и долговязым мальчишкой!
Она выволокла челнок на берег, вытащила оттуда свой ранец и спальный мешок и спрятала их за валуном. Она не знала, что ее ждет на стоянке, но сомневалась, что там ей понадобится что-то еще, кроме лука и стрел.
Покончив с делами и выпрямившись, Ренн с удивлением заметила, что небо совсем не такое ясное, каким должно быть после грозы. Грязно-белые облака клубились над пиками, языки густого тумана стекали по склонам в ущелье. Над озером уже висел туман. Туман после грозы? Такого ей еще видеть не приходилось!
Ренн чуть ли не бегом бросилась вверх по склону, стремясь поскорее попасть на тот маленький белый пляжик. Взобравшись на вершину холма, она даже охнула от неожиданности: Море совершенно скрылось за желтоватой стеной тумана, и эта стена угрожающе надвигалась прямо на нее.
«Этого не может быть, — подумала Ренн. — Этого просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!»
И вспомнила: ведь сегодня канун летнего Солнцестояния, так что возможно все.
Измученная, мокрая, испуганная, она наполовину сползла, наполовину просто скатилась по скользкому склону и, упав на колени, ощутила под ними крупный белый песок.
В канун Солнцестояния возможно все…
Возможно даже, что этот колдун из племени Тюленя прав: Торак действительно обладает блуждающей душой.
Там, на Орлиных Высотах, притаившись среди валунов, она слышала все, но тут же решительно отмела это, как сущую бессмыслицу. Слова этого колдуна не могли быть правдой. Это наверняка какая-то хитрая уловка, решила она.
Но, преодолевая долгий и трудный путь по озеру, Ренн все время думала о том, что услышала, и наконец поняла: это правда.
Торак обладает блуждающей душой.
Блуждающей душой!
О людях с блуждающей душой Ренн слышала и раньше, но только в старинных преданиях, которые ей иногда зимними вечерами рассказывал Фин-Кединн. В этих историях говорилось, как первый Ворон научился парить на ветру, как возникло Первое Дерево, и первое племя людей, и первый человек с блуждающей душой…
Стоя на коленях на жестком белом песке, согнувшись в три погибели и дрожа от холода, Ренн чувствовала — не понимала, а именно чувствовала, — что неким образом именно Торак со своей блуждающей душой оказался причиной всех последних событий — появления токоротов, болезни, поисков лекарства. Вот только она пока что никак не могла уловить связь между всеми этими вещами…
Торак по-прежнему льнул к спасительной скале. Он замерз, промок и страшно хотел есть. Буря унеслась прочь с поразительной внезапностью, но ее тут же сменил густой туман, и Торак чувствовал себя точно в ловушке, не имея ни малейшего представления, где находится. Такой туман может провисеть над Морем несколько дней, но у него, Торака, этих нескольких дней просто нет!
И тут он вспомнил о куске вяленого китового мяса, который Детлан дал ему перед отправкой на Орлиные Высоты. Мясо довольно противно пахло, и его сплошь покрывали пятна морской соли. К тому же, если он это мясо съест, то ему нечего будет принести в дар Матери-Морю. Но он все-таки его съел.
И сразу почувствовал себя лучше. А потом в голову ему пришла одна мысль, которая еще больше взбодрила его. Хотя волшебного корня у него теперь нет — он отдал его Тенрису, — но вполне возможно, что Тенрису все-таки удалось добраться до суши. И тогда еще есть надежда спасти племена от болезни…
Волна ударила с такой силой, что чуть не смыла Торака со скалы.
«Сосредоточься! — велел он себе. — Тебе необходимо как можно скорее убраться с этой скалы и вернуться на остров. Но особого выбора у тебя нет: так или иначе, а плыть все равно придется».
Но сейчас Торак чувствовал себя настолько измученным, что понимал: долго на воде ему не продержаться и, чтобы остаться на плаву, нужна какая-то поддержка.
Итак, челнока нет, нет и весла; есть только мокрая одежда, отцовский нож и материнский рожок с охрой, надежно спрятанный в мешочек с лекарствами. В рожке охры как раз хватит, чтобы нанести Метки Смерти… Впрочем, об этом думать пока рано.
На скалу обрушилось еще несколько высоких волн, и Торак постарался заползти как можно выше и поплотнее запахнуть куртку из тюленьих кишок.
Он вдруг вспомнил, как эта прозрачная парка не дала ему утонуть во время шторма; потом — ребятишки из племени Тюленя плескались на мелководье и учились управлять челноками, укрепленными дополнительной перекладиной, к которой с обоих концов были подвешены наполненные воздухом пузыри из тюленьих кишок…
Решение пришло само собой. Торак стянул с себя парку, срезал ремешки, стягивавшие ее горловину, и использовал их, чтобы плотно завязать одно из отверстий для рук, горловину и низ парки. К отверстию для второй руки он прильнул ртом и стал что было сил надувать получившийся мешок.
Это оказалось непросто, у Торака даже голова закружилась, но в итоге его тяжкие усилия все же увенчались успехом: мешок, правда, получился довольно мягкий, но на воде держался вполне прилично — в этом Торак предпочел убедиться заранее. Теперь он был почти уверен: если привязать этот мешок с воздухом к поясу, это, по крайней мере, не даст ему сразу пойти ко дну, когда у него не хватит сил плыть дальше.
Вокруг бушевало Море, кипели валы тумана. Где-то там, среди волн, за туманом, лежал остров Тюленей. Но где именно?