— Велено мне быть со всеми москвичи, с стольники, с стряпчими, з дворяны и с царедворцы, и со всеми городовыми и всяких чинов ратными людьми, и с конными драгунскими и с пешими салдацкими и з слободцкими черкаскими, и с кумпанейными полками, и гетманскими многими региментами на Украине командиром. И во все украинные городы по имянному ево великого государя указу посланы к воеводам грамоты, велено во всех городех на Украине воеводам быть мне во всем послушным.

Впрочем, Долгорукий свой железный кулак, который показывает донским мятежникам, прячет пока в бархатную перчатку:

— И я к вам пишу надежно, что великий государь, памятуя прежняя ваши услуги, милосердно на вас призрит. И для верности к вам послан сей великого государя указ за подписанием руки моей.

Еще более осторожно, даже елейно пишет в Черкасск Шидловский:

— Его царского пресветлого величества верным Войска Донского атаманом-молотцом, моим благодетелям, здравствовать вам обще желаю.

Сообщает бригадир о получении войсковой отписки из Черкасска «к полководцам»; копии с нее он отправил в Белгород к Голицыну и в Рыбный к Долгорукому. Снова речь идет о сосредоточении войск на Украине, приезде Долгорукого. Упоминает о показаниях одного пленника в Черкасске:

— А что вам в допросе сказал взятой волошенин Кожуховского полку Федор Хохлач, бутто мы посланы для разоренья ваших донских юртов, и то он сказал ложно; а у нас такова государева указу нет.

Утверждение Шидловского — откровенная ложь. Государев указ о разорении донских городков, причем жестокий и беспощадный, не только был, но и начал проводиться в жизнь Долгоруким и его подчиненными. Собственно говоря, и Булавин с повстанцами, и Петр с Долгоруким и прочими карателями, с одной стороны, говорили о мирных намерениях, лавировали, каждая сторона по-своему; с другой — делали то, что задумали, к чему стремились. Булавин в эти дни послал из Черкасска три войска для борьбы с царскими войсками. Петр и Долгорукий стягивают полки, чтобы по указу царя донские городки и деревни «жечь без остатку, а людей рубить».

Булавинцы в мае и июне рассылали свои воззвания в разные стороны, поднимали на восстание новые массы людей, разгромили Сумский полк, взяли Дмитриевск на Камышенке, Царицын, осаждали Саратов. Готовились к походам на другие города, вплоть до Москвы.

Долгорукий регулярно информирует царя Петра о всем происходящем в районе восстания. Пишет воеводам, передвигает полки, торопит те, которые только подходят с севера. Сам князь не может быстро выехать из Воронежа в Острогожск и далее на Валуйки:

— А замедление, государь, мое за полками, также и за подводами. А естьли бы, государь, как я приехал майя 12-го числа на Воронеж, не токмо, чтобы все были в готовности, хотя бы меньши половины было, я бы без всякого мешкания того ж часу пошел. И коево часу я приехал, того часу послал указы к Волконскому, к Гагарину и к другим, чтоб они немедленно шли в указанные места, куда от меня писано, и Ваш великого государя именной указ им объявил, что велено им меня слушать. И оне, государь, и по се число в указные места не бывали.

«С великою нуждою» Долгорукий собрал подводы и лишь в конце мая вышел из Воронежа в Острогожск. С ним пошли Бахметев с царедворцами, воронежский драгунский эскадрон, солдатский полк Неклюдова. Цель его — поход к Азову:

— И к нему, губернатору (Толстому. — В. Б.), я писал что иду я к Азову с немалыми войски. Также писал, что я Ваше величество изволит поход свой иметь за ними к Азову немедленно.

Петр постоянно беспокоился о судьбе Азова и Таганрога, особенно после взятия Булавиным Черкасска. Однажды он сообщил Долгорукому:

— Дай знать в Азов, что ты идешь туда с немалыми людьми. Также дай слух, что и я буду туды.

Указание царя начали выполнять, чтобы воздействовать на восставших — предполагаемый приезд самого Петра на театр военных действий должен был внушить страх, показать, что борьбе с повстанцами власти придают большое значение, не меньшее, чем войне со шведами.

Долгорукий пришел в Острогожск. Снова его задерживают хлопоты с подводами, провиантом, задержкой подкреплений. Не без юмора говорит он о прибытии царедворцев из Москвы:

— А царедворцев, государь, всего записалось 4 человека... А которые, государь, царедворцы приехали — 2 брата Дуловы да 3-й Жуков, лет они будут по 90 и паралижем (параличом. — В. Б.) розбиты. И которые, государь, уедут с Москвы царедворцы, сказывают про них куриеры, что все старики, которым служить невозможно. И не знаю я, что мне с ними делать.

Взяв с собой на месяц провианту, Долгорукий двинулся в начале июня к Валуйкам. Князь рассылает по Дону увещательные письма к повстанцам, чтобы они отстали от движения. Следует приказу Петра «ласково поступать» с теми из них, кто принесет повинную, и не мстить «смерти брата своего». В частности, после получения повинной от Войска Донского из Черкасска он задержал казнь 143 пленных булавинцев, захваченных Бахметевым:

— И мне, государь, какая то польза, что смерть брата своего мстить. Я, государь, желаю того, дай бог, чтобы они тебе, великому государю, вину свою принесли без великих кровей.

Командующего смущает ненадежность Полтавского полка, возможность объединения полтавцев с запорожцами и «ворами» — донцами. Полтавскому полковнику велит вести своих к Валуйкам, «будто жалея их, что у них провианту нет, чтоб шли для приему провианту. А как они придут, и я их поставлю межь своих полков и буду над ними смотрить, чтоб не мошно было им бежать». А Шидловский должен был смотреть «недреманым оком, как бы не пропустить запорожцов к соединению с ворами».

Солдаты, пришедшие с Долгоруким из Воронежа, по его словам, «зело изрядно стреляют для того, что солдаты старые»; а полки фон Делдина и Давыдова «зело плохи и ненадежны. И как ко мне пришли, и до моево приходу ни однова не стреливали; и офицеры зело плохи, ничего не знают».

Снова Долгорукий сетует по поводу четырех царедворцев:

— И то все старики и паралижем розбиты.

Просит царя послать новый указ, чтобы собрали и выслали остальных царедворцев, которые сидят в приказах и канцеляриях у дел:

— А они, государь, зело нужны на етех воров и на противников. Извесно тебе, государю, самому, каковы донские казаки — нерегулярное войско. А царедворцы на них зело способны будут... На шведов они плохи, а на етот народ зело способны.

6 июня Долгорукий пришел под Валуйки. К нему здесь присоединились солдатский полк Нелидова, стрелецкий Колпакова, курчане и белогородцы полковой сотенной службы. Он устроил им смотр. Сумский полк, тоже выделенный в его распоряжение, стоял на реке Уразовой, в 15 верстах от Валуек. Вскоре булавинцы разгромили его, и Долгорукий, получив о том известие, поспешил к месту сражения. Но, отойдя от Валуек верст с пять, узнал, что повстанцы «отошли верст с 30 и больши». Принял решение вернуться к Валуйкам:

— И мне их никоторыми делы догнать было невозможно для того, что я иду обозом, а конных драгун послать было невозможно для того, что у них конница лехкая и многолюдно, и при них же и запорожцы.

Сообщает князь царю о словах, сказанных ему казаками Сумского полка, потерпевшего поражение от повстанцев:

— А которые, государь, выходцы сумские вышли ко мне и сказывали: слышали-де они от них, воров, что говорили они, воры, чтобы им на меня ударить. И я, государь, по тем их словам жду их во всякой осторожности. И по се, государь, число они не бывали. А по ведомости, государь, сказывают их гараздо людно. Атаманами у них: первой — Драной, другой — Беспалой, а полки у них у всяково особые.

Узнал майор и о присылке к Драному посланца от Булавина:

— И ведомость, государь, такая есть через Шидловского и через других, что, конечно, к ним будет вор Булавин сам вскоре с полками.

В связи с этим он испрашивает у Петра инструкции:

— Что повелит Ваше величество мне делать: к Черкаскому ль итти или украинные городы оберегать?

Долгорукий планирует объединение своих полков с бригадой Шидловского. Полк Андрея Ушакова, подходивший к Изюму, должен идти к Азову, и князь велит ему пока обождать, не выступать прежде, чем удастся выяснить, можно ли двигаться к Азову, поскольку, по словам самого Ушакова, «от воров пройти не без страху».