Мать вздрогнула. Она даже не посмотрела на Кайли, решая, какую ложь ей сказать.

— Только правду, мам, — сказала Кайли. — Я должна знать правду.

Мать, наконец, взглянула на нее. В ее больших карих глазах стояли слезы и страх.

— Кто? Отец, что… рассказал тебе?

Какого отца она имеет в виду, подумала Кайли, но вслух ничего не сказала. Ей вдруг стало легче. Отец знал. Кайли не хотелось верить, что мать лгала ему все эти годы. Затем облегчение прошло, и Кайли вдруг испугалась, не из-за этого ли они развелись. Что, если папа только сейчас узнал, что не он ее биологический отец? Сердце у нее сжалось при мысли о том, что развод — из-за нее.

— Нет, мам, честно. Он не говорил мне. Это просто… чувство.

И в большой степени это было правдой. У нее не было доказательств, она даже не спросила Дэниела. Но странное чувство, что он напоминал ей кого-то, кого она знала, в конечном счете приобрело смысл. Он был похож на ту девочку, которую она видела в зеркале каждое утро, когда чистила зубы: те же голубые глаза, та же худоба, те же светлые волосы. Даже походка у них была похожа. И, кроме того, у нее был его тип мышления. Она подумала об этом, когда вспомнила, как Хелен описала их тип. Но она не могла рассказать об этом матери.

— Плюс я совсем не похожа на папу, — сказала Кайли вместо этого.

Слезы полились по щекам у матери.

— Ах, девочка моя. Я так виновата, так виновата.

— Что произошло? — спросила Кайли. — Пожалуйста, скажи, что развод не из-за этого.

— Нет, детка.

Мама вытерла глаза и продолжила:

— Я встретила его, Дэниела Брайтена, в гимнастическом зале. Он там работал. Он был… Не сумею объяснить, но он был обаятельный. Это было просто какое-то наваждение. Я влюбилась в него с первого взгляда.

Мать смотрела невидящим взором, вспоминая.

— Он попросил разрешения меня проводить. На первом свидании сказал, что через три недели он уплывет на войну. Тогда шла война в Персидском заливе. Так что у нас оставались какие-то три недели. Я знаю, это звучит так нехорошо, и я заперла бы тебя в комнате, если бы ты решила сделать что-нибудь подобное, но… после первого свидания я поняла, что он — единственный. К третьему разу я была… Не было ничего в мире, чего бы я для него не сделала. Мы были неразлучны… Перед отъездом он сказал, что когда вернется, мы поженимся. Потом он познакомил меня со своей семьей. Они жили в Далласе, поэтому я никогда больше их не видела.

Мать дышала прерывисто.

— Через две недели после того, как он уехал, я поняла, что беременна. В следующем письме я написала ему об этом.

Она закусила губу.

— Он не ответил. Я решила…

Крупные слезы катились по ее щекам.

— Сначала я решила, что он не хочет ребенка.

Мать глубоко вздохнула и вытерла лицо.

— А еще через две недели я увидела его имя в газете в списке погибших. Теперь я даже не знаю, получил ли он мое письмо.

Сердце у Кайли сжалось, когда она вспомнила, как Дэниел достал письмо из кармана и прижал к губам. Глаза у нее наполнились слезами, и она едва поборола соблазн рассказать матери о своих снах, о том, как Дэниел приходит на нее посмотреть. Мать обняла колени руками, как будто ей стало холодно. Кайли знала, что призрак здесь. Он стоял рядом с матерью и глядел на нее с такой любовью, что слезы у Кайли потекли еще сильнее.

— Мне было… всего восемнадцать, — продолжала мать. — Моя мама догадывалась, но отец, он был… это просто убило бы его. Мы с твоим отцом — то есть отчимом — начали встречаться, когда я ходила в старшую школу. Он… всегда говорил, что любит меня, даже после того, как все это случилось. Я говорила ему, что время не самое удачное. Он нелегко смирился с отказом. Появлялся на работе, а я выходила выпить кофе. Я рассказала ему. Сама не знаю зачем. Но мне нужен был друг. Он сделал то, чего большинство мужчин не стали бы делать. Встал передо мной на колени и тут же попросил выйти за него.

Кайли подумала, насколько он любил маму, чтобы поступить так. Но что случилось с ним теперь? Неужели это тот же человек, который?..

— Он попросил меня только об одном, — продолжала мать. — Он не хотел, чтобы кто-нибудь когда-нибудь узнал, что ты не его дочь. Твой настоящий отец погиб. Я была в отчаянии. Я никогда… никогда и представить себе не могла, как тяжело будет сдержать это обещание. В тот день, когда ты родилась, я будто снова видела твоего отца, снова и снова. Вы так похожи.

«Знаю», — подумала Кайли и пожала мамину руку. Потом посмотрела на Дэниела Брайтена.

— Если бы он вернулся живой, он любил бы тебя.

Кайли закрыла глаза, и слова полились сами собой:

— Думаю, он любит меня. Думаю, и тебя тоже.

Тогда ее мать сделала это. Обняла Кайли и прижала к себе. Это не было неловкое объятие впопыхах. Это было именно то, что нужно. Они сидели на берегу ручья еще часа два. Говорили обо всем. Мать рассказала Кайли об их любви с Дэниелом, закружившей ее, как вихрь. Они поговорили даже о бабушке.

— Представь себе, — сказала мама. — День похорон. Нужно было взять платок и стереть эту жуткую помаду, которой они накрасили ей губы.

— Спорим, бабушке бы она понравилась, — рассмеялась Кайли.

Кайли ощутила еще один порыв ветра. Он был холодным, но не таким, каким веяло от Дэниела. Кайли улыбнулась и поняла, что к ним приблизился призрак бабушки.

— Она была не такая, как все, — сказала Кайли.

Вскоре они с матерью пошли через лес обратно, иногда соприкасаясь на ходу плечами. Мать потянулась и пожала Кайли руку.

— Твой отец, — сказала она. — Человек, который воспитал тебя… тоже тебя любит. Я знаю, ты от него без ума.

— Имею право, — сказала Кайли.

— Знаю, — ответила мама. — Я сама от него без ума. Нет, я не зла на него. Не думаю, чтобы он мог любить тебя больше, если бы ты была его дочерью. Это просто… кризис среднего возраста.

Она остановилась.

— А может быть, правда такова, что я никогда и не приняла бы ее.

— Как это? — спросила Кайли.

— Он любил меня, Кайли. Вначале он очень любил меня. А я… никогда не любила его так, как Дэниела. Я никогда не говорила об этом, но он знал. А со временем я… Господи боже, я злилась на обещание, о котором он меня просил. Каждый раз, когда я смотрела на тебя, я видела твоего настоящего отца, и у меня было чувство, что я лгу тебе. Лгу себе. От всего этого страдал наш брак. Наши отношения. — Мать потерянно махнула рукой. — Конечно, его легко винить, но если честно, то и я во многом виновата. Я не должна была ничего обещать.

Мать повернулась и взъерошила Кайли волосы.

— Он был хорошим отцом. Долгие годы, больше шестнадцати лет, он был хорошим мужем. Он заслуживал женщины, которая любила бы его так же, как он ее. Но у него этого никогда не было. Это несправедливо. Может быть, после всех этих лет он не мог больше этого терпеть?

Кайли понимала, что мать старается пересмотреть причины развода. Старается понять свои отношения с отцом. «Мог бы просто попросить развода. Незачем было крутить шашни с такой же девчонкой, как я».

— Я не говорю, что он прав. Или что он совершенство. Но он любит тебя, детка. Любит, хотя мог бы и не любить.

Перед отъездом мать взяла с Кайли слово, что та в скором времени позвонит отцу. Это обещание Кайли собиралась сдержать, но не сегодня. А может, даже и не завтра.

— Почему все любовные истории обязательно такие запутанные? — выпалила Кайли, ввалившись в кабинет Холидей.

До вечера Кайли просидела у себя, размышляя об отце, матери и Дэниеле и сравнивая все это с тем, что она чувствовала к Лукасу и Дереку. Конечно, у них все было по-другому, но все-таки немножко похоже.

Холидей оторвалась от бумаг, разложенных на столе. Она была примерно в том же настроении, что и Кайли. В состоянии болезненного смущения. Несомненно, она сегодня опять поцапалась с Бернетом.

— Хороший вопрос, — ответила Холидей. — Лично я считаю, что боги устроили все именно так, как есть, только чтобы насолить нам.