Дорис Уайли

Хочу вернуть тебя

Глава первая

Фиби выставила банки маринованных огурцов на прилавок в своем магазине и принялась расставлять их на полках. Она провела рукой по влажному лбу, оставив на нем грязный след. Испачканной была и ее одежда. Ей двадцать девять лет, но работа, которой она занимается, не позволяет носить ничего более оригинального, чем джинсы и майки. От этих мыслей она нахмурилась.

Внезапно у входной двери звякнул колокольчик, предупреждая ее о посетителе. Правда, для покупателей время слишком раннее, и она даже испугалась. И тут в дверях показался, заливаясь добродушным смехом, Боб, ее младший брат. Он нагнулся и чмокнул ее в щеку.

— Что тебя так развеселило, Боб? — спросила Фиби, пытливо всматриваясь в брата. Его темные глаза светились безудержным весельем.

— Вот смотрю на тебя, Фиби, — продолжал смеяться он, — и никак не могу поверить в то, что ты старше меня на два года. Твои волосы, как у девчонки, собраны в хвост, а лицо перепачкано непонятно чем. Нет, не могу дать тебе больше семнадцати, дорогая.

Семнадцать! Как давно это было. Ведь тогда она совершила самую большую в своей жизни ошибку, решив, что сможет управлять самим Бреттом Кроузом. Только такая молодая, глупенькая девчонка, как она, могла думать, что в состоянии удержать мужчину, поставив его в безвыходное положение. За свою глупость она заплатила дорогой ценой.

— Эй, чем ты недовольна, Фиби? — Боб все еще держал сестру за подбородок, глядя ей прямо в глаза. Он был по крайней мере на полголовы выше ее, однако их фамильное сходство бросалось в глаза. Темные волосы, одинаково широко поставленные глаза, прямой нос и пухлые губы.

Они не один год работали вместе в семейном магазинчике, и Фиби уже давно привыкла к постоянным опозданиям брата. Но сегодня у нее было не слишком хорошее настроение.

— Может быть, я расстроилась из-за твоего опоздания, Бобби. Ты мог бы помочь мне открыть магазин.

Боб виновато улыбнулся, и Фиби стало стыдно за свою придирчивость. Боб не мог приходить вовремя. Он просто не умел быть пунктуальным.

— Прости, Фиби. — Он обвел взглядом магазин и увидел, что полки и прилавки уже в полном порядке. Сестра великолепно справлялась со своими и частично с его обязанностями уже на протяжении десяти лет после смерти отца. Еще Боб Стефансен-старший не мог найти ничего без ее помощи. — Ведь ты совсем не нуждаешься во мне.

— Ну-ка, возьми этот ящик и отнеси его в подсобку, — велела Фиби строгим голосом.

На ней были всегдашние кеды, позволявшие беззвучно передвигаться по деревянному полу магазина. Она просто летала из одного конца в другой, а потом садилась за старомодную кассу, символизирующую собой стабильность жизни Конуэя.

Банка кофе на кассе напомнила Фиби о настоящем времени. Бобу наверняка сейчас хочется кофе.

— Ну и где ты был этой ночью? — спросила она, протягивая ему чашку.

Он кивнул в знак благодарности.

— Я был там, в баре. Где еще? — Боб сделал ударение на слове «там», потому что поблизости имелось только одно заведение, работавшее ночью. В Конуэе вообще их было не так уж много. Не то что в находящемся на расстоянии сорока миль к югу Чарлстоне, разросшемся городе с его великолепным историческим центром, заставляющим туристов возвращаться в него вновь, или в Джорджтауне, городе поменьше, с его едким запахом бумажной фабрики, расположенном в двадцати милях к северу.

— Я знаю, — сказала Фиби и начала смеяться, но последовавшие за этим слова брата заставили ее резко замолчать.

— Бретт Кроуз тоже был там. — Он смотрел на нее, ожидая реакции. Фиби вся сжалась внутри, не в силах погасить в себе нарастающее волнение.

— Думаю, ему не следовало бы ходить туда сейчас, — заметила она. — Завтра похороны Синтии.

— Я, может быть, ошибаюсь, но он чувствовал себя неплохо в нашей компании. Кстати, он спрашивал о тебе, сестричка, — проворчал Боб озабоченным голосом. Боб не знал целиком всей истории, которая произошла между ней и Бреттом в те годы, но догадывался, что из-за него все ее несчастья.

Фиби открыла кассу и положила туда мелочь.

— Прошло много времени с тех пор, как он уехал, Боб. Я думаю, в нем причина того, что случилось со всеми нами, — задумчиво произнесла она.

— Бретт старался побольше выспросить о тебе, — тихо сказал Боб. — Ему непременно хотелось знать, где ты работаешь, где живешь, замужем ли ты.

— И что ты ему сказал? — спросила Фиби насмешливо. Слишком насмешливо.

Боб поднял голову.

— При чем здесь я? Бретт Кроуз не посмел бы задавать вопросы о тебе мне. Он спрашивал других парней.

Фиби сжала губы и нахмурила брови. Интересно, с каких это пор Бретт собирает информацию о ней? Он был ее другом, ее тайной, ее любовью. Но эта сказка давно закончилась, и начался кошмар.

— Я сидел в баре с Кэрком Парклендом, мы разговаривали, и я видел, как вопросы Кроуза бесили его, — продолжал Боб. — Ты знаешь, хотя, думаю, тебе это не слишком понравится, Фиби, но Кэрк воображает тебя своей девушкой.

В ее глазах промелькнуло раздражение. Было очевидно, что их отношения с Кэрком не более чем дружба. Она знала его с самого детства и знала, что он влюблен в нее, но роман между ними — всего лишь плод его воображения.

— Я беспокоюсь о тебе, Фиби, не из-за Кэрка, конечно, а из-за этого парня, Кроуза. — Боб посмотрел на нее достаточно выразительно и серьезно.

— Полегче, Бобби, — сказала она, стараясь совладать со своим голосом. — По-видимому, я просто не существую для него. О возобновлении романа не может быть и речи.

Боб одним глотком допил свой кофе и поставил чашку на кассу. Он ждал, скажет ли она что-нибудь еще, и уже приподнял уголки своих губ в полуулыбке. Но Фиби не собиралась продолжать беседу.

— Попробую поверить тебе, сестренка, а теперь лучше приступлю к работе. Мне кажется, я обещал разобраться в подсобке?

Так и не дождавшись ответа, он угрюмо поплелся на задний двор, заплетаясь ногой за ногу, как будто кто-то тащил его на электрический стул. Фиби рассмеялась над его кривлянием, но как только его спина скрылась в проходе, присела на стул и погрузилась в свои мысли. Все, о чем она могла думать в этот момент, было связано с Бреттом Кроузом, с его нынешним приездом в Конуэй.

Фиби закрыла глаза и увидела его таким, каким встретила в юности. В свои двадцать Бретт был отчаянным парнем. У него единственного в городе был мотоцикл, и школе он предпочитал скорость и свободу. Только он на бешеной скорости мог пытаться поймать ветер. И только он занимал все ее воображение. При этом волнующем воспоминании у нее перехватило дыхание, а сердце сжалось.

Стоящий у вырытой могилы пастор произнес: «Аминь», — и гроб опустили в землю. Где-то неподалеку невидимая птичка тянула ноты счастливой мелодии, как будто нарочно окружая смерть песнью жизни. Голос преподобного некоторое время еще монотонно звучал, но затем затих, и Бретт поднял наполненные скорбью глаза.

Его мать не хотела, чтобы он уезжал из Конуэя на долгие двенадцать лет. Но и возвращаться было нельзя после того ужасного подозрения. Скучая по матери, Бретт посылал ей билеты до Нью-Йорка и обратно по крайней мере дважды в год, но она приезжала только однажды. Воспоминание об этом мучило его. И сейчас он очень сожалел, что Синтия Кроуз не видит возвращения своего блудного сына. Ведь только ее смерть заставила беглеца вернуться в родной город.

Бретт провел рукой под воротом рубашки и удивился, почувствовав, что шея влажна от пота. Он поднял глаза и увидел яркое солнце на безоблачном небе, которое, оказывается, припекало уже давно, с тех пор как они прибыли на кладбище. Но Бретта на протяжении всей церемонии сковывал леденящий холод.

Пастор наконец закончил поминальную молитву и осторожно закрыл Библию, призывая единственного родственника умершей к участию в обряде. Все присутствующие также выжидающе смотрели на этого красивого мужчину. Он был высок и строен, а смоляные волосы подчеркивали высокие скулы и оливковый цвет кожи. Гордая осанка говорила об уверенности в своих силах.