Крошка отвернулась от окна и вернулась к Кэрол, опрятная белокурая девушка с грубым толстым телом, вызванным, наверное, какими-то нарушениями в работе желез внутренней секреции. Что могла для нее означать тюрьма, может, не совсем справедливо подумала Кэрол? Крошка улыбалась улыбкой, полной ненаправленной ни на кого конкретно ненависти. Такую улыбку Кэрол видела у нее впервые.
— Я не позволю какой-нибудь старой лесбиянке даже пальцем дотронуться до себя! — горячо поклялась Барбара Хендершолт. — Я скорее убью себя… Если нас поймают… что абсолютно невозможно, так как в нашем плане нет ни одного изъяна… тогда мы примем цианид. У нас у всех есть капсулы с цианидом.
— Цианид? — в ужасе повторила Кэрол. Эта отчаянная решимость многое ей объяснила. Сейчас ее собственное положение стало для нее более ясным, судьба показалась очевидной. — О, Господи, неужели ты могла…
— Это просто часть плана, — скучным голосом объяснила Крошка. — Мы предусмотрели все… Послушай, Кэрол, лучше я помогу тебе сейчас переодеться. У меня страшно много работы внизу.
— Хорошо, — оцепенело кивнула Кэрол Уоттерсон.
Она расстегнула «ливайз», сняла их, спустила нейлоновые трусики к лодыжкам и вышла из них. Сейчас от талии до пяток она была голой. Барбара Хендершолт, как обычно, смотрела в другую сторону. Кэрол надела приготовленную одежду, а толстуха опустилась на колени, чтобы снова закрепить цепь на лодыжках. Она покраснела от усилия и с трудом встала с помощью Кэрол. Потом Барбара расстегнула пряжки и сняла с пленницы велосипедный пояс. Кэрол потерла натертые живот и ребра и задышала как можно глубже, стараясь, чтобы не закружилась голова.
Крошка отомкнула наручники и спрятала ключ в карман рубашки. Кэрол сняла рубашку и лифчик, которые были на ней, и надела чистую рубашку. Закончив переодеваться, она села на кровать и втерла смягчающий крем в нежную кожу на запястьях.
— Тот безупречный план, о котором ты говорила… Его придумал Джим?
Барбара Хендершолт собирала в наволочку грязное белье.
— В его разработке пришлось участвовать нам всем, — ответила она. — Вернее, всем, кроме меня. Но в общем ты права, самые дельные предложения внес Джим… Пожалуй, я заберу и эти простыни, Кэрол.
— Давай я тебе помогу.
— Нет, нет. Послушай, девочка, покури спокойно в свое удовольствие.
Кэрол стояла в стороне, пока Крошка снимала с постели грязное белье.
— Как ты могла связаться с таким человеком, как Джим?
— Что ты хочешь этим сказать? — мгновенно насторожилась Барбара, и ее глаза стали холодными, как лед.
— Он…
— Джим замечательный человек. Ты его просто не знаешь. Он застенчивый парень и большую часть времени молчит. Я не связывалась с ним, как ты выразилась. Я замужем за ним. Замужем.
— Я не…
Крошка бросила на нее взгляд, полный презрения.
— Ты думаешь так же, как все остальные… Как я могла заарканить Джима? Как мне удается удерживать его? Очень просто! Я делаю то же самое, что делаешь ты, когда хочешь заарканить мужчину. Размеры моей задницы еще ничего не значат.
— Крошка, ты не должна оправды…
Толстуха достала из шкафа свежее постельное белье и с грохотом закрыла его.
— Я сделаю все, что он мне скажет. Я сделаю все, что он захочет. Ему не приходится повторять дважды, когда ему что-то нужно. — Она замолчала, чтобы перевести дух, и расправила плечи, хватая ртом воздух. — Наверное, ты думаешь, будто у Джима что-то не в порядке. Ну что-то с головой или еще что-нибудь в этом же духе, раз он захотел жениться на мне. Если хочешь знать, я хорошая домохозяйка и прекрасно готовлю. А красавицы нередко оказываются самыми настоящими свиньями. Можешь не возражать, я перевидала достаточно таких, как ты, девчонок, и знаю, о чем говорю.
— Пожалуйста, не сердись на меня, Крошка!
— Вовсе не обязательно быть сумасшедшим или кретином, чтобы жениться на толстой девушке. — Барбара замолчала, сильно покраснела и добавила с очаровательной бесстыдной улыбкой: — Правда, полнота помогает, когда у мужика длинный член.
— Крошка!..
Толстуха бросилась к кровати, держа в руках кучу белья.
— Я еще должна заправить постель. У меня внизу миллион дел… Послушай, если тебе хочется думать, будто мы шайка ненормальных уголовников, пожалуйста! Думай о нас, что хочешь. Но мы самые нормальные люди. Мы такие же, как все остальные. Просто мы относимся к ответственности, которая лежит на человечестве, немного серьезнее, чем большинство людей.
— Крошка, отпусти меня! Отпусти сегодня… прямо сейчас! Клянусь, я ничего не расскажу фараонам. Сочиню, будто просто захотела на время исчезнуть и поэтому подстроила…
— Ну-ка хватит, Кэрол! — почти грубо оборвала ее Барбара Хендершолт. Она заправила простыни с одной стороны кровати, перешла на другую и сейчас стояла, уперев руки в бока и тяжело дыша.
— Я здесь с ума сойду! — закричала Кэрол, и Крошка бросила на нее испуганный и встревоженный взгляд.
— Эй, шшшш… не кричи. Ты же знаешь, чем могут закончиться крики, — предупредила она.
— Клянусь! — простонала Кэрол вне себя от горя. — Я никогда не скажу ни слова о…
— Слишком поздно, — прошептала толстуха и нахмурилась. Потом нагнулась и закончила заправлять постель.
Кэрол вздрогнула и вопросительно посмотрела на свою тюремщицу.
— Что слишком поздно?
Крошка взбила подушку и положила ее на кровать.
— Вот черт! — пробурчала она с таким видом, словно временами могла сердиться сама на себя или на не зависящие от нее обстоятельства. — Кэрол, в последний раз тебе объясняю: тебе придется провести с нами… еще несколько дней. Для этого существует веская причина. Сейчас возник перебор с Кэрол Уоттерсон… Если больше не хочешь кофе, я унесу поднос. На обед будет вкусный чанбуктанг. Правда, у меня нет морского уха, так что чанбуктанг будет не совсем настоящим. Но если тебе больше хочется, я могу сделать…
Крошка бросила на Кэрол взгляд украдкой, увидела у нее на лице тревогу и беспокойно вздохнула.
— Твою роль сыграла другая девушка, — объяснила она с таким видом, будто открывала и так слишком много. Потом направилась к подносу с остатками завтрака, но Кэрол, звеня цепью, преградила ей путь. — Ну, Кэрол, — взмолилась Барбара Хендершолт. — Это тоже часть плана, очень важная часть, и я ни в коем случае не должна больше тебе ничего говорить.
— Скажешь, Крошка! — таинственно произнесла Кэрол Уоттерсон.
— Не могу, хоть убей! — решительно покачала головой толстуха и попятилась назад.
— Мне кажется, что ты лжешь. Я и не знала, что ты можешь быть такой противной!
— Я не противная! — обиженно запротестовала Барбара Хендершолт.
— Тогда расскажи!
Крошка сделала еще один шаг назад и чуть не упала с платформы, на которой стояла кровать. Кэрол успела подхватить девушку, чтобы она не упала. Толстуха Барбара ужасно боялась любых падений, пусть даже с высоты в восемь дюймов. Она побледнела от страха и проглотила подступивший к горлу ком. Сейчас ей некуда было смотреть, и она была вынуждена смотреть на Кэрол.
Кэрол Уоттерсон увидела в глазах Крошки плохо спрятанную тайну. Крошка обожала тайны, но еще больше любила их рассказывать.
Кэрол надавила чуть сильнее, не пытаясь причинить ей боль. Крошка выдавила из себя улыбку.
Сейчас обстоятельства переменились, и Кэрол Уоттерсон заставила Барбару Хендершолт подойти к кровати и сесть. Она села рядом с Крошкой достаточно близко и с удовольствием почувствовала дрожь в мягком жирном теле.
— Просто не хочу, чтобы ты думала, будто я могу солгать тебе, — серьезно заявила Крошка.
— Знаю, — кивнула Кэрол, успокаивающе гладя руку толстухи. — Знаю.
Глава 17
Сэм Холланд добрался до дома к четырем часам. Он увидел Филисию и двух парней, мирно сидящих под деревьями во дворе. Риггс лежал в нескольких футах от них и грыз кость. Холланд сбросил скорость и дважды просигналил. Все посмотрели на него, но из-за большого расстояния он не мог разглядеть лиц. Сэм надеялся, что Филисия помашет ему рукой, но она сидела неподвижно на коротконогом белом стуле.