1. Из вступления следует, что автор намерен пересказать нам беседы, происходившие во время одного пира. {13} Но далее в тексте есть указания на то, что участники беседы собирались несколько раз. Первая встреча заканчивается в конце книге V; возобновившись в книге VI, она опять прерывается в конце книги X: "Вот сколько всего наговорили пирующие софисты о загадках, но стоит отложить разговор о чашах на завтра, ведь пока мы обдумывали сказанное, настал вечер" (459b) (здесь и далее перевод мой. - О. Л.). Книга открывается обещанной новой встречей: "Ну-с, дружище Тимократ, с чего начнем, как сказал комический поэт Кефисодор, ведь собрались мы рано, влекомые к чашам, и пока гости еще сидели {14} и разговор не начался, Ульпиан сказал..." (459f). В конце книге XIV отмечается завершение еще одного дня и собеседники расходятся (664f).

{13  Как остроумно замечено, «эти беседы заморили бы гостей насмерть, если бы такой пир действительно состоялся» (The Cambridge Ancient History. Cambridge, 1939. Vol. XII. P. 619 sq).}

{14  To есть еще не расположились на ложах, приняв обычную позу полулежа.}

2. Невозможно понять, в какое время года происходит пир. Из книги IX можно заключить, что софисты пируют в январе: "Так вот, мы изумлялись, поедая тыквы в январе" (372d). В книге VIII читаем, что дело происходит во время праздника Парилий, т. е. в апреле (361e-f). а в книге III один из собеседников, Ульпиан, обращаясь к философу-кинику по прозвищу Кинульк, говорит: "Не лай, дружище, и не сходи с ума, кичась собачьим бешенством дней под созвездием Пса" (99е). {15}

{15  «Псом», или «Жгучим Псом» (отсюда «Сириус»), называлось созвездие, восходившее в самую жаркую пору лета.}

3. В некоторых книгах форма диалога стерта, а книга XII вообще представляет собой монолог. При беглом чтении он воспринимается как речь самого Афинея, но одна оговорка ("у нас в Александрии" - 554а) показывает, что в тексте путаница, - остался неотмеченным переход речи к другому собеседнику, так как Афиней назвать себя "александрийцем" не мог - обычно он говорит о себе "мы, жители Навкратиса" (ср., напр., 73а).

4. Форму диалога разрушают и многочисленные лексиконы и каталоги, которые "вклиниваются" в речь собеседников.

Эти и многие другие "дефекты" текста Г. Кайбель объясняет злонамеренностью безвестного пересказчика, по вине которого мы теперь имеем дело с перекроенным текстом. Английский издатель Ч. Гьюлик допускает, что виноват мог быть как пересказчик, так и сам автор, запутавшийся в своем громоздком тексте. Французский издатель также склонен думать, что первоначально сочинение Афинея было объемнее и состояло из 30 книг. {16}

{16  Издания указаны в примеч. 12.}

В науке последних лет возобладало прямо противоположное мнение, согласно которому книга Афинея - цельное, стройное, продуманное произведение. {17} Его структура, как считают новейшие исследователи, определяется соотношением диалогических и повествовательных частей. Диалоги, как и повествования, делятся на внутренние и внешние. Внешние диалоги происходят между Афинеем и Тимократом. Фактически это псевдодиалоги, потому что мы слышим только слова Афинея, обращенные к Тимократу, из которых понятно, о чем тот спрашивает или просит Афинея, но прямых реплик Тимократа Афиней не приводит никогда. Эти своеобразные диалоги образуют рамку всего произведения и каждой отдельной книги. В некоторых случаях, как в конце книг VI, IX, X, Афиней предлагает своему незримому собеседнику закончить с данной темой или перенести ее обсуждение на следующий день, но прямого обращения к Тимократу здесь нет - его заменяют "побудительные" формы ("давай остановимся", "давай отложим") или аналогичные им формы будущего времени ("остановившись здесь, мы начнем").

{17  См.: Rodriguez-Noriega Guillen L. Are the fifteen books of the Deipnosophistae an Excerpt? // Athenaeus and his World. Reading Greek Culture in the Roman Empire / Ed. by D. Braund and J. Wilkins. Exeter, 2000; Wilkins J. Dialogue and Comedy: The Structure of the Deipnosophistae II Ibid.}

В двух случаях рамка расплывается, так как Афиней просто констатирует окончание беседы: "На этих словах народ стал расходиться и потихоньку завершил встречу" (кн. V); "После всего сказанного... решили разойтись - ведь наступил вечер. Так мы и вынуждены были расстаться" (кн. XIV). И здесь уже неясно, относятся ли слова Афинея к обстоятельствам его встреч с Тимократом, или к самому пиру, который он пересказывает для Тимократа. Такой способ оформления рамки вслед за новейшими исследователями назовем внешним повествованием. {18}

{18  Idem. P. 251.}

Внешние диалоги и повествования служат не только формальной задаче отделения книги от книги - иногда они имеют программный характер: например, в конце книги III Афиней и Тимократ спорят, какие пиры лучше обсудить, аттические или македонские, а в начале книги IV (130е) темой обсуждения становятся аттические и македонские блюда; далеко не случайной оказывается и затронутая Тимократом в начале книги II тема пестроты (греч. ποικιλία) - ведь именно принцип пестроты, т. е. соединения всевозможных тем и стилей, лежит в основе афинеевского творческого метода. {19}

{19  Lukinovich A. The Play of Reflections between Literary Form and the Sympotic Theme in the Deipnosophistae of Athenaeus, p. 267 // Sympotica. A symposium on The Symposion / Ed. by O. Murray. Oxford, 1990. P. 267; Wilkins J. Dialogue and Comedy... P. 31.}

Внутренние диалоги происходят между участниками пира, о котором Афиней рассказывает Тимократу. Иногда содержание бесед излагается без оформления их в виде прямой речи - это внутреннее повествование. Переход от внешних диалогов и повествований к внутренним иногда бывает стертым, иногда попросту отсутствует, как, например, в книге IV (134d), где за речью самого Афинея, обращенной к Тимократу, непосредственно следует речь одного из пирующих с пометкой "и Плутарх сказал". Такая небрежность объясняется внутренними приоритетами Афинея, готового пожертвовать формой своего произведения ради его содержания. {20}

{20  Rodriguez-Noriega Guillen L. Op. cit. P. 247}

Впрочем, это не мешает новейшим исследователям считать глубоко продуманной и композицию "Пира мудрецов". Существует мнение, что она отражает "композицию" реального античного пира: если пирующие сначала встречают гостей, рассаживаются и закусывают, потом основательно обедают, а напоследок переходят к винопитию и развлечениям, то и в афинеевской книге нас сначала знакомят с гостями и рассуждают о пирах вообще (книге I-V), потом угощают по преимуществу кулинарными темами (кн.VI - середина кн. X), а под конец переходят к темам "десертным" - эротика, музыка, развлечения, игры, десерты в собственном смысле и т. п. {21}

{21  Ibid. P. 253.}

Структура и композиция "Пира мудрецов" яснее видна в схеме. Для первых трех книг картина приблизительная, так как полного текста этих книг у нас нет.

Книга I

1. Рамка: ?

2. Внутренние диалоги/повествования:

1с-2с: знакомство с гостями и хозяином-библиофилом;

2d-3d: владельцы библиотек;

3f-8e: сочинения и литературные игры на пиршественную тему;

8е-26b: различные аспекты пиршественной темы у Гомера; сопоставление с более поздними авторами;

26b - до конца книги: о винах.

3. Рамка: ?

Книга II

1. Рамка: ?

2. Внутренние диалоги/повествования:

35a-40f: вина (продолжение);

40f-47a: воды и др. жидкости;

47b-49d: разное;

49е-71е: каталог овощей и фруктов.

3. Рамка: диалог Афинея и Тимократа.

Книга III

1. Рамка: ?

2. Внутренние диалоги/повествования:

72b-85с: продолжение каталога овощей, фруктов и прочих съедобных плодов;

85с-94b: морские продукты;

94с-96е: требуха;

96f-100b: о ревнителях точного словоупотребления;