Что на лугах заливных вырастают по собственной воле:
Бычий глаз, и гвоздику душистую, и хризантемы,
[c] И гиацинт, у земли же - носящие траур фиалки, {123}
{123 Фиалка — цветок, наиболее часто упоминающийся в связи с похищением Персефоны.}
Их лишь одних среди всех цветов прокляла
Персефона (Φερσεφόνεια).
Рядом и шпажник вознесся высокий и всеароматный,
Новопреставленных дев погребения он окружает,
Дев же цветущих влекут анемоны блестящей красою,
Издалека их маня сверканьем и яркостью красок.
(в некоторых списках {124} пишется "маня сверканием красок любезных")
{124 В некоторых списках... — В текст поэмы попала приписка схолиаста.}
[d] Всякий прохожий, узрев святилище возле дороги
Или богов истуканы, сорвет каламинт, маргаритки
Светлый цветок и кладет к подножью иль камням ограды;
Часто сорвет "чаровниц" (θέρμια), {125} ноготки иногда собирая,
{125 ...часто сорвет «чаровниц»... — Текст испорчен.}
Лилии, что на камнях везде увядают могильных,
"Бороду ветхого старца", {126} почтительные (ε̉ντραπέας) {127} цикламены,
{126 ...«Бороду ветхого старца»... — Семенные коробочки серого цвета; см. ИР. VII.7.1.}
{127 ...почтительные (ε̉ντραπέας)... — Появляется только здесь, как и многие слова этой поэмы. Гьюлик связывает это с глаголом ε̉ντρέπομαι «держаться со стыдливой почтительностью», что хорошо подходит к полевым цикламенам Греции.}
"Ящерицу", что зовут венцом владыки Аида ('Ηγεσίλαος). {128}
{128 ’Ηγεσίλαος — Такая форма эпитета Аида появляется только здесь, обычна форма ’Αγεσίλαος; см. 99b.}
[е] 32. Из этих стихов ясно, что чистотел и анемон - разные растения; то же самое пишут и некоторые другие авторы. Феофраст говорит [ИР 7.15.1]: "Время цветения нужно рассматривать в согласии со звездами -например, у гелиотропа и чистотела (τὸ χελιδόνιον), который зацветает с прилетом ласточек". {129} Некий цветок "амбросию" перечисляет в "Исторических записках" Каристий [FHG.IV.357]: "Никандр пишет [f] [frag. 127, p.204 Schneider], что так называемая амбросия растет на острове Косе на голове статуи Александра". Как сказано раньше, амбросией называют лилию (68lb). А Тимахид в четвертой книге "Пира" перечисляет еще и цветок, называемый "тезеевым":
{129 ...с прилетом ласточек... — У Феофраста: «с ласточкиным ветром (η̉ χελιδόνια)» — юго-западный ветер, начинающий дуть в конце марта.}
Нежный тезеев цветок, на яблоневый цвет похожий;
Он посвящен Левкерее {130} прекрасной, его полюбившей
{130 Левкерея. — Упоминается только здесь; возможно нимфа из окружения Артемиды; ср. «левкерин», 76с.}
Более всех остальных.
Из этого цветка, по словам Тимахида, был сплетен венец Ариадны. (685) Еще о цветах для венков упоминает Ферекрат или иной автор пьесы "Персы" [Kock.I. 183]:
О рыгающий мальвами, | дышащий гиацинтом,
Донниками болтающий, | розами смеющийся,
Майоран целующий, | сельдерей обнимающий,
Гиппосельдереем смеющийся, | живокостью шагая.
Кубок наполнив, пеан {131} прокричи, | тройственный, по закону.
{131 ...пеан... — То есть трижды повторяемый за обедом возглас ι̉ὴ παιάν; см. ниже 701е.}
И сочинитель приписываемых Ферекрату "Рудокопов" говорит [Kock.I. 177]:
Под кудрявыми лозами | мягкие стебли дрока,
[b] Влажный кипер топчущие | средь лугов лотоносных,
Средь полей трилистника, | кервеля, нежных фиалок.
Спрашивается, что за трилистник (τὸ τρίφυλλον) в этих стихах? Ведь и Демарете приписывается поэмка "Трилистник", и Ферекрат (или Страттид) пишет в драме "Добрые люди" [Kock.I.145 (Ферекрат)]:
Иные,
До рассвета омывшись и в венках,
Иные,
Умастившись, о мяте и живокости
Вы лепечете.
И Кратин в "Неженках" [Коск.I.43; выше, 68If]:
Я главу себе венчаю ведь цветами всех мастей:
[c] Лилиями, живокостью, розами, нарциссами,
Чашечками анемонов, мятою лимонною,
Гиацинтами, шафраном, кервелем, фиалками,
Также царскими кудрями, самыми любимыми,
И тимьяном, златоцвета ветками, лабазником,
..................... пучком нарциссовым,
Также бдительным медвяным покрываюсь лотосом,
А ракитник от Медонта {132} сам является ко мне.
{132 Медонт. — Неизвестен; темен и сам текст.}
33. В прежние времена внесение на пир венков и умащений означало, что начинаются "вторые столы": это показывает Никострат в "Мнимом злодее" [Kock.II. 227]:
[d] Устрой вторые нам столы: давай сюда
Венки и мирру, ладан, сласти, лакомства,
Найми флейтистку.
Дифирамбический поэт Филоксен в "Пире" тоже представляет венок началом попойки [PLG4. III.601]:
На ладони полилось омовение -
Нежный отрок
Изливал его кувшином серебряным;
И внеслись из миртовых тонких ветвей дважды свитые
Венки.
Эвбул в "Кормилицах" [Kock.II.204]:
[e] В дома лишь заходили гости старые.
На ложа устремлялись все не мешкая,
Венки для всех там быстро появлялися,
А вот и стол, для взоров соблазнительный,
С натертыми ячменными печеньями.
Как показывает Никострат в "Ростовщике", такой обычай был и у египтян: ростовщик-египтянин у него говорит [Kock.II.226]:
- Застали двух гостей мы там и сводника,
Умытых и венками разукрашенных.
- Отлично, Хэрефонт, {133} всегда ты вовремя!
{133 Хэрефонт. — О парасите Хэрефонте см. 243а-244а.}
А ты, Кинульк, уже объелся! Уж я бы спросил тебя, почему это у Кратина о медвяном лотосе говорится "бдительным медвяным лотосом" (685с)? Но ты, я вижу, уже "упившийся" ('έξοινος) - так Алексид в "Новоселе" называет пьяного (μεθύσης) - поэтому конец шуткам, и я приказываю слугам словами Софокла, который говорит в "Сотрапезниках" [TGF2. 161]:
(686) Вносите! Пусть замесит тесто кто-нибудь,
Кратер глубокий побыстрей наполните!
Как вол рабочий, этот муж не примется
За дело, не набив живот как следует.
И как у Аристия Флиунтского в "Керах" [TGF2. 727]:
Гуляка ль, сотрапезник, попрошайка ли
Хлебов ячменных, или с ненасытною
Утробой парасит стола загробного.
[b] Но на все мои слова он молчит - наденьте на него "путаные" (χυδαίοι) венки и унесите прочь! А про такие венки сказано было в "Близнецах" Алексида [Kock.II.315]:
Венков вот этих, заплетенных путано.
Я же на этом сегодня умолкаю, предоставив слово желающим обсудить благовония, и отдаю в конце этой моей венценосной речи приказ слуге словами Антифана [Kock.II. 123]:
Пусть принесут мне два венка порядочных,
[с] Изрядный факел с ненасытным пламенем! -
и я удалюсь, как со сцены. {134}
{134 ...я удалюсь, как со сцены. — Ульпиан, однако, принимает участие в дальнейшей беседе.}
И через несколько дней, как будто сам себе напророчив молчание, он счастливо скончался, ни единого дня не подарив болезни, а нас, своих товарищей, оставив в великом горе.
[Каталог благовоний и умащений]
34. Между тем прислуга стала разносить умащения в алебастровых и золотых сосудах, и кто-то щедро намазал одним из них лицо задремавшему за столом Кинульку. Очнувшись и еще не придя в себя, он [d] закричал: "Геракл великий, что это значит? Подойдите же кто-нибудь вытереть мне лицо от этих ваших шуток! Или вы забыли, что говорит Сократ в "Пире" милого Ксенофонта [II.2]: "- Клянусь Зевсом, Каллий, ты прекрасно угощаешь нас! И обед ты нам подал безукоризненный, и для зрения и слуха нам представляешь наилучшие развлечения! - А что, если принести еще и мирры, чтобы пир был и для обоняния? - Вот этого [e] не надо, сказал Сократ. Как есть иная одежда для женщин, иная для мужчин, так и запах хорош иной для женщин, иной для мужчин. Ведь мужчина для мужчины никогда не станет мазаться миррою, да и женщинам, особенно новобрачным, как жене нашего Никерата или жене Критобула, к чему эта мирра? Они и так хорошо пахнут. Для них запах масла наших гимнасиев приятнее благовоний, если он есть, и желанней, если его нет. От душистого масла и раб, и свободный сразу пахнут одинаково; [f] а для запаха от трудов, достойных свободного человека, нужны добрые усилия и нужно долгое время, чтобы этот запах стал приятен и благороден". Точно так и дивный Хрисипп говорит, имя свое "мирра" носит из-за того, что ее получение связано с массой напрасных трудов (μόρος) и многих тягостей. Лакедемоняне даже изгоняют из Спарты изготовителей благовоний, за то, что те зря изводят оливковое масло, и красильщиков (687) шерсти за то, что те портят ее белизну. И мудрый Солон в своих законах запретил мужчинам торговать благовониями.