Гинеконому, мимо проходящему,

Узнать число гостей - они так делают

По новому закону, так уж водится,

Хоть им, напротив, заниматься надо бы

Домами, где и вовсе не обедают.

Менандр в "Сетке для волос" [Коск.III.78]:

По новому закону, знал он, следует,

[с] Чтобы гинекономам сообщали все

И поваров число, и всех прислужников,

Когда справляют свадьбу, и гостей число,

Случись, что кто-то больше, чем положено,

Назвал гостей.

И Филохор пишет в седьмой книге "Истории Аттики" [FHG.I.408]: "Вместе с членами Ареопага гинекономы наблюдали за собраниями в частных домах - свадьбами и другими празднествами", [d] 47. Линкей записал некоторые остроты Корида. Однажды тот угощался на пиру, где была гетера, которую звали Предложение. Когда оказалось, что надо прикупить вина, он велел каждому гостю доплатить по два обола, Предложению же внести {118} угодное народу. Кифаред Поликтор жадно хлебал чечевичную похлебку и повредил зуб камешком. "Эх ты, горемыка, - воскликнул Корид, - даже чечевица бросает в тебя камни". Возможно, об этом же Поликторе упоминает и Махон - у него есть стихи:

{118 ...он велел каждому гостю доплатить по два обола, Предложению же внести... — В оригинале имя подружки Γνώμη — «мнение»: «Пусть Гнома соберет то, что решит дать народ» (буквальный смысл), и «Пусть народ выскажет мнение, какое ему угодно» (шуточная пародия на слова, произносимые в народном собрании).}

Какой-то кифаред, наверно, плохонький,

Решил свое жилище ремонтировать

[e] И попросил камней у друга: больше, мол,

Отдам гораздо после выступления.

Когда кто-то рассказывал Корину, что, сходясь со своей женой, он целует ей иногда шею, иногда соски, иногда же спускается и до пупка, он воскликнул: "Нехорошо! Ведь от Омфалы Геракл перешел к Гебе". {119} Когда Фиромах за столом сначала окунул бороду в миску с чечевичной похлебкой, а потом и вовсе перевернул ее вверх дном, Корид заметил: "Он по справедливости достоин наказания за то, что, не умея обедать, записался в число [f] участников". {120} Когда на пире у Птолемея разносили мясной салат, но обносили Корида, он сказал: "Птолемей, я пьян или болен: у меня в глазах всё только кружится". Когда Хэрефонт признался, что не переносит вина, Корид ответил: "И того, что в вине". {121} Когда же Хэрефонт на каком-то пире совершенно голым поднялся во весь рост, Корид сказал: "Хэрефонт, теперь ты подобен флакончику: я могу видеть, до какого уровня ты полон". Узнав, что (246) Демосфен принял от Гарпала дорогую чашу, {122} Корид заметил: "Других он обзывает винными посудинами, а сам утащил самую большую". Корид имел обыкновение приносить на пирушки черные хлебцы; когда же кто-то принес хлебцы еще чернее, он заметил, что это уже не хлеб, а тень его.

{119 ...от Омфалы Геракл перешел к Гебе. — Игра слов: имя лидийской царицы Ом-фалы, в услужении у которой находился Геракл, созвучно греческому слову «пупок» (ο̉μφαλός), тогда как имя Гебы, богини юности, отданной в жены Гераклу после его обожествления, также имело известный обсценный смысл (лобок).}

{120 ...записался в число участников. — Обыгрываются правила атлетических состязаний.}

{121 «И того, что в вине». — Греки пили вино, разбавляя его водой. Смысл шутки Корида в том, что Хэрефонт, предпочитая пить неразбавленное вино, плохо переносит добавленную в вино воду.}

{122 ...Демосфен принял от Гарпала дорогую чашу... — См. примеч. 43 к кн. VI. Когда Гарпал, спасаясь от гнева Александра, искал убежища в Афинах, Демосфен выступил за то, чтобы принять его под защиту. Противники Демосфена утверждали, что он был подкуплен.}

48. Парасит Филоксен по прозвищу Окорокорез однажды завтракал у Пифона оливками. Когда же вынесли миску, наполненную рыбой, он [b] хлопнул по своему блюду, воскликнув: "Хлестнул оливки, {123} чтобы они рванули отсюда". Когда хозяин пира вынес черные хлебцы, он сказал: "Не выкладывай слишком много, а то станет темно". Павсимах же говорил о парасите, жившем на содержании у старухи, что у них всё происходит наоборот: это она ему всегда набивает живот. {124} Об этой же шутке Махон пишет так:

{123 Хлестнул оливки... — Филоксен Окорокорез в своем желании освободить место для рыбы прибегает к выражению, часто встречающемуся у Гомера: μάστιξεν ε̉λάαν, что означает: «хлестнул (коней), чтобы пустить их вскачь». Шутка заключается в совпадении звучания формы винительного падежа существительного ε̉λάαν (=ε̉λαίαν) — «оливку» и неопределенной формы глагола «гнать, пускать вскачь». Для образованного человека, а таким непременно должен был казаться парасит, хорошее знание поэм Гомера было обязательно.}

{124 ...набивает живот. — Сказанные о женщине, эти слова означали беременность.}

Рассказывают, что Мосхион-трезвенник,

В Ликее увидав в одной компании

Детину-парасита, что нахлебничал

При некоей богатой старушенции,

Воскликнул: "Странные дела творишь, чудак!

Тебе живот старуха днями целыми

Прилежно набивает".

Тот же Мосхион, услышав, что парасит, живущий на содержании старухи, [с] сходится с ней каждый день, говорит:

Я вижу, нынче что угодно может быть:

Жена не зачинает, но вот этому

Детине брюхо набивает каждый день.

Птолемей, сын мегалополитанца Агесарха, пишет во второй книге "О [Птолемее] Филопаторе" [FHG.III.67], что для него во всех городах набирали собутыльников; и назывались они потешниками.

49. Посидоний Апамейский пишет в двадцать второй книге "Истории" [FHG.III.259]: "Кельты даже на войне не расстаются со своими [d] нахлебниками, которых они называют параситами. Нахлебники воздают им хвалы и публично, когда те собираются вместе, и в частном порядке, каждому по отдельности. Музыкой слух им ласкают так называемые барды, {125} - сочинители песенных славословий". В тридцать четвертой книге [FHG.III.264] этот же писатель упоминает некоего Аполлония, ставшего параситом сирийского царя Антиоха по прозвищу Грип (Горбоносый). Аристодем [e] [FHG.III.310] рассказывает случай, приключившийся с Битием, параситом царя Лисимаха. Когда Лисимах подбросил ему в плащ деревянного скорпиона, Битий подпрыгнул от испуга; разобравшись в чем дело, он сказал: "Царь, я тоже могу испугать тебя. Дай мне талант!" - потому что Лисимах был очень скуп. Агафархид Книдский пишет в двадцать второй книге "О Европе" [FHG.III.193], что у аргосского тирана Аристомаха параситом был кулачный боец-панкратиаст Антемокрит.

{125 ...так называемые барды... — О бардах (βάρδοι), певцах, исполнявших песни собственного сочинения под аккомпанемент струнного инструмента, сходного с лирой, в которых возносилась хвала или звучало порицание, мы знаем от Посидония, на свидетельство которого здесь ссылается Афиней, Страбона (IV. 4. 4) и Диодора Сицилийского (V. 31).}

50. Обо всех параситах в целом говорит Тимокл в пьесе "Кулачный [f] боец", называя их эписитиями [букв, "нахлебник"] [Kock.II.464]:

Найдешь какого-нибудь из эписитиев,

От даровых обедов всех раздувшихся,

Себя атлетам вместо чучел кожаных

Лупить всегда любезно предлагающих.

И Ферекрат в "Старухах" [Kock.I.153]:

- Ты, Смикитион, на службу эписития

Не поспешишь пойти?

- А это кто при вас?

- Он чужестранец, и его повсюду я

Вожу с собой, заведует глотанием.

И в самом деле, эписитиями называли поденщиков, работающих за кусок (247) хлеба. Платон в четвертой книге "Государства" [420а]: "Да, и вдобавок в отличие от остальных они служат только за хлеб (ε̉πισίτιοι), не получая сверх него никакого вознаграждения". Аристофан в "Аистах" [Kock.I.504]:

Подашь на негодяя в суд, а он тебе

И выставит двенадцать лжесвидетелей

Из собственных нахлебников (έπισίτιοι).