Первым пришел в себя Ник. Отпустив ее и отступив на шаг, он хрипло сказал:

— Я был заранее уверен в результате, как, впрочем, и ты. Но ты до сих пор не знаешь, приглашу ли я тебя сегодня разделить со мной ложе или нет. И не старайся изображать возмущение и уверять меня, что скорее умрешь, чем ляжешь со мной в постель. Ты будешь на вершине блаженства, как было всегда, и тебе это известно. — Дав ей время переварить услышанное, он продолжил: — И, несмотря на то что тебе хочется поскорее удрать отсюда, ты останешься, ибо знаешь, что в противном случае не получишь от меня такого важного для твоей карьеры интервью.

Она уже хотела было дать ему отповедь, как до их слуха донеслись шаги. Появился мужчина в темном костюме и галстуке, по всей видимости дворецкий. Он обратился к Нику:

— Простите, что побеспокоил вас, сэр. Срочный звонок из Америки. Подробности я записал. — Он протянул ему бумажку. — Они просили позвонить им, как только освободитесь.

Ник прочитал записи и кивнул. Затем он учтиво обратился к Лиз:

— Извини. Мы продолжим наш разговор позднее.

Вновь обретя самообладание, Лиз направилась к вилле. Она поднялась в свою комнату и закрыла дверь на ключ на тот случай, если Ник надумает прийти к ней. Ей нужно было собраться с мыслями и принять решение, как вести себя дальше. Она долго сидела в кресле на балконе, глядя на знакомое с детства побережье, и размышляла. По сути дела, размышлять было не над чем.

То, чего она не осознавала раньше, но видела сейчас ясно, так это свое одиночество после отъезда из Женевы и нежелание признаваться себе в слабости духа и трусости. Случившееся в бельведере было сродни рецидиву заболевания, когда один поцелуй заставил ее понять, что она по-прежнему тоскует по Нику и остро нуждается в близости с ним. Она не знала, серьезны ли его слова о том, что ей предстоит разделить с ним ложе. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что не сможет сопротивляться его желанию. Глубоко в душе она осознавала, что всегда принадлежала ему и всегда будет принадлежать.

Лиз не верила, что все еще дорога ему. Даже если по какой-то необъяснимой причине, будь то месть или наказание, он намерен овладеть ею и провести с ней всего одну ночь, она не сможет отказать ему. И не потому, что он сломил ее волю. Просто в их истории не хватает заключительной сцены, логического завершения их отношений.

Когда-то давно она отказалась подчиниться его воле, и они расстались. Победа осталась за ней. Но это был фиктивный триумф: Лиз обрела независимость ценой отказа от подлинного счастья. С точки зрения окружающих, она сделала прекрасную карьеру и, возможно, в скором времени станет одной из самых популярных женщин-журналисток. Но разве этот успех может сравниться со счастьем обычных женщин, проводящих ночи рядом с любимыми мужчинами?

Может быть, Лиз упустила свой шанс на полноценную семейную жизнь? Она отказала Полу, предлагавшему ей выйти за него замуж. Несмотря на сильное физическое влечение к ней Ника, она не была уверена, что оно перерастет в нечто значительное, как было много лет назад. Да, тогда его сердце было отдано ей, но она отвергла его любовь. Вряд ли Ник полюбит ее вновь.

Лиз стояла на террасе, где были расставлены напитки. Желая сохранить ясную трезвую голову, она выбрала минеральную воду со льдом.

— Что я вижу? А как же джин с тоником? — спросил неожиданно возникший рядом Ник.

В белом смокинге он был просто неотразим.

— В отличие от многих своих коллег, я не люблю крепкие напитки.

— Понимаю, женщины, злоупотребляющие выпивкой, быстро пьянеют. — Он придирчиво осмотрел Лиз. На ней был белый шелковый топ и длинная черная юбка с разрезами до колен. — Ты всегда одевалась со вкусом. По крайней мере хоть это осталось прежним.

— Благодарю. — Лиз понимала двусмысленность этого комплимента, но предпочла не уточнять. — Этот вечер посвящен какому-то особому случаю или является традиционным развлечением?

— На побережье меня считают почти отшельником.

— Сегодня утром ты не производил такого впечатления, открыто наслаждаясь обществом очаровательной вдовы.

— Твои слова звучат как ревнивый упрек, Лиз. Но ревность — чувство, присущее собственникам. Ты же в последний раз, когда мы виделись, дала понять, что не хочешь ни обладать сама, ни чтобы обладали тобой.

— Надеюсь, ты не собираешься препираться со мной на глазах у гостей. В противном случае я покину прием.

На его лице промелькнула садистская улыбка, делавшая его похожим на палача, выбирающего изощренную пытку для своей жертвы.

— Но не покинешь палаццо. Цена такого поступка была бы слишком велика для тебя.

Ей захотелось плеснуть водой в его красивое, самоуверенное лицо, но она сдержалась.

— Я бы на это не рассчитывала.

Ник рассмеялся в ответ, показывая этим, что он уверен в своей правоте.

— Кажется, приехали первые гости. Извини, я пойду встречу их.

И он ушел, оставив Лиз в смятении.

Будь это в другом месте и с другим хозяином, вечер был бы прекрасным. Все друзья Ника были состоятельными и женатыми людьми. Их очаровательные жены с большой теплотой отнеслись к Лиз.

В свое время Лиз опасалась, что богатство изменит прежние жизненные принципы и ориентиры Ника и он окружит себя людьми, почитающими положение в обществе главным в жизни. Но все приглашенные на ужин принадлежали к другой категории. Они понравились бы ее дяде.

Всякий раз, представляя Лиз, Ник упоминал о ее книге о сеньоре Санчесе, но никто из гостей не читал ее и, казалось, не понимал, что перед ними известная журналистка. Это несколько задело ее самолюбие, хотя она отдавала себе отчет в том, что только популярные телеведущие могут рассчитывать на повсеместное признание. Пишущие же журналисты вынуждены трудиться годами, чтобы их имя стало известным всему миру.

Еда и вино были превосходными, и по окончании ужина все переместились на открытую террасу, куда подали кофе, напитки и сладости.

Первым гостем, собравшимся уйти, был престарелый генерал Харви. Перед тем как попрощаться с хозяином, он подошел к Лиз, одиноко стоявшей в стороне и смотревшей на залитое лунным светом море.

— «Вино, вселяя резвость, не заполняет пустоты. Нужна любовь…» — процитировал генерал строки великого Бомарше, считая само собой разумеющимся, что Лиз знает их источник. — Когда нас с вами познакомили, я не сразу вспомнил, что уже видел вас раньше. И хотя об этом пока не объявлено официально, позвольте мне сказать вам, что человек, женой которого вы станете, один из самых достойных и порядочных, каких я встречал в своей долгой жизни. Возможно, вы не представляете границы его доброты и щедрости. Я вхожу в организацию содействия ветеранам войны, оказавшимся в настоящее время в нелегком положении. Мистер Вернон оказывает неоценимую помощь в финансировании медицинских учреждений, обслуживающих ветеранов.

— Генерал, а что заставляет вас думать, что между мистером Верноном и мною существуют какие-либо отношения?

— Он сказал мне об этом, но даже без его признания я бы догадался сам. Неоднократно на протяжении сегодняшнего вечера я видел, какими глазами он смотрел на вас, а вы на него. Это послужило лишним доказательством его слов.

— А что именно и когда он сказал вам?

— Это случилось несколько месяцев назад. Он пригласил меня к себе, чтобы показать свою коллекцию акварелей. Среди рисунков мне вдруг попался портрет молодой красивой женщины. Ваш портрет. Когда я поинтересовался, кто вы, мистер Вернон сказал, что этот рисунок случайно попал в папку. А затем, чуть поколебавшись, добавил, что он искренне надеется, что изображенная на портрете девушка станет его женой и будет жить в этом доме. Увидев вас сегодня на приеме, я подумал, что скоро вы объявите о своей помолвке.

Лиз не знала, что и ответить. По-своему истолковав ее молчание, генерал дружески похлопал ее по руке и сказал:

— Вы можете доверять мне. И если по каким-либо причинам не желаете раскрывать своей тайны, уверяю вас, я буду нем как рыба. Мне просто хотелось выразить свое восхищение вашим будущим мужем. Покорить сердце такого благородного человека может только женщина под стать ему. Надеюсь, мы еще с вами встретимся. Доброй ночи, мисс Адамс.