— А я считаю, что в вашей, — заметил он и, подхватив кресло, стал подниматься по лестнице.

Джулия шла следом и думала о том, что этот мужчина постоянно выводит ее из равновесия. Ну что он ее мучает?!

— Извините, но я не могу уделить вам внимания, — сухо сказала Джулия, когда он, поставив кресло-качалку в холле, направился, было, за ней в ее квартиру. — Буду сейчас купать девочку.

— Я помогу, — заявил он безапелляционным тоном, решив, что не отойдет от нее ни на шаг, несмотря на любые ее отговорки.

Джулия неопределенно пожала плечами, и он сразу же почувствовал, что она замкнулась. Майкл скользнул взглядом по обнажившейся шее Джулии и бретельке лифчика на ключице.

Она пошла на кухню, он — следом. Раз уж от него не избавиться, подумала она, пусть и в самом деле помогает.

— Подержите ребенка, — сказала Джулия, устанавливая в раковину пластмассовую ванночку.

Пока та наполнялась водой, она сходила в комнату и принесла детское мыло, махровое полотенце, присыпку. Лулу, вцепившись в рубашку мужчины, норовила дотянуться до его воротника. Вот так же держал он когда-то маленького Пита, вспомнил Майкл. Как быстро пролетело время, будто все это происходило только вчера! Малыши, они такие забавные, беззащитные. Вспомнив, какую душевную травму нанесла ему бывшая жена, он перевел взгляд на Джулию и неожиданно перехватил ее взгляд. И сразу же стало трудно дышать, словно кто-то с силой нанес удар под дых. Женский взгляд, мягкий, обволакивающий и одновременно такой коварный, подумал он. Не успеешь оглянуться, как напрочь забудешь, чем однажды обернулась для тебя семейная жизнь.

Джулия окунула в воду локоть.

— Иди ко мне, моя рыбка, — сказала она, принимая из рук Майкла дочку. — Водичка те-е-е-е-плая.

Быстро раздев Лулу, Джулия посадила ее в ванночку. Малышка заулыбалась и, радостно гулькая, стала бить по воде ладошками.

— Пожалуйста, подайте мыло, — попросила его Джулия, беря в руки махровую рукавичку. — Так люблю купать мою девочку!

Подавая мыло, Майкл поймал себя на мысли, что у него давно не было так покойно на душе. Рядом женщина. Купает своего ребенка. Господи! Как много упущено в жизни милого, приятного.

— Хотите попробовать? — улыбнулась Джулия, намыливая рукавичку.

Майкл раздумывал не больше секунды. Подошел и стал осторожно водить рукавичкой по спинке, грудке, плечикам маленькой Лулу. Девочка засмеялась. Джулия тоже. Он взглянул на нее и замер. Желание нахлынуло на него с прежней силой.

Джулия мгновенно погасила улыбку.

— А теперь я сама, — сказала она сухо. Когда его пальцы случайно коснулись ее руки, она опустила глаза и потом уже старалась на него не смотреть.

Майкл стоял, по-прежнему, рядом, а ее сердце билось, как у влюбленной девчонки. Джулия чувствовала, что и он взволнован.

Ополоснув Лулу из кувшина теплой водой, она подала ему ее, а он, раскинув на руках махровую простыню, осторожно завернул малышку.

— Ну вот, теперь можно и баиньки, — проворковала Джулия, унося в спальню драгоценный сверток.

Их взгляды снова встретились на какую-то долю секунды. Джулия лихорадочно думала, как поступить — то ли сказать ему, чтобы уходил, то ли пусть остается. Совершенно определенно она знала лишь одно: если он и дальше будет молчать, она не выдержит и даст волю чувствам. Ей так хотелось, чтобы он прикоснулся к ней. Что делает с женщиной одиночество, грустно подумала она. Или здесь что-то другое? Лишь посмотрит на него, и сразу в ногах слабость! Уж лучше бы сказал ей очередную колкость, подвела она итог своим мыслям.

Какое-то время Джулия стояла у детской кроватки.

— Спи, моя кисонька, — прошептала она.

— Ма-ма-ма… — пролепетала Лулу, закрывая глазки. — Б-у-у-у… — вздохнула она и засопела.

Джулия повернулась и увидела, что Майкл стоит неподвижно и смотрит на нее. Он заглянул ей в глаза, и в душе ее воцарилось смятение. Его взгляд опалил ее, будто молния — одинокое деревце. Пламя, полыхающее в глубине его темно-карих глаз, обещало грозу. Еще одна такая вспышка, мелькнула мысль, и она, Джулия, сгорит, обратится в пепел!

Она прошла мимо него в кухню. Он, не сказав ни слова, последовал за ней. Верхний свет, к счастью, был не очень ярким: они оба стояли в спасительной тени и молчали.

В ее глазах читалось смятение. Не доверяет ему, подумал он, обожглась однажды и теперь опасается. А он? Собственно, что такого сделал он, чтобы разубедить ее, заставить поверить? Ни-че-го! Что ж, все объяснимо — она боится пускать его в свою жизнь. И бесполезно что-либо объяснять! Да и незачем. В жизни имеют значение лишь поступки. Слова — пустое.

Громко тикали «кошачьи» ходики, напоминая ему о разрушительных «талантах» миссис О'Брайен. Ах, женщины, с разудалой решимостью, вообще, рушат и крушат, что ни попадя!

— Кофе хотите? Или чего-нибудь другое? — спросила она, хотя более всего желала знать, о чем он думает.

«Чего-нибудь другое.» Именно это он бы предпочел! Может, даже чуточку больше того, что Джулия Харди намерена ему предложить.

— Нет, — ответил он, хотя ему очень хотелось сказать «да». — Завтра рано вставать. С утра нужно быть на строительной площадке. Пожалуй, пойду к себе. И Питер там один!

Да, конечно, он измотан, подумала Джулия. Глаза усталые, плечи опущены, весь какой-то понурый. Целый день на работе, а вечером еще этот переезд. Похоже, преднамеренно перегружает себя работой, чтобы не думать о том, что его гнетет. Интересно, что же все-таки не дает покоя Майклу Джойсу?

— А я, пожалуй, с удовольствием выпью чаю, — произнесла она, понимая, что необходимо хоть чем-то занять руки. Налив в чайник воды, поставила его на плиту. — Обожаю посидеть на балконе с чашкой чая. Когда была в положении, всегда так делала. Понимаете, сидела часами и все думала, думала. Так и вошло в привычку.

Она сказала это без всякой задней мысли, не задумываясь, обязательно ли ему знать такие подробности. Так случалось всегда, когда мысли были сосредоточены на чем-то другом, более важном. Весь вечер Джулия размышляла о том, как сложатся ее отношения с Майклом и вообще вся ее дальнейшая жизнь.

— А когда почините кресло-качалку, будет и вовсе славно, — добавила она тихо.

— Джулия, — прозвучал за спиной его голос.

Она его не узнала и резко обернулась. Лицо Майкла было так близко, что она смогла распознать в его глазах тот самый надрыв, что изменил до неузнаваемости тембр его голоса.

— Ничего я не хочу! Ни кофе, ни чаю, — сказал Майкл хриплым шепотом.

Обняв ее за плечи, он притянул ее к себе.

— Я тоже, — успела она пролепетать, прежде чем он наклонил голову и жадно впился губами в ее губы.

Какое блаженство! В сущности, с первой же их встречи она мечтала, что бы он обнял ее, поцеловал. Радуйся и наслаждайся! Джулия прижалась к нему, обвив его за шею руками.

Он целовал ее нежно и страстно. На секунду оторвался от ее трепещущих губ, перевел дыхание и снова с жадностью приник к ее рту, как путник, измученный жаждой, — к источнику. Его руки гладили ее спину, талию, осторожно скользили по розовому шелку ее блузки. Когда же его ладони слегка сжали ее грудь, она замерла, почувствовав, что согласна на все, лишь бы он не уходил.

— Джулия, — выдохнул он со стоном. — Джулия!

Она ждала еще слов, но он лишь покрывал ее лицо поцелуями, и только его руки сказали ей то, что он не отважился вымолвить.

Она желанна! Он хочет ее! Да, да, да! Джулия ликовала. Разве иначе осмелился бы он ласкать ее так, как ласкал сейчас?

И вот она уже сама покрывала поцелуями его лицо, выпирающие скулы, небритый подбородок. И уже она сама застонала, когда он, отбросив прядь ее белокурых волос, приник горячим, влажным ртом к ее шее, чуть ниже уха. Колючая щетина царапала кожу, но это еще больше возбуждало ее. Запах мужского тела сводил ее с ума. Сама того не ожидая, Джулия вдруг ослабела и безвольно приникла к нему, когда его ладони спустились вниз и стали гладить ее бедра.

И вдруг, ни с того, ни с сего, слезы полились из ее глаз.