— Нет, — ответила Мэри, хватая ртом воздух. — Ничуть.

— Может быть, тебе прилечь? — Он положил ладонь на ее лоб. — Да у тебя жар! Не упрямься, приляг и отдохни. Думаю, на тебя подействовало нервное напряжение.

Когда Майкл повел ее к лестнице, на кухню пришли гости, пытавшиеся понять в чем дело. Увидев индейку на полу, Клара побледнела. Отец Майкла поморщился и начал ругать собаку. А Генри захохотал почти так же истерически, как сама Мэри.

Проходя мимо отца, Мэри встала на цыпочки и поцеловала его.

— Спасибо, папа, — пробормотала она. Потом достала из бара бутылку вина и повернулась к Майклу. — Позаботься о гостях, ладно? Я приму ванну, выпью вина и очень постараюсь забыть этот день.

Добравшись до относительно тихого второго этажа, она миновала ванную, собственную спальню и прошла в спальню Майкла. Там Мэри забралась на кровать, взяла подушку и прижала ее к груди. Затем негромко вздохнула, наклонила голову и втянула в себя его запах. Мысли о Майкле продолжали будоражить ее.

Плевать ей на то, что случилось внизу. Когда наступит вечер, они останутся вдвоем. Но на этот раз она не отступит. Раз в жизни будет любить его и душой и телом. А когда станет вспоминать этот День благодарения, то увидит не Костнера, обгладывающего индейку, не мать, спорящую с Терри-старшим, а лицо Майкла, на котором будет написана только страсть.

Когда гости наконец ушли, Майкл поднялся на второй этаж, чтобы проведать Мэри. Он заглянул в ее спальню и увидел, что там пусто.

Она ушла наверх час с лишним назад. Остатки еды Майкл отдал сестре и зятю и начал помогать Барбаре и Дику убирать со стола. Но думал он при этом только о Мэри.

Честно говоря, реакция Мэри его не на шутку напугала. Он был готов к слезам и гневу. Но ее смех сбил его с толку. Майкл понятия не имел, что это значило. Она разозлилась на него?

Или решила, что с нее хватит?

— Мэри! — позвал он.

В ванной ее тоже не оказалось. Искать ее в кабинете не имело смысла. Оставалась только его спальня. Майкл открыл дверь и остановился как вкопанный. Мэри лежала в его постели и крепко спала. На тумбочке стояла полупустая бутылка. Он на цыпочках подошел к кровати, долго смотрел на нее, потом сдался, лег рядом, обнял Мэри за талию и привлек к себе.

— Гости ушли? — сонно спросила она.

Майкл положил подбородок на ее плечо и кивнул.

— Наконец-то. Я закончил уборку. Барбара и Дик только что уехали.

— Спасибо, — сказала Мэри.

— Как ты?

Она покосилась на Майкла, а потом повернулась к нему лицом.

— Это было очень смешно, правда? Кто-нибудь смеялся, кроме меня?

Майкл прижался лбом к ее лбу и нежно поцеловал.

— Твой отец. И дети. Моя сестра очень переживала за тебя. Но твоя мать сумела сдержаться и не заплакала. А я был уверен, что мы сможем целый год солить еду слезами.

— А как себя чувствует Костнер?

— Сыт. Очень сыт. И не нахвалится твоей индейкой. Говорит, что ты ее ничуть не пересушила и что фарш из устриц — его самый любимый.

Мэри улыбнулась и кончиками пальцев провела по его нижней губе.

— Не забыть бы сказать ему «спасибо». Если бы не Костнер, я до сих пор торчала бы внизу и старалась, чтобы все было идеально. Но я не идеальная жена. И никогда не буду ею, как бы ни старалась моя мать.

— Она любит тебя, Мэри, — пробормотал Майкл, целуя пальцы, гладившие его губу. И желает тебе добра, вот и все. Они с моим отцом два сапога пара. Оба хотят, чтобы нам было хорошо.

— Мне хорошо, — ответила Мэри. — Сейчас, когда ты рядом.

— И мне тоже, — прошептал Майкл. — Мэри, неужели тебе было плохо? Не знаю, как ты, а я думаю, что мы неплохо ладили. Вплоть до сегодняшней катастрофы. Но я обещал возместить тебе ущерб и сдержу слово.

— Ты обещал, что целую неделю будешь моим рабом, верно?

— Верно. Что я должен сделать? Помассировать тебе стопы? Или наполнить ванну?

— У меня есть идея получше, — с лукавой усмешкой ответила Мэри. — Раздевайся.

Майкл улыбнулся, удивленный внезапной сменой ее настроения. Похоже, Мэри изрядно выпила…

— Что?

— Так-то ты выполняешь мои приказы? Я велела тебе раздеться.

Что за игру она придумала? Ладно, какая разница… Майкл встал с кровати, немного постоял, потом расстегнул рубашку, вытащил ее из брюк и потянулся к ремню. Но Мэри протянула руку и остановила его.

— Не так быстро, — сказала она и села. — Хочу насладиться зрелищем.

Майкл выгнул бровь, пытаясь понять, что означает ее кривая усмешка. Может быть, так на нее подействовала катастрофа с индейкой?

Или вино? Или Мэри Аттенборо наконец ответила на его чувство? Он расстегнул ремень, вынул его из брюк и протянул ей.

— Я не очень-то знаю, что входит в обязанности раба. Его посылают за тем и этим, велят что-нибудь принести. Может быть, иногда наказывают. Но надеюсь, что ты меня просветишь.

— Теперь брюки, — сказала она.

Майкл хмыкнул, снял туфли и носки, а затем расстегнул брюки.

— Ты уверена, что не хочешь принять ванну? Или холодный душ?

— Совершенно уверена, — ответила Мэри.

Майкл спустил с себя брюки, снял их и остался в спортивных трусах.

— Ну, теперь ты довольна?

Мэри покачала головой и показала пальцем на трусы.

— Ты еще не закончил.

Он опустил глаза и заметил, что шелковая ткань изрядно оттопырилась. Шуточный стриптиз становился все более эротичным. Майкл чувствовал себя беззащитным и всемогущим одновременно. Чтобы прикоснуться к Мэри, достаточно протянуть руку. После этого она сдастся.

А пока что пусть чувствует себя главной. Майкл посмотрел ей в глаза, снял с себя трусы и остановился. Сердце заколотилось в ребра.

— Так лучше?

— Угу. — Она встала на колени. — Намного лучше. — Потом Мэри слезла с кровати и обошла Майкла кругом, поглаживая его кончиками пальцев. Эта мимолетная ласка возбудила Майкла еще сильнее. Он протянул руку, но Мэри ускользнула.

— Ай-ай-ай! — пристыдила его она. — Ты не должен прикасаться ко мне.

Майкл издал низкое рычание и предупредил:

— Ты играешь в опасную игру.

— Серьезно?

Он следил за тем, как Мэри расстегивает блузку и обнажает плечи, которые он целовал утром. Пальцы инстинктивно сжались, но он знал, что не должен прикасаться к ней. Майкл сделал глубокий вдох и попытался подумать о чем-нибудь другом. Подобное зрелище могло плохо кончиться.

Он думал, что знает Мэри, но каждый прошедший день выявлял в ней новые черты. Как этой милой и нежной женщине удается на глазах превращаться в роковую обольстительницу?

Как ей удается быть подругой и любовницей одновременно?

Остатки одежды упали на пол. Мэри стояла перед ним и улыбалась. Она нарочито небрежно провела ладонью по его ключице, груди, животу и спустилась ниже. Затем пальцы Мэри сомкнулись на его крайней плоти и слегка погладили ее. Майкл застонал, пробормотал ее имя и погрузил пальцы в мягкие волосы Мэри. Он сдерживался из последних сил.

— Милая, остановись, — взмолился Майкл.

Его голос был хриплым от желания.

Мэри взяла его за руку и подвела к кровати.

Потом уперлась ладонями ему в плечи и заставила сесть. Он посмотрел на Мэри снизу вверх, обнял ее за талию и посадил на себя верхом.

Они долго целовались, изучая тела друг друга губами и кончиками пальцев. Потом она надела на Майкла презерватив, приняла внутрь и задвигалась. Ее лицо выражало множество чувств, с губ срывались тихие стоны. Она принадлежала ему душой и телом. Он протянул руку и начал ласкать ее мокрое, горячее влагалище, приближая оргазм.

Они кончили одновременно. Когда Майкл вонзился в нее последний раз, тело Мэри свело судорогой. Майкл крепко привлек ее к себе и уткнулся лицом в ложбинку между грудями.

— Я люблю тебя, Мэри, — пробормотал он. — Люблю.

Потом он положил ее навзничь, лег сверху, прижался шеей к ее подбородку и стал ждать, моля небо, чтобы Мэри ответила на его чувство.

Но Мэри молчала, хотя и не спала. Ее дыхание не стало реже, тело не расслабилось. И тут до Майкла дошло. Как бы он ни желал ее, она не ответит на его чувство.